Куликово поле и другие битвы Дмитрия Донского - Шамбаров Валерий Евгеньевич (книги бесплатно TXT) 📗

Враги хлынули на московскую землю, к Можайску. Но город стоял на горе, жители успели полить склоны водой. Запели стаи стрел, сшибая неприятелей, полезших по ледяной круче. А Ольгерд оценил ситуацию и распорядился не задерживаться. Зачем нести потери у какого-то Можайска? Не терять времени, двигаться к Москве. Там будет и победа всей войны, и роскошная добыча. Великому князю Дмитрию исполнилось всего 17 лет. Если не считать походов против Дмитрия-Фомы, он еще ни разу по-настоящему не воевал, растерялся. Не знал, что правильнее предпринять. Засесть в Москве? Выступать навстречу? Да, у него был мудрый советник, святитель Алексий – но не в военных вопросах. Государь спешил, хватался за первые попавшиеся решения. Едва к нему прибыли отряды из Дмитрова и Коломны, присоединил их к столичному полку, отправил перекрыть дорогу неприятелям. Это было ошибкой. Возле Рузы литовская лавина раздавила небольшой корпус, погибли оба воеводы, Дмитрий Минин и Акинф Шуба.

Ольгерд велел пытать пленных, выяснить, где Дмитрий, есть ли у него другая рать? Вражеская армия с разгона выплеснулась к Москве. Выплеснулась и… осеклась. Опоздали. На год опоздали. Перед литовцами высились новенькие стены каменного Кремля. Они-то соображали в военном деле, с одного взгляда было ясно: орешек крепенький, с налета не раскусишь. А к великому князю подоспела подмога из других городов, вооружились московские ремесленники, купцы. Посады сожгли, собственными руками уничтожили родные дома и дворы, зато неприятелям было негде укрыться от холода, набрать готовых бревен для лестниц, осадных машин, приметов. По стенам изготовились защитники, разложили дрова под котлами – кипятить воду и смолу, поливать атакующих…

Ольгерд объехал укрепления с разных сторон. Пришел к выводу, что штурм обойдется слишком дорого. Его войско простояло четыре дня, а зима уже вступала в свои права, морозы крепчали. Вокруг города не осталось ни одной избы, ни одной деревеньки, где можно было бы устроиться, обогреться. Поразмыслив, литовский властитель махнул рукой – ладно, и без того всыпали Москве по первое число. Небось призадумается, как вести себя на будущее. Ольгерд приказал поворачивать к границам. А чтобы москвичи покрепче усвоили урок, распустил армию по отрядам, на обратном пути они как следует прочесали владения Дмитрия Ивановича.

«Литовщина», оборвавшая «великую тишину», по жестокости и размаху не уступала самым опустошительным татарским нашествиям. Западная часть Московского княжества покрывалась пятнами смрадной гари на местах вчерашних сел и деревень. Пойманных людей убивали или угоняли, тысячи мужиков, баб, детей под понукания на русском и литовском языках брели на чужбину. Вязли в сугробах, замерзали, пройденные версты чернели пунктирами окоченевших трупов. Девки помоложе и поядренее могли считать, что им повезло. Новый хозяин подсадит на телегу с награбленным барахлом, покормит. Конечно, после того, как потешится. Вместе с крестьянами гнали скотину. А все, что не могли утащить или увести, уничтожали, предавали огню.

Михаил Тверской и себя не забыл. Дружина у него была не ахти какая, но нагребли добра и пленных, сколько удалось. Ольгерд благосклонно разрешал – берите, не жалко. Умильно распрощавшись с могущественным шурином, князь торжественно въехал в Тверь. Он добился своего, расплатился с москвичами за позор предков. Неужто Дмитрий после подобной взбучки посмеет тронуть его? Пускай благодарит Бога, что удержался великим князем Владимирским. Пока удержался, а дальше Ольгерд еще разок подсобит, и посмотрим, удержится ли.

Известия о разгроме Московской земли растекались во все стороны. Зашептались новгородские «золотые пояса». Не пора ли отделяться от великого князя, пристраиваться к Литве? А Ливонский орден не стал даже уточнять, что творится на Руси. Зачем терять время? Новгород очередной раз был в ссоре с Псковом, а выручать их сейчас было некому. На коней сели сам великий магистр Вильгельм Фраймерзен, дерптский епископ Фромгольд, повели крестоносцев на Псков. Брать мощную крепость все-таки не отважились, разорили и сожгли пригороды, распотрошили села, усадьбы, погосты.

Но Москву слишком рано списали со счетов. Да, она понесла колоссальный урон. От такого оправился бы далеко не каждый и не скоро. Однако сказались усилия нескольких поколений великих князей по сплочению Руси. Княжество было испоганено и вытоптано, но потянулись обозы с продовольствием из Владимира, Суздаля, Ростова, Нижнего Новгорода. Везли собранные подати, хлеб, гнали коров, овец, лошадей. Горожане и спасшиеся по лесам крестьяне получали льготы, денежные ссуды. Заново отстраивались московские посады, деревни. Дружины пополнялись воинами взамен погибших.

Государь обсуждал с боярами, с чего начать, на что нацелить усилия в первую очередь. Причем решение было отнюдь не таким, как представлялось врагам Руси. Дмитрий Иванович и святитель Алексий настояли – сейчас важнее всего помочь псковичам и новгородцам! Крепить то же самое сплочение и единение! Это было совершенно неожиданно, непонятно, нелогично. Москва, только что разбитая и униженная, протягивала руку другим! Правда, государю было полезнее остаться в столице, руководить восстановлением хозяйства, присматривать за литовцами и тверичами. Но брату Владимиру исполнилось 15. Считай, мужчина. Его и поставили во главе войска, послали на запад.

Разумеется, с ним поехали толковые воеводы, подсказывали, поучали, зато он был знаменем, фигурой самого высокого ранга. Новгородцы и псковичи встречали его с великой радостью, плакали в порыве благодарности. Как худо, как тяжко досталось великому князю, а ведь не бросил в беде! Прислал брата, воинов! Ну а для немцев московская подмога стала весьма неприятным сюрпризом. Приходилось взвесить, имеет ли смысл продолжать войну. Эх, какими заманчивыми выглядели русские города! Так не хотелось расставаться с радужными мечтами. Магистр с епископом попробовали еще повоевать, подступили к Изборску. Но Владимир Андреевич и его бояре успели помирить новгородцев с псковичами, их отряды выступили спасать осажденных, и рыцари предпочли отступить.

Брат государя провел на границе полгода, объехал крепости, налаживая оборону, и ливонцы притихли. Летом 1369 г. Дмитрий вызвал его в Москву. Здесь тоже развернулись крупные военные приготовления. Неприятелям решили показать: поджимать хвост перед Ольгердом Русь не намеревается. Сама Литва была еще не по плечу великому князю, но две рати выступили наказать ее вассалов и союзников, одна на Смоленщину, вторая на Брянщину. Резали, жгли, грабили в московских владениях? Не обессудьте, долг платежом красен. Платили той же монетой. Красного петуха подпускали? Вот он, вернулся к вам. Чужое добро увозили? Прощайтесь со своим. Полон забирали? Идите-ка сами потрудитесь на нашей земле.

Михаил Тверской занервничал. Нетрудно было понять, кто на очереди. У него и в собственном княжестве было неладно. Митрополиту шли жалобы на неправедные суды, на тверского епископа – что он обижает и притесняет тех, кого считают друзьями Москвы. Михаил взялся спешно возводить вокруг Твери новые дубовые стены, но не особо на них надеялся. Отправил своего епископа к Дмитрию Ивановичу, предложил «любовь крепити». Это выглядело настолько глупо и неуместно, что в Москве посланца чуть на смех не подняли. От святого Алексия епископ получил крутую выволочку. Выслушал, как он нарушил долг пастыря, поддерживал раздоры, потакал литовским интригам – с тем и уехал. А вслед за ним к Михаилу явились послы великого князя. Дмитрий уточнял, что между ними не то что любви, а вообще нет мира.