Украинская проблема и Россия - Литвиненко Иван (электронные книги бесплатно .TXT) 📗
Выше уже говорилось о позиции Александра Солженицына, заявившего, что «цели великой империи и нравственное здоровье народа несовместимы». Его высказывания относительно украинской проблемы, которые мы цитировали выше, останутся, безусловно, одним из образцов национального благородства. Помимо всего прочего, позиция А. Солженицына базируется на правильном понимании русских национальных задач. Отбросив ложное представление о мнимом национальном величии, ослепляющее многих других, Солженицын понял, что для нормального национального развития русского народа ему необходимо моральное возрождение и культурный подъем, а не бесконечное расширение границ империи путем тотальной милитаризации, ценой крови, ценой нищеты, ценой физического и морального вырождения, ценой непрерывного нагнетания ненависти.
Виднейшие представители новейшей русской эмиграции — А. Амальрик, В. Буковский, А. Галич, Н. Горбаневская, В. Максимов, В. Некрасов, группирующиеся вокруг журнала «Континент», совместно с несколькими представителями польской, чешской и венгерской эмиграций опубликовали в 1977 г. «Заявление по украинскому вопросу». Авторы «Заявления» пишут: [11]
Независимо от своих форм, целей и обоснований, империализм равно угнетает народы, которые являются его жертвами, и равно отравляет народ, который является его носителем. Сказав это, нельзя обойти одно фундаментальное различие: в противоположность царской России, Советский Союз сегодня — последняя колониальная империя мира, и раньше или позже всеобщая стихия национального освобождения должна ударить и по ее анахроническому существованию.
(…) не будет по-настоящему свободных поляков, чехов или венгров без свободных украинцев, белорусов или литовцев. И в конечном счете — без свободных русских. Без русских, освобожденных от имперских устремлений, развивающих собственное национальное бытие, уважающих право на самоопределение других наций.
В нашем заявлении мы говорим именно об украинцах, как о крупнейшей в рамках Советского Союза угнетенной нации и как о нации, наиболее упорно — наравне с литовцами — стремящейся добиться независимого государственного существования. Мы стремимся, во всяком случае, создать такую ситуацию, в которой украинцы могли бы свободно высказаться, хотят ли они жить в независимом государстве.
(…) Делая это заявление, мы ставим перед общественностью три вопроса. Во-первых, украинский вопрос как таковой. Во-вторых, вопрос всех остальных «нацменьшинств» (в сумме составляющих теперь уже «нацбольшинство» в СССР), которые стремятся к самоопределению… И в третьих, наконец, — вопрос самой «имперской нации», для которой благом было бы как можно скорее осознать, что ликвидация советского колониализма лежит и в ее собственных интересах: только это способно противостоять угрозе будущей братоубийственной резни.
Мы с особой надеждой призываем русских участников правозащитного движения в СССР и русскую политическую эмиграцию укреплять и углублять сотрудничество с борцами за независимость Украины.
Как видим, виднейшие русские диссиденты совершенно недвусмысленно высказали свою позицию в национальном вопросе в СССР вообще и в украинском — в частности.
И тем не менее, в русском обществе еще действуют силы, стремящиеся увековечить империю и расширить ее границы в пределах всей планеты. И даже многие видные русские диссиденты либерально-демократического направления не смогли до конца избежать влияния традиционного великодержавного мышления. Александр Солженицын, глубоко гуманные выступления которого мы цитировали выше, в другом месте своего «Архипелага ГУЛАГ», как и в одном из вариантов «Письма вождям Советского Союза», упоминает о возможном в будущем разделе Украины, о том, что ее восточные районы тяготеют, якобы, к России. Во многих выступлениях русских диссидентов говорится о необходимости провести референдум на Украине, чтобы определить, какие районы хотят отделиться от России, а какие — остаться в ее составе.
Странно: за молодыми государствами Африки мир безоговорочно признал право на самостоятельное существование без референдумов, без разделения на районы, которые желают самостоятельности или не желают ее. А ведь в государствах Африки еще не сложились единые народы и остается деление на племена, часто — с различными языками, религиями, традициями и культурным уровнем. Так неужели же древний и культурный украинский народ не заслуживает того, чего заслуживают племена и народы отсталых африканских стран? Неужели возможно кромсать народ, разделять его территорию на части, резать его живое тело? Да ведь если бы и нашлись на Украине районы, где большинство населения высказалось бы за сохранение той или иной связи с Россией (что само по себе крайне маловероятно), то это было бы результатом советской (и старой российской) колониальной политики, результатом переселения на Украину русских или других денационализированных элементов. Так неужели же русские защитники гражданских прав желают освятить эту политику и воспользоваться ее плачевными результатами? И будет ли это в интересах русского народа?
Другим примером сохранения традиционного великодержавного, империалистического мышления в рамках, в общем, демократического мировоззрения является позиция известного русского диссидента Игоря Шафаревича, выраженная в его статье «Обособление или сближение? (Национальный вопрос в СССР)» [12]. В этой статье И. Шафаревич ратует за сохранение единства империи, приписывая все отрицательные черты империалистической политики «социалистической идеологии». Таким образом, И. Шафаревич зачислил в социалисты всех русских царей, министров и генералов, проводивших в течение почти пятисот лет империалистическую политику, политику непрерывной экспансии и подавления национальных стремлений нерусских народов. Неужели И. Шафаревичу не известно, что российский империализм возник значительно раньше, чем в России появилась «социалистическая идеология»?
Подобных примеров можно было бы привести много. Мы уже не говорим о множащихся в СССР в последнее время выступлениях русских крайних шовинистов и расистов, требующих всемирной гегемонии русского народа на основании его «расового превосходства» и критикующих советский режим за недостаточно воинственную и недостаточно шовинистическую, по их мнению, позицию.
Шовинистические силы в русском обществе именно теперь поднимают свое знамя, не задумываясь о том, какими последствиями это чревато для русского народа. Пример гитлеровской Германии кое-кому кажется вдохновляющим, тогда как он должен бы казаться предостерегающим.
Полемизируя с этими силами, русский самиздатский автор В. Горский пишет в статье «Русский мессианизм и новое национальное сознание»: [13]
Одно несомненно: распад советской империи не является ни унизительным, ни противоестественным для России. Лишенная своих колоний, Россия не обеднеет экономически, как и не потеряет своего политического значения. Освобожденная от оккупационных и насильственных стремлений, она окажется перед истинными своими проблемами: построением свободного демократического общества, религиозным возрождением и созиданием национальной культуры.
Такая перспектива у многих русских патриотов может вызвать чувство горькой обиды и негодования. (…)
Горечь и негодование вполне понятны. Но не эти чувства должны владеть нами. Вопиющий к небу грех преступления наших отцов и дедов не изжит; сросшись с нашими сердцами, он парализовал волю и стремление к нравственному очищению. Почти все мы пытаемся не думать об этом, закрыть глаза, уйти от ответственности. Но есть ведь и пределы падению и бесчестью. Поэтому не упразднился, но еще с большей силой звучит сегодня призыв Хомякова:
