История философии: Учебник для вузов - Васильев В. В. (читать книги без .txt) 📗
Учение о тварности божественных идей отличает Эриугену от многих других христианских мыслителей Средневековья. Идеи, т. е. от века сотворенные в Логосе образцы всего существующего, тем не менее не совечны Творцу, так как только Творец безначален. Развертывание идей во множественность индивидов осуществляется согласно иерархическому порядку — от общего к частному. Идеи порождают роды, затем подчиненные роды, виды и индивидуальные сущности (субстанции). Это рождение множественности из единства является действием третьей Божественной Ипостаси — Святого Духа. Соответственно этому всякая сотворенная вещь определяется следующей формообразующей триадой: сущностью, которая соответствует Отцу; активной добродетелью, которая соответствует Сыну; и действием, которое соответствует Духу Святому. Следуя Пс.-Дионисию, Эриугена уподобляет Бога духовному умосозерцаемому Свету. Явление Богом себя в божественныл идеях — это высший свет, который сияет, постепенно тускнея и уменьшаясь, во всякой сотворенной вещи. Множество «теофаний», образующих Вселенную, разделяются на три мира: 1) абсолютно нематериальные субстанции, каковыми являются ангелы; 2) телесные и видимые субстанции; 3) и человек — связующее звено между первыми и вторыми. В ряду всех существ, от высших до низших, присутствует Бог — как принимающий в них участие (participatio): «Участие — это принятие не какой-либо части, но божественных осуществлений и распределение даров сверху вниз от высшего порядка через промежуточные ступени к низшим» (О разделении природы, III, 3). «Во всем, что существует, есть нечто, — говорит Эриугена, — и это есть Он сам». Сотворенные из ничего, то есть из ничего их собственного существования, вещи сотворены одновременно из того Ничто, которое есть «сверхбытие» / «сверхсущественность», т. е. Бог.
Человек, согласно учению Эриугены, находится в средоточии всего мироздания; он есть «некое интеллектуальное понятие, извечно сотворенное в божественном уме». Человеческая природа проста и неделима во всех людях. В ней, как в образе Божием, сосредоточены первоначально все «понятия» обо всем. К числу наиболее важных «понятий» относятся в первую очередь категории «качества» и «количества». Смешение первоначальных понятий образует материю: «Видимая материя, связанная с формой, — пишет Эриугена, — есть не что иное, как совокупность некоторых акциденций» (О разделении природы, I, 34). Иными словами, телесное рождается из бестелесного (ex rebus incorporalibus corpora nascitur), или, точнее, «посредством соития умопостигаемого (ex intelligibilium coitu)» (O разделении природы, III, 14). Устойчивой и субстанциальной основой всего существующего является умопостигаемая невидимая сущность, из которой проистекает все остальное и которая представляет собой непосредственный результат акта творения бытия. В результате падения человека в первородном грехе эта связь между чувственным и идеальным — как в самом человеке, так и во всем мироздании — распадается, сходит на нет.
Соответственно, смысл человеческой жизни, да и сущность всего мирового процесса, заключается в первую очередь в возвращении человека и мира в свое изначальное чистое состояние совершенной духовности (conversio in purum spiritum), в восстановлении (греч. ποκατάστασις) всеми вещами своего соприродного богоподобного естества. Христос — образец и подобие этого восстановления: история мира должна завершиться всеобщим божественным просвещением человечества светом второго явления Христа и одухотворением всего материального. Выделяются несколько главных этапов возвращения тварного мира, в лице человечества, «от не-сущего небытия к бытию»: 1) смерть человека; 2) воскресение тел; 3) соединение тел индивидов с их чистыми душами, происходящее по возрастающей: тело перерождается в жизнь (лат. motus vitalis, «жизненное движение»), жизнь разрешается в чувство (sensus), чувство обращается в разум (ratio), разум становится мыслящим духом (animus-intellectus); 4) «деификация» (лат. deificatio — т. е. «обожение»), при которой все души, а также тела, соединятся, в конце концов, с таинственной сущностью Бога и мира; природа проникнется Богом, как воздух бывает пронизанным светом; и это будет концом великого возвращения, «ибо Бог станет всем во всем, когда не останется ничего, кроме Бога (erit enim Deus omnia in omnibus, quando nihil erit nisi solus Deus)» (O разделении природы, V, 8).
В XI в. жил и работал выдающийся представитель ранней средневековой мысли Ансельм Кентерберийский(ок. 1033 — 1109 гг.), который сказал: «Не ищу разуметь, дабы уверовать, но верую, дабы уразуметь (neque enim quaero intelligere ut credam, sed credo, ut intelligam)» (Ансельм Кентерберийский. Прослогий, 1. Пер. С. С. Аверинцева). Ансельм родился в Аосте, на границе с Пьемонтом (Северная Италия). В 15 лет он пытался постричься в монахи, но ему воспрепятствовал в этом отец. После случившейся вскоре кончины матери Ансельм покидает отеческий дом и отправляется в многолетнее странствие по землям Бургундии, Франции и Нормандии. Здесь наконец он обретает пристанище в Бекском монастыре (1060 г.), руководимом в то время Ланфранком. Именно в Беке им были написаны главные его сочинения: «О грамотном» (между 1080 и 1085 гг.); «Монологий» («Речь к самому себе о смысле веры») (1076 г.); «Прослогий» («Обращение к внемлющему о смысле веры») (1077 — 1078 гг.); «Об истине» (между 1080 и 1085 гг.); «О свободе выбора» (тогда же) и «О падении диавола» (между 1085 и 1090 гг.). В 1093 г. Ансельм назначается архиепископом Кентерберийским. Умирает Ансельм в 1109 г., заслужив у потомков прозвание «Doctor magnificus», т. е. «Чудесный доктор».
В распоряжении человека, считает Ансельм, имеются два источника знания — вера и разум. Познание для христианина начинается с утверждения в вере: факты и истины, которые он хочет понять, даны ему в Откровении. Не понимать, чтобы верить, но верить, чтобы, как следствие, понимать, необходимо для верующего христианина. Между слепой, бессознательной верой и непосредственным видением Бога существует посредствующее звено — «понимание веры», которое достигается с помощью разума. Разум далеко не всегда бывает способен постичь содержание веры, утверждает Ансельм; тем не менее он в состоянии много способствовать обоснованию веры в Творца как факта обычного, повседневного существования. Отсюда важнейшей его задачей является поиск действительных (действенных) доказательств в пользу реального существования Бога. Ансельм в своих сочинениях приводит четыре таких доказательства. В трех из них он рассуждает о Боге посредством детального рассмотрения бытия сотворенных вещей. В основе его рассуждений лежат две предпосылки: 1) все творения отличаются друг от друга степенью обладания каким-либо совершенством; 2) вещи, наделенные совершенством в какой-либо степени, получают свои относительные совершенства от совершенства как такового, т. е. от Бога. Например, всякая вещь есть какое-то благо. Мы стремимся к вещам, потому что они суть какие-то блага для нас. Но ни одна из вещей не обладает при этом всей полнотой совершенного блага: степень их благости — и для нас, и для этих вещей — постоянно разнится. Они суть благие, поскольку причастны — кто больше, кто меньше — к изумительной Благости как таковой, т. е. к причине всех благ относительных и частичных. Благо само по себе есть первичная Сущность и Бытие, превосходящее как таковое все обособленно существующее; это первичное тождество сущности и бытия, — утверждает Ансельм, — мы, как правило, и называем Богом.
В т. н. «онтологическом» доказательстве, наиболее знаменитом из всех, перед Ансельмом стоит иная задача, а именно показать, что понятие бытия совершенно реально, хотя и неявно, содержится в собственной характеристике самосущей субстанции — «Бог». Началом для этого доказательства служит Ансельму определение: Бог «есть то, больше чего нельзя ничего себе помыслить (esse aliquid quo nihil majus cogitari possit)» (Прослогий, 2). Каждый, даже «безумец, сказавший в сердце своем: нет Бога» (Пс. 13:. 1; 52: 1), способен понять смысл этого выражения, а следовательно, оно существует в его понимании. Вторая посылка рассуждения Ансельма заключается в разграничении между понятиями «бытия в уме» (esse in intellectu) и «бытия вне ума» (esse in re). «Так, когда живописец замышляет то, что ему предстоит делать, он имеет в своем разуме нечто; однако он не мыслит того, что еще не делал, как то, что есть. Когда же он все написал, он и в разуме имеет уже им сделанное, и мыслит его как то, что есть. Итак, даже и означенный безумец принужден признать, что хотя бы в разуме есть нечто, более чего нельзя ничего помыслить; ведь слыша эти слова, он их разумеет, а то, что разумеют, есть в разуме. Но то, более чего нельзя ничего помыслить, — продолжает Ансельм, — никак не может иметь бытие в одном только в разуме. Ведь если оно имеет бытие в одном только разуме, можно помыслить, что оно имеет бытие также и на деле; а это уже больше, чем иметь бытие только в разуме. Итак, если то, более чего нельзя ничего помыслить, имеет бытие в одном только разуме, значит, то самое, более чего нельзя ничего помыслить, есть одновременно то, более чего возможно нечто помыслить; чего явным образом быть не может. Следовательно, вне всякого сомнения, нечто, более чего нельзя ничего помыслить, существует как в разуме, так и на деле» (Прослогий, 2. Пер. С. С. Аверинцева).
