Эволюция военного искусства. С древнейших времен до наших дней. Том второй - Свечин Александр Андреевич
Наши противники. Мы оставляем подробную характеристику французской армии до главы о кампании 1859 г. и турецкой — до главы о Русско-турецкой войне. Французская армия, мало приспособленная к требованиям большой европейской войны, была весьма пригодна для посылки сильных отрядов в дальние экспедиции; всего в течение полутора лет из Франции на войну было отправлено 310 тыс. войск. Французы посылали на войну с нами свои лучшие части, хорошо обстрелянные в алжирских походах, и при отправлении перевооружали большую их часть посредственным образцом штуцера. Во время самой войны они создали сильную осадную артиллерию, заново изготовив ее. Тактика французов характеризовалась слабой работой полевой артиллерии, устаревшими и не сохранившими руководящего значения уставами, энергичным огневым боем густых цепей, стремительными штыковыми ударами батальонных колонн, слабым управлением сверху и выросшей в малой войне инициативой, частным почином снизу. Бой велся хаотически, но очень энергично.
Турция была в силах выставить в Европе и Азии до 118 тыс. регулярных войск и до 200 тыс. не устроенных и не снабженных иррегулярных частей. Слабой частью турецкой армии являлась ненадежность ее материального базиса, бедность турецкого государства; сильной ее частью в Восточной войне являлось наличие в ее рядах революционной эмиграции, значительно повышавшей ее боеспособность. Множество энергичных польских и венгерских офицеров, вынужденных эмигрировать в 1849 г., предложило туркам свои услуги, чтобы сражаться против России. Во главе европейской армии турок стоял Омер-паша (бывший австрийский офицер Михаил Матос), недюжинный полководец. Самый талантливый венгерский революционный генерал, Клапка, едва не был назначен командующим турецкой малоазиатской армией [13].
Английская армия. Армия Англии, самой передовой страны в экономическом отношении, являлась наиболее отсталой. Консерватизм английской армии представлял совершенно исключительное для Европы явление и напоминал застывшие формы древнеегипетской культуры. Мы находим в английской армии XIX века такие порядки, которые на континенте Европы исчезли уже в начале XVIII века: так, командир английского полка являлся подрядчиком-монополистом, снабжавшим свой полк мундирной одеждой, а извлекаемые отсюда барыши составляли важнейшую сумму в получаемом им вознаграждении; ротами и полками офицеры торговали, что бы обеспечить себя при выходе в отставку, как в эпоху Лувуа, и надо было купить себе полк, а не быть назначенным командиром полка по выбору или за отличие.
Английская постоянная армия достигала 142 тыс. и пополнялась вербовкой; из нее 50 тыс. было приковано к Индии, а остальные большей частью были рассеяны по всему земному шару. Имелось до 60 тыс. милиции, которая в случае войны могла сменить постоянную армию в Англии и ближайших гарнизонах. Численность английской армии в Крыму не удалось увеличить свыше 30 тыс., хотя всего в течение войны в Крым было высажено до 100 тыс. солдат; в составе английской армии находилось до 10 тыс. в навербованных из иностранцев — немцев и швейцарцев — полках. Кроме того, на английском содержании находилось до 15 тыс. плохих сардинских войск и несколько тысяч турок, пригодных лишь для второстепенных оборонительных задач.
Англичане в точности держались линейной тактики XVIII века; вооружение было хорошее; впрочем, получивший командование в Крыму лорд Раглан упорно противился перевооружению пехоты нарезным ружьем, которое удалось осуществить лишь с началом войны, и одна из английских дивизий оказалась в Крыму с гладкими ружьями; английская тяжелая артиллерия отличалась меткостью своего огня. Все же в Крыму англичанам при наступлении ни разу не удалось добиться ни одного успеха.
Английские офицеры вне строя избегали какого-либо общения с солдатами и военным искусством не интересовались. Жестокая дисциплина, с частым применением порки солдат «кошками», представлявшими британский семихвостный кнут, в отличие от однохвостного русско-татарского, обеспечивала стойкость английского солдата под огнем, но не давала ему наступательного импульса, не заинтересовывала его в успехе операции, не могла отучить его спать в траншейном охранении и вызывала сильное дезертирство; перебежчики с английского фронта являлись к русским ежедневно [14].
Снабжение английской армии находилось в отвратительном положении, и ставило английского солдата под Севастополем в ужасные условия существования; немногочисленная английская армия насчитывала в Крыму 19 тыс. умерших от болезней; временами до 40 % имевшихся солдат переполняли госпитали. Жестокое пьянство, представлявшее единственное развлечение солдат и офицеров, только частично объясняет печальное санитарное состояние английской армии. Основная причина заключалась в плохой деятельности интендантства; несмотря на огромные средства в распоряжении английских интендантов, на возможность распространить свои закупки на важнейшие мировые рынки, на наличие огромного флота для транспортирования снабжения в Крым, заготовка и транспорт снабжения налаживались с большим трудом; не было порядка и организации, не было умения предвидеть требования армии, все запаздывало, теплая одежда доставлялась только к весне.
Английский тыл не мог удовлетворительно работать и потому, что английская армия блистала полным отсутствием организованного военного обоза. В этом отношении англичане не вышли еще из эпохи XVII века. Они жалели расходовать дорогой вербованный человеческий материал на должности конюхов и нестроевых. В эпоху наполеоновских войн английская армия Велингтона была высажена в Испанию без единой повозки; благодаря сочувствию испанцев, Велингтону удалось сформировать на месте, в Испании, удовлетворительный обоз из испанских подвод и испанских конюхов. Поэтому и лорду Раглану было отказано в снабжении его обозом при отправлении в Крым. При высадке в Евпатории англичанам удалось реквизировать 300 арб с воловьей запряжкой и татарами-погонщиками. При отсутствии кузнецов, починочных мастерских, какого-либо снабжения, какой-либо организации и распорядка, этот обывательский обоз скоро развалился. В дальнейшем, англичане нанимали у себя на родине и в Турции значительное количество рабочих и конюхов, покупали повозки и животных, и все это отправляли в Балаклаву. Но тыл оставался неорганизованным, вольнонаемные тыловики, не получая снабжения, умирали или лишались работоспособности, подводы ломались и выбрасывались, некормленные животные гибли. Английская армия оказалась не в силах обеспечивать свое довольствие в 12–15 км от Балаклавы. Ни к какому маневру она не была способна. Только после взятия Севастополя английское командование пришло к мысли о необходимости военной организации обоза и командировало с этой целью из строя тысячу унтер-офицеров и солдат. Безобразному состоянию английской армии вполне отвечало безобразное состояние центральной военной власти. Тогда как английский флот являлся парламентским флотом, английская армия, вплоть до реформы Гладстона в 1872 году, являлась наполовину королевским, наполовину парламентским учреждением. Парламент являлся для армии мачехой; в зависящем от него министерстве колоний сосредоточивалось право давать армии оперативные приказы; первый лорд казначейства обеспечивал продовольствие войск и предоставлял армии транспорт; статс-секретарь министерства колоний ведал денежными ассигновками на армию и, таким образом, сосредоточивал у себя значительную часть военного бюджета. Вне парламентского министерства находились главнокомандующий и генерал-фельдцехмейстер. Главнокомандующий представлял королевскую власть, и хотя его назначение утверждалось парламентом, но в дальнейшим он являлся лицом несменяемым; в его руках находились инспекция пехоты и кавалерии, вопросы поддержания дисциплины, производство и назначение офицеров. Артиллерия, инженерная часть и заготовка части оружия для пехоты и кавалерии находились в руках генерал-фельдцехмейстера. Многие отдельные военные вопросы находились в ведении различных других министерств и учреждений. Таким образом проведение войсками любой операции находилось в зависимости от многих министров, чиновников и учреждений. В этих условиях нелегко было противопоставить армию парламенту, но и нелегко было ввести в армию какое-либо нововведение и вообще использовать армию для какой-либо цели. Создание централизованного военного управления, появление в английском парламенте военного министра, каким во Франции был уже Лувуа, явилось уже в результате расследования снабженческой катастрофы англичан под Севастополем.
