История человеческой глупости - Рат-Вег Иштван (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Конь и всадник. Кубок ставили на землю в дальнем углу зала. Тот, кто должен был по очереди пить, становился на четвереньки, а другой садился ему на спину. Стоявшему на четвереньках надо было добраться до кубка, после чего выпить из него. Всадник в это время мог как угодно терзать и мучать его. Был случай, когда очередь дошла до герцога Вратислава Девятого, который послушно последовал правилам "Komment" и дополз на коленях до кубка. Его всадник, кавалер по имени Хан, был к тому времени так пьян, что, плохо соображая, да простит меня читатель, плюнул в кубок. Герцогу ничего не оставалось, как выпить из кубка. Правила надо соблюдать.
Sine Tuck, sine Muck, sine Bartwisch. Подробностей о правилах выпивки, которая носила такое звучное наименование, мы не знаем. Jus potandi упоминает только, что безбородые принимать участия в ней не могли.
Curl murl puff . Об этом мы вообще ничего конкретного не знаем, хотя, судя по названию, это была интересная церемония, которая могла закончиться и ударом кубка по голове, как в Парлэнке.
Я уже говорил о юридических вопросах, связанных с Hausticos и Floricos. Они составляют только часть юридических правил, действующих в области винопития. Перечислять их в наш сухой век было бы скучно. Чтобы почувствовать, о чем идет речь, назовем такую возможность: что произойдет, если компания по очереди пьет из большой посудины, и кто-то во время питья чихнул в нее? Знатоки винного права утверждают, что в таком случае следует немедленно прекратить выпивку и заставить виновного выпить всю чашу до дна. Затем следовало распорядиться принести новую чашу, наполнить ее и продолжать винное турне или винный турнир. Название можно выбрать по вкусу.
Остальные параграфы посвящены тому, с рюмки или с бокала надо начинать выпивку? Пить следует не спеша, но долго, или же бокалы следует опрокидывать один за другим? Каким образом можно сорвать планы тех, кто стремится избежать участия в выпивке, помешать осуществлению их замысла? И т. д.
Сколько бы параграфов ни существовало, все заканчивалось одинаково: господа студенты, точно следуя древним правилам, очень быстро напивались до свинского состояния. Они буянили, хулиганили, дрались. Затуманенные алкоголем, они бросались друг на друга при малейшем мнимом оскорблении. Сверкали клинки, и не однажды алая кровь проливалась на пятна от красного вина. Если они выходили на улицу, свои бесчинства они продолжали там. Мирным гражданам не рекомендовалось появляться на улицах немецкого университетского города ночью. Пьяная студенческая компания могла зарезать или избить их. Без всякого повода, если только не считать за повод разницу в состоянии: студенты были пьяны, а гражданин — трезв. Если он и был трезв.
НЮРНБЕРГСКАЯ КОЛЫМАГА
А трезв-то он и не был.
Горожанин пил столько же, сколько студент или знатный господин. Сама история немецкой культуры установила, что в XV, XVI и XVII веках немцы пили так же неумеренно, как их предки во времена Тацита. Антоний Кампан, секретарь папского легата при дворе Фридриха III, писал о них: "Nihil hic aluid est vivere quam bibere" ("Жизнь здесь не что иное, как питье"). Герман Шрадер в своей прекрасной небольшой по объему книге ("Das Trinken in mehr als 500 Gleichnissen und Redensarten", Берлин, 1890) собрал более пятисот пословиц и поговорок с винных полей пьянства, и они показывают, как широко распространился дух пития в мире мыслей народа. Он же упоминает как характерную примету, что в немецком языке для выражения сильного желания используют слово "жажда": Thatendurst, Rachedurst, Geld-, Gold-, Ehr, Lese-, Bildungs, Wissens-, Freiheits-, Friedens-, Ordens-, Titel-, Wonne-, Liebesdurst. Среди образных выражений видное место потребовало и выражение пьянства: Frendetrunken, begeisternugstrunken, gefubls-, glaubens-, liebes-, sieges-, wonne-, kampfes, hoffnungs-, schlaftrunken.
До нас дошло наглядное доказательство, демонстрирующее распространение пьянства среди населения.
Нюрнбергская колымага. В Нюрнберге в ночное время перед дверями наиболее посещаемых кабаков всегда готовили колымагу, которая была собственностью мэрии. Она направлялась к кабакам по решению мэрии, чтобы городские служащие загружали в нее и отвозили напившихся до потери сознания горожан. "Правильно, — кивнет с одобрением читатель. — Если порядочные горожане напились так, что не могли стоять на ногах, они и заслуживают того, чтобы освобождаться от винных паров в тюремной камере". Не совсем так. Колымага, собственно говоря, должна была уберечь выпивших горожан от валяния в грязи и помешать торопившимся утром на занятия школярам увидеть это неприглядное зрелище. Служащие бережно укладывали опьяневшего мужчину в колымагу, доставляли до дома и передавали ожидавшей его дома супруге [211].
ПЬЕТ КАВАЛЕР, ПЬЕТ СУДЬЯ
Знать пила, конечно, не в кабаках, а дома. Поэтому не городские служащие загружали их в колымагу, а собственные лакеи или пажи волокли их в их покои.
Одним из самых известных выпивох XVI века был кавалер Швейнихен. В его доме всегда было не только вино, но и чернила, которыми он старался запечатлеть все события своей жизни. Он писал простыми словами, его откровенный дневник знакомит современного читателя с интереснейшими данными. Одно из событий 1576 года произошло при дворе маркграфа Иоанна в Нассау. Кавалер попал туда в качестве гостя, и его первым деянием стало то, что за ужином он напоил до беспамятства всех придворных маркграфа. Маркграф решил отплатить за позор и на следующий день за обедом произнес тост за здоровье кавалера, передав тому так называемый гостевой кубок, который по традиции гость должен был выпить. Все это хорошо, но в качестве гостевого кубка в этот раз была огромная чаша емкостью три кварты, т. е. около трех с половиной литров. Кавалер Швейнихен встал, собрался с духом и одним махом влил в себя это огромное количество гостевого нектара. Желудок у него не лопнул от этого, более того, разошедшийся кавалер произнес тост за здоровье гофмаршала и во второй раз также до дна опустошил чашу. Гофмаршал должен был повторить вслед за кавалером этот поступок, но он был не в состоянии одним махом опорожнить огромный сосуд и выпил его отдельными глотками. В наказание ему надо было еще раз выпить три с половиной литра вина. Но этого гофмаршал уже не смог перенести, совершенно опьянев, он свалился со стула, и пажи отнесли его в его комнату.
Кавалер Швейнихен принес известность не только своему имени, но и своему гербу, на котором на щите был изображен дикий кабан.
Еще один относящийся к тому времени дневник, домашняя хроника графов Циммерн, откровенно говорит, что в то время пили все, пили по всем случаям и пили много. Пили на свадьбах, на похоронах, пили в честь заключения договора, пили перед судебным заседанием. Пили и после заседания, причем прямо на месте пропивался штраф. Осужденный с удовольствием платил, потому что так он мог выпить вместе с судьями.
Пили в камере пыток. В XVII веке случилось так, что город Брауншвейг не поделил чего-то с герцогом. Знатных горожан за это обвинили в бунте, отдали под суд и начали пытать. Во время пыток члены суда постоянно пили, к тому же настолько неумеренно, что некоторые из них, совершенно опьянев, падали на стол и засыпали. Бывало, что такой пьяный судья просыпался от криков жертв и бросал палачу: "Продолжайте, мастер, продолжайте, так ему, мошеннику, изменнику!" А потом вновь валился на стол и продолжал спать. Палач был так же пьян, как и члены суда [212].
Скандальных размеров пьянство считал чрезмерным и Мартин Лютер. В 1527 году он оказался на пиру рядом с люнебургским герцогом Эрвином. Пир проходил в Торгау. Речь зашла о неумеренном пьянстве. Лютер обратился к герцогу:
