Вожди в законе (СИ) - Фельштинский Юрий Георгиевич (читаем книги онлайн txt) 📗
Здесь действительно раскрыта вся суть советской коминтерновской политики, от создания Коминтерна Лениным до уничтожения его Сталиным. Тот же мотив прослеживается в другой, менее заостренной, но столь же показательной записке Николаевского, сделанной для себя:
"Стратегия мировой революции по Ленину. Антианглийские элементы в этой концепции. Руководящая роль, отводимая в этих планах революционному движению в Германии. […] Подготовка расколов в рабочих партиях Запада: коммунистические партии должны стать послушными орудиями в руках Исполнительного комитета Коммунистического интернационала, который, пребывая в Москве находится под постоянным контролем и руководством коммунистической партии России. Спор между Лениным и Розой Люксембург о значении национально-освободительных войн, как теоретическая посылка для соглашения с немецкими националистами. Первые нити, которые протягиваются между Коминтерном и немецкими националистами (1919 г. — Радек и Людендорф). Борьба двух тенденций в политике Коминтерна: ориентация на революцию старого типа, с одной стороны, и ориентация на соглашение с руководящими националистическими кругами. Борьбы этих двух тенденций в 1923 г. Итоги немецкого поражения 1923 г. Публикация набросков Ленина против Розы Люксембург (январь 1924 г.) Отказ от, революционной романтики''. Ориентация на сокрушение власти Антанты в Европе в результате дипломатических и военных конфликтов между разными странами (Бухарин в, Большевике'' 1924 г.)"(35).
Проводником этой политики в 1918 — двадцатых годах как раз и были Радек, с одной стороны, и Карл Моор, с другой. Как пишет Николаевский, Моор "начал превращаться в политического коммивояжера, пытающегося завоевать доверие московского Политбюро старательным проведением работы по сколачиванию, как определил Радек, союза немецких генералов-реваншистов с советскими коммунистами-милитаристами для совместной борьбы против Запада. Это — особый период в биографии Карла Моора. Начало его можно определить довольно точно: с момента, когда он 7 марта 1919 г. появился в Стокгольме, приехав с поручениями от Ленина. Это он маклеровал те встречи Радека с немецкими военными и разведчиками, о которых рассказывает Радек в своих воспоминаниях о немецком "Ноябре"''(36).
С момента своего ареста, последовавшего в Берлине в начале февраля 1919 года, Радек уже не скрывал связей с немецким правительством. С прекращением официального судебного дела германского правительства по обвинению его в подрывной деятельности изоляции Радека пришел конец. Он все еще оставался в тюрьме Моабит, но ему разрешили в почти неограниченном количестве принимать посетителей в бывшей квартире тюремного сторожа. В салоне Радека часто бывали высшие германские офицеры, с одной стороны, связные германской компартии — с другой. Среди высокопоставленных гостей салона Радека был Вальтер Ратенау, будущий министр иностранных дел Германии (подписавший с советским правительством в 1922 году Раппальский договор и в том же году убитый за это террористами)(37). Ратенау приходил к Радеку договориться об условиях возобновления дипломатических отношений между Германией и советской Россией(38).
Моор привел также к Радеку барона Ойгена фон Рейбница, товарища Людендорфа по кадетскому корпусу. Живший затем какое-то время у Рейбница Радек назвал Рейбница первым представителем "национал-большевизма". (Сам термин "национал-большевизм", похоже, принадлежал Радеку). Рейбниц действительно выступал впоследствии за союз с советской Россией с целью освобождения Германии от Версальского договора. Однако национал-большевистские идеи находили отклик не только в офицерских и академических кругах, но и в рядах ГКП, прежде всего в Гамбурге.
Организацией встреч Радека (и добычей фальшивых паспортов для его посетителей) занимался старый знакомый — агент германского правительства, швейцарский социал-демократ Карл Моор. Последний отправился в Россию вскоре после большевистского переворота, с небольшими перерывами пробыл там почти полтора года и в марте 1919 года приехал в Берлин. В Берлине Моор пытался добиться согласия германского правительства на совместные советско-германские действия против Антанты и параллельно стал главным связующим звеном между Радеком и внешним миром. Моор заручился разрешением германских властей говорить с Радеком с глазу на глаз и стал его курьером для всех передач. Вот как описывала организацию встречи с Радеком видный руководитель австрийской, а затем и германской, компартий Рут Фишер (Эльфрида Фридлендер, урожденная Эйслер), переселившаяся из Вены в Берлин в августе 1919 года:
"Радек хотел познакомиться со мною и послал ко мне Моора, чтобы тот привел меня в Моабитскую тюрьму. К моему громадному удивлению Моор привел меня в ставку Генштаба на Бендлерштрассе, где перед нами автоматически открывались все двери. Один из офицеров передал мне паспорт с явно фальшивой фамилией и биографическими данными, и с этим паспортом я имела право трижды в неделю приходить к Радеку в его камеру"(39).
По мнению Рут Фишер Радек начал склоняться к национал-большевизму уже в октябре 1919 года, когда Юденич стоял у Петербурга. В то время, находясь в тюрьме, он приготовился к самым плохим известиям из России и надеялся добиться взаимопонимания с определенными кругами германской армии и обеспечить себе защиту от войск союзников (которые могли добиваться — и действительно добивались — его выдачи, как противника Антанты). В это время он и начал принимать у себя двух видных представителей германского (гамбургского) национал-большевизма — Генриха Лауфенберга и Фрица Вольфгейма. А еще через два месяца, в доме у барона фон Рейбница и на квартире шенбергского комиссара полиции Шмидта, в ожидании отъезда в Россию, он дискутировал на тему о национал-большевизме с офицером германской военной разведки полковником Бауэром и контр-адмиралом фон Гинце, доказывая, как и в своем "салоне", что "Ленин желает союза с Германией против западных государств-победителей"(40).
Это было продолжение ленинской брестской политики. Ее фундаментом были дореволюционные тайные германо-большевистские отношения. Ее будущим стали Раппальский договор, секретное советско-германское военное сотрудничество, успешно подрывавшее версальскую систему. Ее апогеем стал советско-германский пакт о разделе Европы, подписанный в 1939 году Молотовым и Риббентропом. "Линия политических отношений между Германией и Россией, ведущая от Брест-Литовска к 23 августа 1939 года и 22 июня 1941 […] внешне столь причудливая, в действительности совершенно прямая — это линия тайного соглашения, преступного сговора!"(41). Так закончил свой дневник Теодор Либкнехт, всю свою жизнь расследовавшего убийство брата.
1. Paul Frolich. Rosa Luxemburg. Gedanke und Tat. Europaische Verlagsanstalt, Frankfurt am Main, 1967, S. 284.
2. АГИН, ящик 6, папка 12. Роза Люксембург о большевиках. Листовка Российской социал-демократической рабочей партии. Перепечатка из "Социалистического вестника", № 1, 1922. Издание Петроградского комитета РСДРП. Февраль 1922, с. 2.
3. А. Варски. Роза Люксембург. Тактические проблемы революции, Гамбург, 1922, с. 7.
4. Бертрам Вольф (1896 — 1977), возглавлял фракцию в американской компартии и в 1929 году был исключен из компартии за фракционную деятельность. До конца 1937 г. выступал с поддержкой обвинений, выдвинутых на московских процессах против, оппозиции''. В конце 1937 г. публично отмежевался от своих прежних взглядов и выступил против процессов. Позже вообще отказался от коммунистической деятельности, стал респектабельным профессором. Автор ряда книг, самой известной из которых стала "Трое, сделавшие революцию".
5. АГИН, ящик 727, папка 4. B. Wolf. Rosa Luxemburg and V. I. Lenin: The Opposite Poles of Revolutionary Socialism. The Antioch Review, Summer, 1961. The Antioch Press, Yellow Springs, Ohio, p. 222.
