Люди и ложи. Русские масоны XX столетия - Берберова Нина Николаевна (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗

И.В. Гессен вспоминал, что еще в 1904 году ему была устроена встреча с только что прибывшим из-за границы Ковалевским. «Ковалевский, едва успев поздороваться, сразу же стал доказывать, смотря мимо меня, что только масонство может победить самодержавие. Он положительно напоминал комиссионера, который является, чтобы сбыть продаваемый товар, и ничем не интересуется, ничего кругом не видит и занят только тем, чтобы товар свой показать лицом» [164].

По утверждению Берберовой, первая петербургская ложа была основана в 1907 году, первая московская, «Возрождение», – в 1908. Но в статье Б.И. Элькина приведен протокол основателей «Возрождения» в Москве, датированный 15 ноября 1906 г., в котором значатся имена Ковалевского, Маклакова, Баженова, Аничкова, Лорис-Меликова, де Роберти, кн. Урусова, кн. Бебутова, В. Немировича-Данченко и др.

Петербургскую ложу Берберова называет «Северной звездой» и рассказывает целую историю о том, что название было изменено из-за одноименной царской яхты. Но опубликованные документы ложи заверены печатью с надписью по-русски: «Полярная звезда». Первый ее состав насчитывал 19 человек, среди них те же, что и в «Возрождении», Бебутов, Маклаков и Немирович-Данченко, а также Маргулиес, Переверзев, Колюбакин, Браудо, Шингарев, Щеголев и др. Мастером «Полярной звезды» с января 1907 года стал граф А.А. Орлов-Давыдов.

Ложи были санкционированы Р. Сеншолем и Ж. Буле («Великий Восток Франции») в июле 1908 года, а уже в ноябре конвент из обеих лож тайным голосованием выбрал Верховный совет, в который вошли Урусов, Головин и Маргулиес.

Участие А.В. Амфитеатрова в организации первых российских лож представляется весьма сомнительным. Эмигрировав в 1904 году (а не в 1905, как пишет Берберова), с 1906 по 1916 год он жил в Италии и мог руководить этим процессом разве что по переписке.

Берберова считает несомненным, что Буле и Сеншоль приезжали в Россию несколько раз и открывали ложи, подчиненные не только «Великому Востоку», но и «Великой Ложе Франции». Ее уверенность в этом разделить трудно. Таких полномочий они не могли иметь, и в документах «Великой Ложи» историки не нашли даже намека на существование ее лож в России.

В пользу такой догадки есть единственное свидетельство: об этом упоминает Кандауров, но как раз «Записка» Кандаурова считается источником весьма ненадежным, поскольку «в части, касающейся периода до конца 1917 г., опирается исключительно на услышанное от других и догадки» [165].

Кандауров стал масоном лишь в 1917 году, поэтому никак не мог «уже с осени 1914 г. налаживать связи <…> с братьями своей Великой Ложи», о чем пишет Берберова. Савинков, наоборот, стал масоном не в 1922 году, а раньше, в 1917.

Судя по контексту, в котором в первый раз упоминается Лорис-Меликов, это, скорее всего, не Иосиф Григорьевич, дипломат в Норвегии, а Иван Захарович Лорис-Меликов, врач и личный друг Ковалевского. Принадлежность к масонству дипломата предстоит еще доказать.

Н. Берберова упоминает «Великую французскую национальную ложу», но ложа с таким названием появилась во Франции только в 1948 году, до того была «Великая национальная независимая и правильная ложа», да и она действовала с 1913 г., так что не могла «существовать в мирном сожительстве с другими тремя» послушаниями до 1912 года, как пишет Берберова.

Доклад Г.В.Адамовича, по словам Берберовой, «помещенный в „Бюллетене“ №7, в июле 1961 г., о смысле эмиграции: „Что мы такое? Что впереди? Зачем мы в эмиграции?“ – это, судя по всему, доклад под названием „Надежды и сомнения эмиграции“, прочитанный Адамовичем в ложе „Юпитер“ 20 апреля 1961 года и опубликованный двумя месяцами позже в „Вестнике Объединения Русских лож Д. и П. Шотландского Устава“ (1961. №7. с. 3 – 18).

Доклад его о Достоевском, вопреки утверждению Берберовой, в «Вестнике» не публиковался, там был напечатан, помимо вышеупомянутого, только доклад о Гоголе (1959. № 3. с. 31-34) и два некролога: «Памяти Д.Н. Ермолова» (1963. № 11. С. 2-3) и «Памяти В.В. Вырубова» (1964. №12. с. 7).

Особенно много неточностей допускает Берберова в датах жизни своих персонажей, несмотря на то, что проставлены они в «Биографическом словаре» далеко не у всех.

Так, даты жизни М.И. Терещенко – 1886-1956, а не 1888-1958; Г.В. Адамовича – 1892-1972, а не 1894-1971. Точная дата рождения ММ. Ковалевского – 1851 год, а не 1857, В.А. Маклакова – 1870, Ф.И. Родичева – 1854, В.А Бобринского – 1867, В.Я. Богучарского (наст, фам.: Яковлев) – I860, В.М. Зензинова – 1880, Б.Э. Нольде – 1876, С.Д.Урусова – 1862, И.Г. Церетели – 1881.

Чаще всего Берберова ошибается на год-два, но иногда и лет на пять-шесть, что уже существенно. П.А. Бурышкин умер в 1955 г., а не в 1959 году, и эмигрировал не «после 1917», а в январе 1920 года, успев побывать министром финансов в правительстве Колчака.

Н.В. Некрасов не «работал на Беломорско-Балтийском канале в 1928-1930». Строительство канала и началось-то лишь в конце 1930 года. До ареста в 1930 году Некрасов служил в Центросоюзе, а в заключении находился с 1931 по 1933 год и канал строил именно в качестве заключенного. Позже, с 1939 года, он действительно был служащим на строительстве канала Москва-Волга.

Вадим Андреев не «вернулся в СССР после сотрудничества в „Советском патриоте“, а лишь взял советский паспорт. В Советском Союзе побывал в 1957 году и принял решение не возвращаться после встречи с братом Даниилом, к тому времени отсидевшим свой срок.

Неточно и то, что Антонин Ладинский «в конце 40-х гг. был выслан из Франции в СССР». Он был выслан из Франции в сентябре 1950 года и жил в Дрездене, вернувшись в Советский Союз лишь в 1955 г.

А.А. Кизеветтер не в 1918 году оказался в эмиграции, но был выслан в 1922 г., на печально знаменитом «философском пароходе».

О том, что профессор Д.Д. Гримм оказался «после войны – в Австралии», сведений найти не удалось. Освободившись после ареста в 1919 году, он эмигрировал в Финляндию, редактировал там газеты «Русская жизнь» и «Новая русская жизнь», в 1922-1929 годах был деканом Русского юридического факультета в Праге, в 1927-1934 гг. – профессором университета в Тарту.

С.Ф. Ольденбург был не председателем, а секретарем Российской Академии наук, а Н.Б. Щербатов в царском правительстве занимал пост министра внутренних дел, а не иностранных.

И.Н. Ефремов (1866-1932) был депутатом не только IV, но также I и III Государственной Думы, а кроме того членом не только «Малой Медведицы» и «Думской ложи», но и «Верховного Совета народов России».

У Т.А. Бакуниной-Осоргиной книга о русском масонстве XVIII-XIX вв. существует не только на французском, но и на русском языке, причем не одна [166] – правда, эти книги куда более популяризаторские, чем монументальный «Le repertoire biographique».

Берберова не могла не знать эти книги, потому что первую из них рецензировал В. Ходасевич [167], за работой которого она очень внимательно следила даже после того, как они расстались в 1932 году.

Трудовиков Берберова не совсем правомерно отождествляет с партией народных социалистов, особенно когда речь идет о «последних годах царского режима». Народно-социалистическая партия (энесы; 1906-1917) слилась с Трудовой группой (трудовики; 1906-1917) лишь в июне 1917 года, образовав Трудовую народно-социалистическую партию (1917-1940, с 1920 – в эмиграции).

«Арьергардом» масонства трудовиков назвать можно с большой натяжкой, поскольку как сама группа, так и ее думская фракция на девять десятых состояли из крестьян. Берберова, вероятно, упоминает ее в таком контексте потому, что в 1915 году председателем фракции был выбран А.Ф. Керенский.

Кстати, говоря об «арьергарде» масонства в дни перед Февральской революцией, Берберова открывает список почему-то графом П.А. Гейденом, тут же проставляя даты его жизни – 1840-1907 гг., на этот раз совершенно верные.