Исторические портреты: Афанасий Никитин, Семён Дежнев, Фердинанд Врангель... - Маркин Вячеслав Алексеевич
Эта энергия и горячность не очень нравились майору Буссе, но вскоре и он должен был признать: именно благодаря энергии и настойчивости Невельского Россия сохранила огромную территорию Приамурья и защитила её во время Крымской войны.
Невельской был организатором Амурской экспедиции и действовал через своих помощников, подобранных исключительно удачно. В сентябре 1853 года он сам поехал на Сахалин в сопровождении Бошняка, Буссе и Рудановского на транспорте «Николай I», которым командовал шкипер Мартин Клинковстрем. Дмитрий Орлов был в это время на Сахалине, и встреча с ним должна была состояться на южной оконечности острова — мысе Крильон. Всю ночь на транспорте стреляли из пушки, подавая сигнал, но Орлов не появлялся. Корабль вошёл в залив Анива и стал на рейде. Невельской с Бошняком и Буссе на шлюпках поплыли к берегу, к айнскому селению Тамари-Анива, жители которого дружелюбно встретили моряков. На следующий день был учреждён Муравьёвский пост — в честь Н.Н. Муравьёва-Амурского. На холмах вокруг установили восемь пушек. Буссе остался начальником поста. Невельской вспоминал: «Ни один пост в Приамурском крае не был поставлен в такое безопасное и вполне обеспеченное положение, в каком оставил Муравьёвский пост». На этом месте возник впоследствии город Корсаков, существующий и поныне.
«Николай I» ушёл к Императорской гавани, где начальником Константиновского поста должен был остаться Бошняк, основавший его в прошлом году. Прежде чем стать в Императорской гавани на зимовку, «Николай I» сплавал в залив Де-Кастри, доставив груз в Александровский пост.
Было уже 8 октября, наступали холода. Команда транспорта принялась заготавливать лес для строительства казармы. Бошняк возглавил казаков, строивших домик для офицеров поста. Дней через пять неожиданно показалось у входа в гавань ещё одно судно. Это был транспорт «Иртыш» (капитан Пётр Гаврилов), вёзший с Сахалина отряд Д. Орлова и завернувший в Императорскую с повреждением рулевого управления и пробоиной в борту. Гаврилов заходил в Муравьёвский пост, но Буссе отказался принять судно на зимовку, не поделился имевшимся у него в достатке продовольствием и не взял больных с «Иртыша». Всё это было сделано вопреки приказу Невельского.
Бошняку пришлось принять «Иртыш» со всем экипажем, хотя на Константиновском посту запас продовольствия был рассчитан всего на 10—12 человек. А население поста составляло теперь девяносто...
Подготовка к зимовке завершалась, когда на горизонте появился ещё один, третий корабль. На этот раз шхуна — пароход «Восток» под командой Воина Андреевича Римского-Корсакова (брата известного композитора). К остановившейся у кромки льда шхуне направились на вельботе Бошняк, Орлов и капитаны двух уже ставших на зимовку судов. «Восток» был первым кораблём, зашедшим в ранее не известный мореплавателям залив, и первым пароходом, прошедшим проливом между Сахалином и азиатским материком, дошедшим до устья Амура.
Простояв в Императорской гавани два дня, «Восток» ушёл в Японию. С его уходом оборвалась последняя нить, связывавшая зимовщиков гавани с миром. О том, как пройдёт зима, узнают не скоро. С самого её начала пришлось иметь дело с беспощадным врагом оставшихся зимовать путешественников — цингой. Один за другим заболевали матросы команды «Иртыш», появлялись больные и среди казаков поста. Сказывался недостаток продовольствия, отсутствие свежих продуктов.
Бошняк послал Орлова в Петровское с письмами от себя и от капитанов зимующих судов: «...надобно ожидать весьма печального исхода этой зимовки, особенно относительно команды «Иртыша», которую Буссе не позаботился снабдить всем нужным...» Орлов пошёл в свой 500-километровый поход 27 ноября и только 10 января прибыл в Петровское. Невельской сразу же принял меры к организации помощи. Но тем временем на Константиновском люди умирали от цинги, как ни пытался Бошняк противостоять распространению болезни. Для получения хоть какого-то свежего мяса он организовал даже отстрел ворон. Из 90 человек работоспособными оставались лишь пятеро.
Полтора зимних месяца после наступления Нового года были особенно тяжёлыми. В иные дни хоронили по три человека. Самым трудным для обессиленных людей стало рытье могил в мёрзлой земле. Первой была могила штурмана «Иртыша» подпоручика Чудинова. Рядом с этим крестом вскоре встало ещё десять. Люди стали умирать несколько реже, когда пригрело весеннее солнце. Сошёл с пригорков снег, можно было выкапывать корни черемши. В марте, когда от Невельского прибыл олений транспорт, цинга отступила, люди постепенно стали выздоравливать. Но за зиму умерло 19 человек первых поселенцев возникшего здесь впоследствии города Советская Гавань. Сейчас на высокой сопке, у подножия которой стояли постройки Константиновского поста, возвышается памятник-часовня. На нём написано: «Умершим от цинги в зиму с 1853 по 1854 г. транспорта «Иртыш» штурман поручик Чудинов и 12 человек низших чинов. Корабля «Николай I» Рос. Амер. Ком. 4 матроса и 2 матроса постовой команды».
...Той же зимой на юге Сахалина пять исследовательских поездок на собачьих упряжках провёл лейтенант Н. Рудановский. Он нанёс на карту южное побережье, почти до мыса Анива, обошёл селения, проведя, по существу, перепись населения. Лейтенант прошёл по острову более 600 вёрст, постоянно вёл первые в истории Сахалина метеорологические наблюдения, составил карты, используя 21 астрономическое определение координат. В 1853 году Рудановский плавал на шхуне «Восток» и промерял глубины в устье Амура. Он был одним из пионеров исследования Дальнего Востока.
1854 год был очень драматичным. С освобождением Амура ото льда предполагалось организовать прохождение в его устье, а потом на Камчатку целой флотилии — построенного в Сретенске на Шилке парохода «Аргунь» и барж с продовольствием для переселенцев Нижнего Амура. Поход должен был возглавить генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьёв.
Невельской готовил все семь постов, основанных им на Сахалине и в устье Амура. Он переходил от одного к другому, часто пешком. В это время у него родилась вторая дочь (первая, Катя, долго болела и умерла 12 мая). Геннадий Иванович узнал об этом чуть ли не месяц спустя. «Тяжело было нам, родителям, видеть могилу нашей малютки на пустынной Петровской кошке (косе. — В.М.), — писал он, — тяжко было испытание это нам и без того отрезанным пустыней от всего света, эта жертва... была данью исполнения долга, направленного к благу отечества».
В эти дни у Константиновского поста на рейде стоял фрегат «Паллада» под флагом контр-адмирала Е.В. Путятина, один из лучших в те времена кораблей русского флота. На его борту в качестве секретаря экспедиции совершал кругосветное путешествие будущий автор «Обломова» Иван Александрович Гончаров. Он так описал Императорскую гавань: «Мы входили в широкие ворота гладкого бассейна, обставленного крутыми, точно обрубленного берегами, поросшими непроницаемым для взгляда мелким лесом — сосен, берёз, пихты, лиственницы. Нас охватил крепкий, смоляной запах... Прошли большой залив и увидели две другие бухты направо и налево, длинными языками вдающиеся в берега... Вода не шелохнётся, воздух покоен, а в море, за мысами, свирепствует ветер... Что за край, где мы?»
Путятин должен был возглавить сопротивление англо-французской эскадре. Он избрал для своего местопребывания Императорскую гавань, никому не известную в Европе. Ещё четыре корабля вскоре вошли в гавань.
Н.Н. Муравьёв на шхуне «Восток» вышел из Императорской гавани в Петровское. Он взял с собой Бошняка, которому, приняв во внимание нездоровье того после тяжёлой зимовки, предложил отпуск. Бошняк сдал дела своему тёзке Рудановскому. Когда «Восток» встал на рейде Петровского, Бошняк с казаками Парфентьевым и Белохвостовым поплыл к берегу на лёгкой, обтянутой кожей байдаре. Вдруг налетевший шквалистый ветер опрокинул байдару, гребцы оказались в воде. Со шхуны «Восток» спустили шлюпку, но сильное волнение мешало ей приблизиться к тонущим. Штормовые волны чуть было не разбили шлюпку о прибрежные камни. Чудом спасся один Бошняк: совершенно обессилевшего, волны выбросили его на берег.
