Пути. Дороги. Встречи - Сидоров Георгий Алексеевич (серия книг TXT) 📗
И я почти бегом бросился к странному зимовью. Но подойдя к избушке, понял, что она пуста… Войдя в неё, я увидел на столе огарок свечи и эвенкийский национальный нож. Стало ясно, что пропавшие в избушке ночевали. И недавно. Примерно три дня назад, когда я отправился на их поиск. Я внимательно осмотрел помещение: приличный запас дров говорил, что люди намерены были в зимовье вернуться. Но почему-то не вернулись.
«Что им помешало? И вообще, где они? Почему на столе остался охотничий нож Лихачёва? Вопросы, одни вопросы!»
На дворе стало смеркаться. И я, ещё раз осмотрев жильё, растопил на ночь буржуйку. Забравшись на лабаз, отыскал в углу его бутылку с соляркой.
— Теперь у нас с тобой будет свет, — посмотрел я на Стрелку, зажигая керосинку. — Давай будем готовить ужин.
Я быстро снял с глухаря вместе с перьями шкуру. И нарубив его на куски, залил ручьевой водой.
— Всё, осталось посолить и на печь, — сказал я собаке. — Через час будет готово! — Тут на полке есть ещё и крупа… Интересно, сколько ей лет? И почему до неё не добрались мыши, — дотянулся я до тугого мешочка. — Может, заварить кашу? Как ты думаешь? — спросил я Стрелку.
Было видно, что идея с кашей собаке понравилась. И через час у нас был потрясающий ужин!
— Этого монстра-глухаря нам хватит дня на два, — подкладывал я лакомые кусочки собаке. — За такое время ребят мы найдём. А если задержимся, то добудем кого-нибудь ещё. С нашими способностями мы всё смогём!
Мой план был прост: сделать из избушки базу для поисков. Обшарить вокруг неё всю местность.
«Если никого найти мне не удастся, привести сюда людей. Прежде всего, родственников Коли Лихачёва, эвенков».
С такими мыслями, погасив лампу и забравшись на топчан, я крепко уснул. Было далеко за полночь, когда всполошилась Стрелка. Она соскочила со своего места и с лаем кинулась к двери. За дверью в ответ раздалось рычание какой-то собаки! Открыв дверь, я запустил в избушку уставшего и измученного кобеля эвенка.
— Хедька! — позвал я его. — А где твой хозяин?
«Оказывается, у ребят было не две, а три собаки! Это дело меняет,
— Хедьку я знал, кобель был не хуже моей Стрелки, медведей не боялся. — Значит, дело не в шатуне».
— Я здесь, Гера, здесь, — раздался из темноты голос Лихачёва. — Как хорошо что ты пришёл! Стряслась беда! — перешагнул порог избушки эвенок.
— Давай, Коля, сюда к столу и рассказывай, — зажёг я керосинку. — Ты же весь мокрый, скидывай с себя всё и садись!
— Я потерял Юрия Петровича! — как маленький заплакал охотник.
— Два дня ищу и не могу его найти! — рухнул, не раздеваясь на лавку эвенок. — Как сквозь землю провалился вместе с собаками!
От слов Лихачёва я опешил: чтобы эвенк-охотник и следопыт не нашёл следы пропавшего человека? Это было слишком!
— Давай по порядку, — стаскивая с Николая промокшую одежду, успокоил я его. — И не рыдай. Может, вместе Сурова мы и найдём? Где-нибудь ногу себе вывихнул и сидит у костра. И собаки с ним, а ты в панику.
— Я почему-то думаю, что Юрия Петровича нет в живых, — вздохнул охотник. — Иначе бы он подал знак выстрелами.
— Как это произошло? — спросил я эвенка.
— Три дня назад мы ночевали в этой избушке, — начал свой рассказ пришедший.
— За каким Дьяволом вы сюда припёрлись? — перебил я его.
— Эти места захотел посмотреть Юрий Петрович.
— Но ведь это ты ему рассказал, что за гарью дичи видимо-невидимо? — начал я свой допрос.
— Я, — согласился эвенк. — Наверное, я во всём и виноват?! — повесил он свою мокрую взлохмаченную голову.
— Ты что его, Юрия Петровича, зажарил и сожрал, да ещё и вместе с собаками? — подступил я к растерявшемуся рассказчику.
— Да нет! Ты говоришь какие-то страшные вещи! — взглянул на меня испуганными глазами охотник.
— Тогда себя не вини. Давай, как всё было.
— Отсюда километрах в двадцати собаки, вернее мой Хедька, остановил старого лося. Мы оба — и я, и Юрий Петрович в него стреляли, — опять приступил к своему повествованию эвенок. — Раненый зверь добежал до озера и упал на его берегу. Когда мы бежали за лосём, то сбросили на землю свои рюкзаки… Я стал разделывать добытого зверя, а Юрий Петрович пошёл за рюкзаками. За ним побежали и его собаки.
— А чем ты лося разделывал? Ты же свой нож забыл в избушке? — показал я на лежащий на столе охотничий нож эвенка.
— Юрий Петрович мне отдал свой.
— Ну, а дальше что? — спросил я.
— Твой друг, Гера, исчез!
— Как исчез?
— Просто исчез и всё. До рюкзаков он не дошёл. Они остались на месте.
— А далеко ему было до них идти?
— Шагов двести, не больше! Завтра пойдём — я тебе всё покажу.
От слов эвенка в душе что-то сжалось. Я понимал, что охотник говорит правду.
«Таёжные люди врать не умеют. Но то, что он рассказал, было выше моего понимания. Просто так исчез человек! Такого не бывает!»
— Да! — почесал я затылок. — Ну и страсти тут у вас были! А зачем лося-то шваркнули? Кто его на такое расстояние таскать будет? «Чулукана» нанять хотели?
От слов «чулукан» по-эвенкийски — дикий лесной человек — моего Николая буквально затрясло. Бледный, вытаращенными глазами он смотрел на меня, и мне стало ясно, что эвенк крайне перепуган.
— Ты чего трясёшься? Хоть я и охотовед, но за браконьерство штрафовать тебя не буду. Или ты чулукана так боишься? Они что здесь живут? Давай успокаивайся, садись, ешь и пей чай, — поставил я перед гостем кастрюлю с глухорятиной. — А потом спать! Как говорят, утро вечера мудренее. Завтра пойдём искать пропавшего. Может, и сами заодно пропадём, — успокоил я ещё не пришедшего в себя эвенка.
Проснулись мы, когда совсем рассвело. Решено было перед длительным походом хорошенько выспаться. Более всего в отдыхе нуждался Николай. Оказывается, он две ночи не сомкнул глаз. Всё никак не мог понять, куда мог подеваться его спутник с собаками? Взглянув в окно, я увидел, что наконец-то показалось Солнце! Период непогоды прошёл, и на душе стало немного веселее. Перепрыгнув через спящих собак, я вышел из зимовья и, набрав пригоршнями снег, стал им умываться. Вокруг бело! Снежинки на травинках, хвое и на поверхности снежного покрывала в лучах солнца искрились всеми цветами радуги! Я взглянул на бескрайнее холодное синее небо — ни облачка!
— Потому и приморозило, — рассуждал я.
Но вдруг мои радужные мысли нарушил какой-то посторонний звук. Я быстро обернулся и замер — в двух шагах от меня стоял огромный медведь! Светло-бурой масти, около полутора метров в холке, лобастый, но, по всей видимости, молодой. На его морде было написано любопытство и удивление. Своими пронзительными маленькими глазками, то и дело поворачивая голову, он рассматривал меня как что-то диковинное, чего он ещё не видел. У меня возникло ощущение, что медведю очень хочется подойти и это страшное двуногое понюхать. Но из деликатности на такой шаг он пока ещё не решился.
— Коля, открой дверь, выпусти собак, — тихо сказал я, не делая резких движений.
Услышав мой голос, зверь на шаг отступил. И любопытство на его морде сменилось выражением осторожности.
— Коля, выпусти собак! — сказал я громче.
— Сейчас! — раздался заспанный голос за дверью зимовья.
Но лайки, почуяв неладное, не дожидаясь эвенка, сами распахнули дверь лапами и тут же сходу вцепились в опешившего лохматого визитёра. Похоже, молодой Михайло Потапыч в своём диком бору никогда не встречал не только людей, но и этих небольших, но таких злобных бестий. Я взглянул на медведя и не поверил своим глазам: под рычание и лай собак огромный зверь взлетел в воздух, левитируя, сделал поворот на 180° и, упав на землю, пулей, что есть силы, бросился бежать от окончательно осатаневших неведомых ему кусающих тварей. Всё это произошло за какие-то две-три секунды!
— Что тут у нас такое? — услышал я рядом с собой голос эвенка.
Он стоял с мало кал иберкой в одних трусах и босиком, в позе попавшего в засаду снайпера.
— Ты в кого собрался стрелять? — расхохотался я, глядя на его живописный вид.
