Великий обман. Выдуманная история Европы - Топпер Уве (читать книги бесплатно полностью .txt) 📗
Немецкая монахиня Розвита фон Гандерсхайм
Розвита, от архаичного Хротсвит, годы жизни 935-973, монахиня женского монастыря в Гандерсхайме, вблизи Брауншвейга, – считается первой немецкой поэтессой. Кстати, почему, собственно, немецкой? Она писала на средневековой латыни. Но оставим ее славу немцам.
Все просмотренные мною литературные справочники и, в частности, обстоятельная энциклопедия Вальтера Килли, дают о нашей героине приблизительно одинаковые сведения: классической латыни Розвиту обучила ее аббатиса Герберг (940-1001), и к 959 году первой немецкой поэтессой уже были созданы ее наиболее известные легенды и драмы. В текстах чувствуются следы девичьих фантазий. Правда, тогда ей было 24 года, а ее наставнице и латинистке – от силы 19. Согласно энциклопедиям, из-под ее пера вышли «комические истории о мучениках». Например, история (рассказанная ей посетившим ее очевидцем из испанской Кордовы) о десятилетнем мальчике по имени Пелагий, который, будучи добрым христианином, не отдался калифу Абдуррахману III, предпочтя мученическую смерть. Фантазии непорочных дев?
Или история о Калимахе, столь похотливом, что он совокуплялся даже с трупами (простите, именно так написано).
Есть у нее и классически зарифмованная поэма, где, на манер раннего доктора Фауста, заключается союз с дьяволом. Наряду с «Драмами гетер» из-под ее пера вышли «Авраам» и «Пафнутий» (читай: обрезанный и необрезанный). В последней речь идет о том, что Бог, видя непотребства, творящиеся в местном борделе, вынужден вмешаться и, посетив заведение в образе скромного монаха, предотвратить надругательство над девственностью и наставить заблудших на путь истинный.
Венчает собрание сочинений драма «Откровение Иоанна» в тридцати пяти гекзаметрах. К ней мы еще вернемся.
Можно было бы возразить, что вряд ли послушницы женского монастыря в небольшом городке Гандерсхайме так много времени проводили в борделе, что могли зарабатывать в нем на содержание всего монастыря, но не следует понимать все буквально. Пока Розвита подражала римлянину Теренцию, чьи безнравственные комедии вполне – как утверждается – должны были отвечать вкусам тогдашних саксов, все находит свое объяснение.
Трижды в своих произведениях преисполненная истинной скромности Розвита (подобно благочестивой Терезе Авильской в XI веке) приносит извинения за то, что, будучи женщиной, она не в силах писать так же хорошо, как писал бы мужчина. Хотя и в эпоху Розвиты женщины не пользовались равными с мужчинами правами в области публичных отношений, подобную приниженность я считаю немыслимой для X века. А вот после чумы и костров, на которых сжигали ведьм, она звучит несколько более естественно и в духе времени.
По мнению критиков, латынь Розвиты безупречна, что лишний раз заставляет усомниться в дате создания ее произведений: они должны быть написаны много позже.
Воспевая славу своих покровителей, императоров Оттона I и II, Розвита создает героический эпос; им восхищаются в эпоху Ренессанса и его изучают как исторический документ в наше время. Обилие информации и интересных подробностей о жизни императорской семьи, содержащихся в эпосе, причем таких, которые не встречаются ни в одном другом документе, заставило ученых не только приписать Розвите аристократическое происхождение. Они ценят ее произведение как источник потрясающей исторической ценности эпохи Оттонов (рис. 2; 3).
Только в наше время ее театральные по форме и жанру драмы впервые были поставлены на сцене; никаких упоминаний об их постановках в X веке мы не находим. Итак, средневековый театр развивался без влияния Розвиты фон Гандерсхайм, хотя, по ее собственным свидетельствам, она была весьма популярным и читаемым автором.
Очевидно, ее очень быстро забыли.
И вспомнили в 1493 году (или даже в 1502), когда высокоученый и много путешествовавший гуманист Конрад Цельтис (Пикель) обнаружил и представил ошеломленным современникам ее рукописи. Образованное общество было очаровано неизвестной поэтессой: безупречной латынью, сюжетами и тематикой ее произведений, полностью отвечавших вкусам времени. Еще бы: непристойные истории, сочиненные монахиней! Вполне соответствовала духу эпохи Возрождения и приверженность Розвиты традициям античности. В общем, новооткрытая поэтесса, что называется, пришлась ко двору.
Тексты сразу перевели на немецкий язык; отовсюду доносились хвалебные отклики. То, что у Розвиты не было ни предшественников, ни учеников и последователей, и то, что ее творчество выглядело бы чужеродным «в ту варварскую эпоху», не смущало восторженных критиков: некоторые исторические и литературные несоответствия они объясняли гениальностью юной монахини и праздновали «открытие» первой немецкой поэтессы. Тот факт, что в исторической перспективе такие прозрения абсолютно невозможны, никому в глаза не бросался.
Только в середине XIX века немецкий историк (и, кстати, выдающийся арабист) отважился разогнать туман, окружавший фигуру загадочной монахини. Иосиф Ашбах объяснил коллегам истинную связь между Конрадом Цельтисом и Розвитой. Само название его книги звучит как любовный роман: «Розвита и Конрад Цельтис». Цельтис – отец истории, Розвита – плод его вымысла. Скорее всего (как он намекает в предисловии к изданию стихов Розвиты), Цельтис «произвел на свет» первую немецкую поэтессу, чтобы с помощью исторического примера помочь Нюрнбергской монахине Харите (своей возлюбленной) и всем женщинам того времени освободиться от пут строгой морали христианского общества, подавлявшего женственность. Фальшивка, таким образом, получала достойное идейное оправдание, поэтому коллеги ученого гуманиста, среди которых был и Пиркхаймер, отец Хариты, оценили и поддержали выдумку [16].
Сейчас неясно, принимала ли участие в мистификации сама Харита, писавшая Цельтису об уважении и сестринской любви к нему. Во всяком случае, после первых ее гениальных текстов на латыни церковный клир запретил ей продолжение писательства. Возможно, ее перу принадлежит «Откровение Иоанна». Все прочие творения Розвиты, скорее всего, суть плоды мужских фантазий, в первую очередь самого Цельтиса, – который под своим именем публиковал непристойные стихи, – Полликия или еще кого-нибудь из сообщества «рейнских братьев», идейным вдохновителем которых и был Цельтис [17].
Разоблачитель Ашбах, исходя только из содержания ее произведений, распознал, что Розвита фон Гандерсхайм есть продукт сотворчества гуманистов XVI века, и четко обосновал это на 50 с лишним страницах. Тем не менее с целью укоренить фальсификацию в истории «целый ряд образованных людей того времени сомкнулся в фалангу, дабы своим авторитетом защитить юную монахиню от возможного разоблачения». Тогда Ашбах обратил свое внимание на рукопись, хранящуюся в Мюнхене, и обнаружил в ней множество несуразностей. Ашбах с горечью констатировал, что Цельтис, не питавший, видимо, уважения к старине, собственноручно делал в тексте ценнейшей древней рукописи, хранящейся как сокровище в Мюнхене, исправления и дописывал целые абзацы. Ни о каком уважении со стороны Цельтеса к аутентичной рукописи X века не могло быть и речи. К сожалению, внешний вид рукописи и текста не может служить достаточным основанием для определения подлинности, как Ашбах подчеркивает. Нужно учитывать, что фальсификаторы прилагали немало усилий, чтобы поддельное выглядело настоящим. Способы письма и материалы X века (пергамент, чернила и т.д.) нам неизвестны, и рукопись, служащая образцом аутентичности, вполне может оказаться подделкой. Как, впрочем, и те еще не исследованные рукописи, которые мы собираемся сравнить с образцом.
«Только внутренний анализ текста поможет отличить зерна от плевел, – пишет Ашбах в предисловии. – То есть, мало объявить подделкой саму рукопись, нужно, внимательно присмотревшись к содержанию написанного, определить, есть ли в нем анахронизмы, противоречия и несоответствия духу времени. Не внешний вид, но внутреннее содержание, языковые формы, лексика и грамматика, – вот что в первую очередь подлежит критическому рассмотрению. Все остальное приложится самим собой, если выдаваемая за подлинник рукопись будет рассмотрена в плане этих новых аспектов».
