Как живет польский солдат - Краснопольский Н. (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
И надо сказать, что польский солдат на улице производит хорошее впечатление: всегда подтянут, шинель заправлена, как следует, обмотки закручены, как надо, ботинки вычищены, фуражка не сбивается ни на затылок, ни набекрень, не смята.
Гигиена в казарме
За соблюдением чистоты строго следят и офицеры, и унтер-офицеры. Дежурный по части обходит казармы и смотрит, вычищены ли сапоги, правильно ли сложено обмундирование, вымыты ли у солдат ноги.
Если обмундирование сложено не по порядку, солдата будят, заставляют сложить по форме и дают дисциплинарное взыскание.
Если пахнет от ног — тоже будят, заставляют мыть и опять таки «греют».
Много внимания в польской армии уделяется сбережению здоровья солдат. И здесь каждый шаг предусмотрен уставом, либо инструкцией. Особенно следят за чистотой ног, так как грязные ноги легко стираются в походе. Солдат заставляют на ночь обязательно мыть ноги холодной водой, так как от теплой воды кожа делается мягкой и нежной и легче стирается.
За несоблюдение правил сбережения здоровья строго наказывают.
Распорядок дня
Уставом и инструкциями предусмотрен каждый шаг солдата. Целая орава начальства следит за выполнением всех положений. Тут и младший командный состав: старший рядовой, капрал, сержант, старший сержант, штабной сержант, подхорунжий; тут и младшие офицеры: хорунжий (прапорщик), подпоручик, поручик, капитан; тут и штаб-офицеры: майор, подполковник, полковник; тут и три генеральских чина, и сам маршал Польши Пилсудский.
Все время солдат находится под неусыпным наблюдением офицера. Даже распорядок дня составлен так, чтобы солдат имел как можно меньше свободного времени в своем распоряжении. Объясняют это паны на своих «политчасах» тем, что солдат, мол, должен все свое время отдавать отечеству.
Зимой подъем бывает в 6 часов. Время от 6 до 8 отводится на умыванье, молитву и завтрак — на завтрак дают кофе. С 8 до 11 — строевые занятия, с 11 до 12 — развод караулов и прием рапортов старшим начальником от младших. С 12 до 14 — обед и обеденный отдых: между прочим, строго соблюдается «мертвый час». С 14 до 17 — опять занятия, затем час отводится на чистку оружия и починку обмундирования. Потом полчаса дается на ужин (опять кофе), и с 19 до 21 часа солдат получает отдых. За четверть часа до 21 подается сигнал «на молитву», читаются короткие молитвы, и солдаты укладываются спать. В праздник — днем обязательно богослужение. Летом подъем бывает на час раньше. Таким образом в сутки солдат имеет свободного времени не больше 2 часов. В награду за хорошее поведение солдат отпускают в город — только в свободное время — от 19 до 21 часа. По праздникам пускают гулять и днем.
Интересно отметить, что солдаты отпускаются в город только в определенные районы. Начальник гарнизона в специальном приказе сообщает, на каких улицах и в каком районе солдаты могут находиться. В этих районах за поведением солдат устанавливается слежка.
Таким образом польский солдат все время находится на виду у командира. Этим польские паны думают уберечь своих солдат от революционных влияний. А революционных влияний паны сильно боятся — и не зря: они учли урок краковских событий в 1924 г., когда целый уланский полк поддержал бастующих рабочих.
Революционное движение в армии
Несмотря на все рогатки, поставленные офицерством, все-таки революционные мысли проникают и в казарму. В некоторых частях существуют даже подпольные коммунистические и комсомольские ячейки. В казармах распространяется агитационная литература. Не раз бывали случаи, когда в казармах в дни революционных праздников вывешивались красные знамена.
Понятно, офицерство зорко следит за тем, чтобы коммунистическое влияние не проникло в армию. С солдатом, у которого найдут коммунистическую листовку, жестоко расправляются. Революционная агитация приравнивается к государственной измене, и в казарме не один польский рабочий или крестьянин поплатился за верность своим классовым интересам смертью или долголетней каторгой.
Весной 1927 года в Грудзионже судили 10 солдат за то, что они организовали коммунистическую ячейку в части. Главных обвиняемых приговорили к 12 годам тюремного заключения, а солдаты, которые знали о том, что в их части есть коммунисты и не донесли об этом, получили по 2 года тюрьмы.
Классовая борьба находит место и среди офицерства. Наиболее честные из офицеров идут в революционное движение. Яркий пример — польские офицеры тт. Багинский и Вечоркевич.
Тт. Багинский и Вечоркевич раньше принадлежали к партии польских социалистов. Потом, когда от этой партии, продавшейся польской буржуазии, откололась левая часть и организовала коммунистическую партию, Багинский и Вечоркевич стали коммунистами и повели революционную агитацию среди солдат.
О тов. Багинском польские солдаты, служившие под его начальством, рассказывали, что он не был похож на других офицеров, хорошо относился к солдатам, часто и долго беседовал с ними и давал читать им литературу.
Это не укрылось от панской охранки, Багинский и Вечоркевич были арестованы, их обвинили в государственной измене, в том, что они хотели взорвать варшавскую цитадель, и приговорили к смертной казни. Президент заменил им казнь долголетним тюремным заключением.
Когда у нас за истязание женщин и контрреволюцию были осуждены ксендз Уссас и епископ Цепляк, поляки предложили обменять на них нескольких заключенных в польских тюрьмах коммунистов, в том числе и тт. Багинского и Вечоркевича.
Когда их везли в СССР для обмена, польский жандарм застрелил их в вагоне почти у самой границы с СССР.
Именем т. Багинского назван один из полков нашей Красной армии.
Солдат усиленно стараются натравить на коммунистов, рассказывают разные небылицы о СССР, пишут в солдатском журнале статьи о том, что в СССР под властью большевиков все разваливается, полный беспорядок, в Красной армии, мол, все так же, как при царе.
Печатаются басни о восстаниях в наших частях, о волнениях среди рабочих. В 1925 г. в польской газете была заметка о том, что в нашем городе Новозыбкове полк пехоты ходил усмирять рабочих, было много убитых и раненых. А на самом деле полк ходил в полном составе на фабрику в гости к своим шефам. Нужно отметить, что эта заметка появилась в польской военной газете через неделю после того, как военкор из ходившего в гости на фабрику полка сообщил об этом в свою окружную газету, причем польская газета точно указала день этой экскурсии.
А вот еще заметка из польской военной газеты:
«В Москве призыв. Целый день по городу идут команды новобранцев, уже одетых в военную форму. Впереди на лошадях прекрасно одетые командиры, сияющие золотом эполет [3] и нашивок».
Такие выдумки печатаются польскими панами для того, чтобы показать солдату, что в России, мол, ничего не переменилось после революции, что в России опять заводятся царские порядки. А отсюда идет ниточка и к другой стороне панской агитации против СССР. В трудящихся массах Польши до сих пор еще живы воспоминания о днях царского гнета, когда беспросыпно пьяный урядник был хозяином волости, а варшавский генерал-губернатор — царем и богом для всей Польши, когда с польского рабочего и крестьянина драли семь шкур не только за то, что он рабочий и крестьянин, а и за то, что он поляк. В памяти польских трудящихся живо сохраняются картины царского произвола. Этим сейчас пользуются паны и говорят, что и большевики ведут, мол, царскую политику, угнетают нерусские национальности, что и Украина и Грузия хотят отделиться из-за этого от СССР, что в СССР поляков жестоко преследуют, что большевики — такие же «москали-угнетатели», какими были и царские чиновники. И на эту удочку и вранье попадаются многие несознательные польские новобранцы. Недаром же при встречах польских пограничников с нашими поляки в первую очередь заводят разговор о национальном вопросе и о взаимоотношениях с офицерством.
