Зачем Сталин создал Израиль? - Млечин Леонид Михайлович (книги бесплатно .txt) 📗
«Если бы меня спросили, чего я хочу больше всего, я бы немедленно ответил: „Услышать хотя бы одного египтянина, который справедливо отзывается о другом; увидеть хотя бы одного египтянина, который не посвящает все свое время тенденциозной критике идей, высказываемых другим; поверить, что есть хотя бы один египтянин, готовый открыть свое сердце для прощения, терпимости и любви к своим братьям-египтянам“.
В Москве боялись упустить Насера, опасались, что он в любой момент может переметнуться на сторону Запада.
В декабре пятьдесят седьмого года в ЦК была направлена записка «О мерах, направленных на укрепление нашего влияния в Египте и предотвращение попыток президента Насера сблизиться с американцами на базе усиления позиций реакционных кругов в арабских странах, в частности в Сирии»:
В записке говорилось:
«Насер пытается продолжать линию использования противоречий между двумя мировыми лагерями, получая экономическую и военную помощь от СССР и других социалистических стран, и в то же время добивается изменения отношения к нему со стороны США и других западных держав, подчеркивая в переговорах с Западом свою враждебность к коммунизму и готовность услужить Западу в борьбе против коммунистов на Арабском Востоке.
Для внутренней политики Насера в последнее время характерны усилившаяся спекуляция лозунгами строительства «демократического социализма» и «кооперативного общества» в Египте и одновременное усиление преследований коммунистов и левых элементов, а также усиление полицейской цензуры и мер, направленных против роста влияния СССР среди египетского населения.
В последнее время Насер стал сам искать контакта с американцами и не поддерживает, как прежде, близких связей с советским посольством в Каире…»
Советские руководители не знали, как реагировать на аресты коммунистов в Египте. Формально следовало протестовать и добиваться их освобождения. По-существу Насер был для Москвы значительно важнее слабой египетской компартии. Когда надо советские руководители умели не быть догматиками и закрывали глаза на уничтожение товарищей по международному коммунистическому движению.
В октябре сорок первого года вместо Коммунистической партии Ирана, запрещенной властями за десять лет до этого, была образована Народная партия Ирана, Туде. Она действовала в подполье и пользовалась полной поддержкой ЦК КПСС. Но в середине пятидесятых Туде практически перестали давать деньги, потому что советские руководители наладили отношения с правительством Ирана.
В пятьдесят шестом году в Москву приехал шах Ирана Мохаммед Реза Пехлеви с шахиней Сорейей.
Шах, как он пишет в своих воспоминаниях, говорил достаточно резко: «Я напомнил гостеприимным хозяевам о том, что русские на протяжении нескольких веков беспрестанно пытались продвинуться через Иран к югу. В 1907 году они вступили в Иран. Во время первой мировой войны они вновь попытались захватить нашу страну. В 1946 году создали марионеточное правительство, чтобы отторгнуть от Ирана богатейшую провинцию — Азербайджан».
Хрущев и Шепилов отвечали, что они не несут ответственности за то, что делалось до того, как они приняли на себя руководство страной. Хрущев хотел подвести черту под старым. И иранские коммунисты лишились поддержки…
В феврале пятьдесят восьмого года Сирия и Египет объединились и образовали Объединенную Арабскую Республику. Это было сделано с далекоидущими целями. Насер провозгласил, что в новое государство могут вступить все арабские страны.
В Советском Союзе объединению двух стран не порадовались. В Сирии набирала силу коммунистическая партия по главе с Халедом Багдашем, поэтому открывались возможности для влияния на политику Сирии.
«Мы в объединении не видели прогресса, — вспоминал Хрущев, — Сирия была буржуазно-демократической страной с легальной компартией, в ней установился парламентский строй французского типа. Там для прогрессивных группировок условия были лучше, чем в Египте. В Египте же никакой демократии не существовало. Правили полковники, возглавляемые Насером…
В печати советские руководители не выступали против политики Насера, не желая отталкивать его, но и не поддерживали. Зато поддерживали Багдаша, а Багдаш вел, насколько хватало сил у сирийской компартии, борьбу против объединения с Египтом… Наша позиция обижала Насера и не располагала его к нам».
Верным сторонником египетского президента был глава Югославии Иосип Броз Тито. Когда он приехал в Москву, то завел разговор о положении в Египте и очень высоко оценил Насера. Хрущев выразил свое недоумение:
— Мне непонятны его выступления, трудно разобраться, чего он хочет. Выступает за то, чтобы создать прогрессивный строй. Но как? Буржуазию он не трогает, банки не трогает. Нам пока трудно оценить, что это за политика, какие цели ставятся перед страной.
— Насер еще очень молодой человек, политически неопытный, — великодушно объяснял его действия Тито. — К тому же военный человек. У него хорошие намерения, но он пока не нашел твердой точки опоры. Надо его где-то сдерживать, а где-то поддерживать. С ним можно договариваться…
«У нас с Насером, — вспоминал Хрущев, — были довольно сложные отношения. Мы оказывали Египту помощь как народу, борющемуся за свою независимость, за освобождение от колонизаторов. Мы продавали им вооружение и всемерно содействовали их продвижению вперед. Но были у нас и большие разногласия в вопросах политической и идеологической линии…
Коммунисты, которые выявлялись Насером, все сидели в тюрьме. Коммунистическая партия была в подполье. С точки зрения нашей коммунистической идеологии он проводил антикоммунистическую, реакционную политику. Нельзя сказать, что мы в Насере видели того, в ком, по нашему мнению, нуждался египетский народ, но мы считали, что в то время более прогрессивного человека там не было…»
Единая коммунистическая партия была создана в Египте только в январе пятьдесят восьмого года, но находилась на нелегальном положении. Насер закрыл глаза на ее существование с условием, что коммунисты поддержат правящий режим. Но через несколько месяцев все кончилось.
Объединение Египта и Сирии вызвало сопротивление сирийских коммунистов. Насер приказал разделаться с коммунистами. Руководство партии посадили, лишь немногие успели убежать за границу. Как выразился один историк, организованная коммунистическая деятельность в Египте в те годы велась только в тюрьмах и концлагерях.
Хрущев намекнул Насеру, что при всем своем желании не может приехать в Египет, пока так много коммунистов томятся в заключении. Насер распорядился их освободить.
Мохаммед Хасанейн Хейкал, друг и наперсник президента, опубликовал статью, в которой говорилось, что коммунизм в Египте потерпел поражение, поскольку был изолирован от национального движения.
Гамаль Абд-аль Насер впервые приехал в Советский Союз в апреле пятьдесят восьмого года. Хрущев хотел познакомиться с человеком, о котором столько слышал, и повез египетского президента в Ново-Огарево, взяв с собой только переводчика. Беседовали один на один.
«Насер произвел на меня хорошее впечатение: молодой человек, собранный, умный, с располагающей улыбкой, — рассказывал потом Никита Сергеевич. — Он понравился мне, если говорить о сугубо личном впечатлении».
По оценке Хрущева, Насер вел себя во время беседы уверенно, а порою проявлял даже агрессивность. Он обижался на то, что для Москвы мнение вождя сирийских коммунистов Багдаша важнее мнения президента Египта:
— Что же вы поддерживаете Багдаша? Вы хотите, чтобы Багдаш руководил нами? Этого мы не потерпим, это просто невозможно…
Говорил, что советские руководители не разбираются в арабских вопросах и стоят на ложном пути, смотрят на объединение не собственными глазами, а глазами Багдаша, который исходит из узко политических позиций.
Насер дал понять, что объединение Египта и Сирии — это только начало. К ним присоединятся и другие арабские страны, которые должны стать единым целым.
