История германского фашизма - Гейден Конрад (читаем книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
П. 15 — «социальная» часть программы, п. 16, пожалуй, — гвоздь ее; мы имеем в виду то место, где говорится о среднем сословии. Поставленный перед альтернативой высказаться в пользу служащих универсальных магазинов или в пользу мелких торговцев, национал-социалистический «германский рабочий союз» в лице своей мюнхенской группы высказался в пользу лавочников.
Дипломатическим шедевром является п. 24, в котором подчеркнут нейтралитет партии по отношению к различным вероисповеданиям, причем этот нейтралитет связывается с «хозяйственной этикой» партии.
П. 23 можно было бы назвать культурной программой, которая сознательно и с верным практическим чутьем ограничивается вопросом о культурных средствах, содержание же культуры предоставляет ее собственному росту. В этом пункте пропагандист Гитлер заблаговременно обеспечил национал-социалистическому государству все орудия культурной пропаганды и сохранил за собой свободу пользоваться ими для тех или других целей. Здесь в программе имеется даже каламбур: как впоследствии пояснялось, п. 6 означает, что, например, газете «Берлинер тагеблатт» не возбраняется выходить в свет, но… на еврейском языке.
П. 25 — о сильной имперской власти — детище Гитлера. Впрочем, впоследствии Гитлеру придется в зависимости от обстоятельств иногда смягчать централизм. Впоследствии при изложении этого пункта Гитлер с особенным блеском проявил силу своего ораторского таланта, свое умение выражаться так, что слова его можно толковать в самом различном смысле. Скрижали своих принципов он окружил фейерверком риторики, в котором они теряют свои очертания и обманывают мишурным блеском. Так произошло впоследствии. Одно было ему ясно уже давно: хотя ему и пришлось в дальнейшем плыть по течению и использовать баварские настроения, тем не менее организованный баварский федерализм является его сильнейшим конкурентом. П. 25 подчеркивает: имейте в виду, это не баварская, не антипрусская программа. Государство покоится на силе, а не на договоре, германская империя — не союз государств, а единое государство с известными подразделениями; немцы не просто живут вместе на одной территории, а управляются единой властью. Центральная имперская власть должна быть мощным, железным кулаком, а не пастушеской идиллией.
Все прочие программные требования более или менее улетучились в процессе роста партии. Но это требование сохранилось, и в отношении его в первую очередь должно будет показать себя национал-социалистическое искусство управления.
На пороге 1920 г. Гитлер очутился, можно сказать, с глазу на глаз со своей сомнительной программой. В самом деле, кого еще имела партия, кроме него? Дитриху Эккарту мерещится буржуазное единение под знаком свастики. Федер, конечно, доволен программой, в которой имеется так много его идей, но для него важнее основанный им в мае 1920 г. «Союз борьбы за уничтожение процентного рабства». Последний плохо вяжется с характером Гитлера и его грубоватых вояк. Этот союз «видит в отравлении нашей общественной жизни ненавистническим и неделовым методом борьбы результат погони за деньгами, слепой жажды денег и безраздельного господства золотого тельца». Да, вот какой была некогда программа национал-социалистического теоретика-экономиста! Плохой союзник для Гитлера, проповедующего «фанатизм и даже нетерпимость» как необходимые предпосылки победы и заявляющего своим приверженцам: «не бояться ненависти со стороны врагов нашей народности и нашего мировоззрения, а желать ее — вот наш девиз».
Впрочем, в начале 1920 г. у Гитлера появился товарищ, который не был рядовой фигурой. Это — совсем молоденький журналист Герман Эссер. [16] Гитлер познакомился с ним в рейхсвере, где Эссер был референтом по вопросам печати. Это не скромный мечтатель, не тихий рабочий, а крикун и скандалист; он умеет поднимать шум и понимает толк в этом искусстве чуть ли не лучше самого Гитлера. Последний, говоря о «еврейском вопросе», прибегает к образам, часто вплетая в свою речь народные прибаутки; Эссер же сделал открытие, что еврейский торговец обувью Х. незаконно получил в Мюнхене квартиру в семь комнат. Рисуя роскошный образ жизни своей жертвы, Эссер доводит до белого каления своих бедно одетых слушателей, все еще живущих пайком, получаемым по хлебным карточкам. Он словно сорвался с цепи; как и Гитлер, он — демон ораторского искусства, но гораздо более низкого пошиба. В своем тоне и манерах он не знает никакого удержу; они не делают привлекательным самого оратора, но зато с убийственной меткостью бьют его противников. У Гитлера все еще существуют сдерживающие центры; но они совершенно отсутствуют у этого безусого юноши, который в ноябре 1918 г. основал в Кемптене революционный совет школьников, требовал в солдатском совете виселицы для ряда буржуа, а в 1919 г. еще гастролировал в одной из социал-демократических газет. Свою настоящую политическую линию Эссер нашел, только очутившись в рейхсвере. Словом, это тип далеко не идеальный. Даже Гитлер, сам не стеснявшийся в выражениях, впоследствии никогда не выпускает на передний план своего старейшего соратника. Но в первые годы этот человек был незаменим хотя бы потому, что кроме него не было никого другого.
Не следует думать, что оба незнакомца — Гитлер и Эссер — завоевали город Мюнхен сразу, одним бешеным натиском; не следует думать, что первые устроенные ими собрания были чем-то из ряда вон выдающимся. В своих речах и писаниях Гитлер изображает дело так, будто буржуазия в то время вообще не в состоянии была устраивать больших политических собраний; это просто неверно. Напротив, «союз народного наступления и обороны» устраивал довольно часто массовые собрания, на которых слушатели приходили в дикий восторг, когда выступал, например, антисемитский агитатор Керлен или руководитель движения заграничных немцев д-р Ромедер. Этот союз одно время насчитывал 100 тыс. членов, разбросанных по всей Германии. Кто в то время публично выступал в Мюнхене против евреев, тому заранее был обеспечен успех, а национал-социалистическая партия была вначале для публики не чем иным, как одним из многих антисемитских обществ. Такие выступления вовсе не были сопряжены с опасностью для жизни оратора, как это теперь представляет Гитлер. Со времени подавления советской республики «красные» были более или менее запуганы; впрочем они и до того терпеливо выслушивали на своих собственных собраниях выступления противников. Конечно, бывало, что поднимался шум и оратора прерывали, когда, скажем, он называл социал-демократических лидеров бандой изменников, подкупленных евреями. Но это не выходило из обычных границ и было далеко от «систематического террора на собраниях».
В действительности самым опасным врагом для агитаторов из буржуазного лагеря была тогда сама же национал-социалистическая партия. Она еще не срывала тогда собраний буржуазии, но уже ожесточенно конкурировала со своим более мягкотелым соперником и немилосердно побивала его. Буржуазный редактор газеты «Мюнхенер нейесте нахрихтен» д-р Герлих, в настоящее время резкий противник национал-социализма, изобрел в то время понятие «марксизма» в том полемическом смысле, который оно имеет теперь: «марксисты» — это все социалисты, входящие в интернационалы, безразлично — будь то социал-демократия, независимые или коммунисты. Постепенно национал-социалисты сами усвоили этот великолепный лозунг («против марксизма»), но зато потом они без разбора пользовались им почти против всех своих противников. Сам изобретатель этого лозунга впоследствии попал под подозрение как «пособник марксизма» и «товарищ евреев».
Помимо этого представлялось достаточно случаев для конкуренции, на которой юный национал-социализм оттачивал свой клюв. Тогда, например, существовала «немецкая социалистическая партия», пользовавшаяся милостью тех же покровителей; она была крупнее национал-социалистической и в апреле организовала заправский съезд в Ганновере. В ее программу вошли некоторые тезисы Федера; эта программа была более выдержана в духе земельной реформы, нежели программа соперника; в нее вошли также некоторые мысли Германуса Агриколы. Самым сильным агитатором ее был народный учитель Штрайхер [17] в Нюрнберге. Эта партия отважилась даже выставить своих кандидатов на выборах в рейхстаг в 1920 г. (национал-социалисты не сделали этого тогда только из-за недостатка средств), но потерпела провал.
