Тайны Московской Патриархии - Богданов Андрей Петрович (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT) 📗

(Владислав обязывался сохранять за владельцами прежние поместья, вотчины и казенные оклады и изменять их лишь по совету с Думой, как и юридические нормы; важные судебные решения, особенно смертные приговоры, новый царь мог выносить только вместе с боярским судом.

Между Россией и Речью Посполитой предполагался мир и военный союз. Запрещалось мстить за погибших с обеих сторон при свержении Лжедмитрия I, без выкупа возвращались все пленные. Прежними оставались налоги и торговые правила. Обоюдно укреплялось крепостное право.)

(О казаках должны были принять особое решение – быть им или не быть. От иноземцев и «воров» очищались все территории Российского государства, «как были до нынешния Смуты». Королю выплачивалась контрибуция. Лжедмитрия II следовало «изымати или убити», Марину Мнишек вернуть в Польшу.)

7. ИЗ НАКАЗА ПАТРИАРХА ГЕРМОГЕНА И БОЯР ПОСЛАМ К КОРОЛЮ СИГИЗМУНДУ ПОД СМОЛЕНСК

17 августа 1610 года

Значение последнего, отсутствовавшего в прежних договорах с тушинцами и городовыми воеводами пункта приведенного выше соглашения полностью раскрывается в наказе послам, которые должны были добиться принятия этого условия Сигизмундом III, упорно осаждавшим Смоленск. Переход королевича Владислава в православие был обязательным требованием патриарха, которого он неукоснительно держался и которое создало Гермогену славу истинного борца за веру.

Патриарх не выдумал это условие, давно бродившее в умах его паствы. Еще во время похода поляков на Москву Жолкевский посылал в столицу списки договоров с тушинцами и городовыми воеводами, надеясь перетянуть служилых людей на сторону Владислава. Но вот что написали гетману брянские и смоленские воины Московского гарнизона 14 июля, еще до свержения Василия Шуйского:

Даже сторонников Владислава в Москве не удовлетворяли объяснения Жолкевского, что королевич обещает не нарушать православной веры, а о собственном вероисповедании будет «совещаться» с патриархом и боярами [126].

Ясно, что при таком настроении оборонявших столицу ратников даже твердостоятельный Гермоген не мог воспротивиться свержению Шуйского и выбору Владислава. Но он в полной мере оценил значение требования о крещении королевича в православие до того, как тот займет московский престол. Гермоген видел, что в предложенном Жолкевским проекте оговора, основанном на зимнем соглашении с тушинцами, на первом плане стоял Сигизмунд, а не Владислав – тот самый Сигизмунд, который был известен как враг православия и насадитель унии на русских землях Речи Посполитой.

Патриарх с единомышленниками вычеркнул в проекте фразы, подобные той, что мощи святых на Руси будет в почитании иметь «король, его милость, яко истинный господарь христианский, з сыном своим». Гермоген не мог не обратить внимание на оговорку Сигизмунда, что не освещенные в договоре вопросы будут решены с патриархом, властями, боярами и всею землею, когда он сам «будет под Москвою и на Москве» [127]. Не нужно было знакомиться с секретным письмом короля сенаторам, чтобы убедиться в его стремлении, прикрываясь Владиславом, самому захватить московский трон.

В охваченной возбуждением Москве бояре не смогли воспротивиться требованиям Гермогена, опиравшегося на мнение «всенародства». Он добился, чтобы все переговоры, необходимые для окончательного оформления договора с Владиславом, были перенесены под Смоленск. Главной задачей русского посольства было крещение Владислава на границе его будущих владений. Патриарх позаботился, чтобы в наказ послам были внесены самые жесткие гарантии безопасности веры.

В наказе были учтены опасения, связанные с возможностью захвата иноземцами власти в Москве. Послы должны были добиваться, чтобы Владислав явился с малой свитой, обязался жениться на православной, не раздавал шляхте поместий близ западной границы, чтобы поляки очистили занятые ими русские города и сняли осаду Смоленска. Заботил пастыря и полный размен пленных, ибо его «овцы» среди иноверцев подвергали опасности свои души.

Наказ был обязателен для послов и жестко указывал границы возможных уступок. Но Гермоген не мог надеяться на боярских представителей, главный из которых, князь Василий Васильевич Голицын, легкомысленно заявил ему, что «о крещении они будут бить челом, но если даже король и не исполнит просьбы – то волен Бог да государь, мы ему уже крест целовали и будем ему прямить» [128]. Такое известие весьма ободрило Жолкевского и Гонсевского, приехавшего к Москве с требованием Сигизмунда передать престол не Владиславу, а самому королю.

Однако настроение народа было таково, что поляки не рискнули официально объявить желание короля и нарушить заключенное соглашение. Легче было договориться с боярами вне столицы.

Гермоген предвидел измену бояр и сорвал их замыслы [129]. От лица православного духовенства в посольство направился митрополит Филарет, ранее благословивший переговоры об избрании Владислава в качестве тушинского «нареченного» патриарха и даже получивший по сему поводу послание Сигизмунда [130], но твердый в вере надежный защитник православия.

Позицию Русской Православной Церкви Гермоген ясно выразил в грамотах к Сигизмунду и Владиславу, переданных через Филарета [131]. Написанные в мягком, даже просительном тоне, они подчеркивали, что на престол может вступить только Владислав и только после крещения в православие. Филарет обещал патриарху умереть, но ни на шаг не отступить от посольского наказа.

(Наказ от имени патриарха Гермогена и всех чинов Российского государства говорил о назначении послов, событиях, связанных со свержением Шуйского и призванием на престол Владислава, давал послам подробные инструкции, как себя вести и что говорить перед королем и сенаторами. Требования россиян, дополняющие договор с Жолкевским, были изложены по статьям.)