Механизм сталинской власти: становление и функционирование. 1917-1941 - Павлова Ирина Владимировна
Именно в этот момент в Москве решался вопрос о поездке в Сибирь. После сталинских директив в основные зерновые районы страны выехали партийные руководители, причем из высшего эшелона власти, с целью «выбить» хлеб. В Сибирь должен был поехать Орджоникидзе. 9 января 1928 г. Политбюро принимало по этому поводу специальное решение. Однако 12 января командировка Орджоникидзе была отменена, официально – из-за его болезни [649]35. Поехал Сталин. И его ставка на Сибирь себя оправдала.
Пока Сталин собирался и находился в пути, сибирские руководители принимали одно решение за другим, последовательно ужесточая политику хлебозаготовок. Решения хлебной «тройки» передавались окружкомам как решения Сибкрайкома ВКП(б) и вступали в силу автоматически [650]36. Именно для этого и была создана «тройка». Не только для оперативности, но и для того, чтобы обойти членов Сибкрайкома, работников с мест, представлявших местные, в основном крестьянские по составу партийные организации.
13 января 1928 г. «тройка» поручила крайпрокуратуре, полномочному представителю ОГПУ, Злобину и Басовичу определить конкретные меры борьбы с держателями крупных запасов хлеба и дать указания своим подчиненным на местах. В тот же день такой циркуляр был отправлен всем окружным прокурорам и начальникам окружных отделов ГПУ Сибкрая за подписями полномочного представителя ОГПУ по Сибири Заковского и временно исполняющего дела краевого прокурора Леонидова. В нем уже разрешалось применение 107-й статьи Уголовного кодекса «при установлении случаев злостной, т.е. систематической, широкой и т.п. скупки хлеба в зерне или муке, в значительных количествах с целью его сокрытия или невыпуска на рынок частными лицами, мельниками, торговцами, скупщиками...» [651]37. Многоточие в тексте циркуляра предполагало расширение круга лиц, действия которых могли квалифицироваться по 107-й статье Уголовного кодекса.
Продолжение к циркуляру от 13 января 1928 г. было подсказано сибирскому руководству телеграммой Сталина, отправленной из Москвы 14 января, в день его отъезда в Сибирь. Если в циркуляре Заковского и Леонидова кулаки еще не были названы в ряду тех, по отношению к кому допускалось применение 107-й статьи, то в телеграмме Сталина, наоборот, спекулянт и кулак были поставлены рядом как дезорганизаторы рынка и политики цен и оба названы врагами Советской власти. «...Многие из коммунистов думают, – говорилось в телеграмме, – что нельзя трогать скупщика и кулака, так как это может отпугнуть от нас середняка. Это самая гнилая мысль из всех гнилых мыслей, имеющихся в головах некоторых коммунистов... Чтобы восстановить нашу политику цен и добиться серьезного перелома, надо сейчас же ударить по скупщику и кулаку, надо арестовывать спекулянтов, кулаков и прочих дезорганизаторов рынка и политики цен... спекулянт и кулак есть враг Советской власти» [652]38.
Телеграмму Сталина в Сибкрайкоме ВКП(б) получили 15 января и тотчас созвали совещание хлебной «тройки» и бюро крайкома. В день приезда Сталина, 17 января бюро Сибкрайкома приняло новое постановление, в котором речь шла уже о «выделении в главных хлебозаготовительных районах нескольких (4–10) заведомо явно кулацких хозяйств, злостных, враждебных Соввласти, располагающих большими запасами хлеба, составленными в известной мере путем скупки, эксплуатации машин, укрытия объектов обложения и проч., привлечь к ответственности как злостных спекулянтов мясом, хлебом и прочими предметами [с] конфискацией хлеба». А далее следовал чисто демагогический прием власти о том, что «выбор хозяйств должен совершаться с большой осторожностью, с учетом всех моментов, дабы середняками эта мера не была учтена как направленная против всего крестьянства или его значительной части, или пересмотру нэпа». Даже задушив нэп, коммунистическая власть продолжала клясться его именем. Действия власти против кулака в начале 1928 г. были не чем иным, как прямым наступлением на нэп. «Список (кулаков. – И.П.), – говорилось в постановлении, – должен составляться руководством уполномоченного округа и секретарем райкома под их ответственностью. Мероприятие проводится силами ГПУ на основе директив ОГПУ». В конце текста имелось весьма характерное для коммунистической власти дополнение: «Указания районам [по] проведению меры даются исключительно через ответственных надежных лиц со строжайшим соблюдением условий конспирации...» [653]39.
Это постановление бюро Сибкрайкома фактически предварило действия Сталина в Сибири. Ему оставалось только дать «добро». Выступая на пленуме Сибкрайкома (3–7 марта 1928 г.), Сырцов оставил по этому поводу очень важное для Истории свидетельство. Вот оно: «Мы на свой страх и риск дали директиву о репрессиях против кулака в каждом хлебозаготовительном районе. Моя поездка в Барнаул, Рубцовку показала, что и ряд местных работников к этому склоняется. И мы дали директиву ОК (окружным комитетам. – И.П.), считая, что ее нельзя задерживать, хотя уже знали, что едет тов. Сталин. ...Я считаю, что решающим благоприятным условием для Сибирской организации было то, что в руководящем центре – в бюро Крайкома – мы обеспечили полное единство действий на основе единства взглядов. Это обеспечило то, что неизбежные уклоны и ошибки были сведены к минимуму. Не было допущено разброда, неизбежного, если бы наш центр был менее идейно и организационно сплочен.
Такое мероприятие, как необходимость удара по кулаку, было ясно для нас с самого начала. Имея цифры и учтя целый ряд фактов саботажа кулаков, мы считали необходимым поставить вопрос о том – каким образом мы можем сдвинуть это дело. ...Отношение Сталина к этой директиве показало, что существо нашей линии совпало с линией ЦК» [654]40.
18 января 1928 г. на заседании бюро Сибкрайкома ВКП(б) выступил Сталин. »Ломать» ему никого не пришлось. Единственный человек, который отважился на возражение, был председатель правления Сибкрайсельбанка С. Загуменный. По сути, он тоже был не против репрессий по отношению к кулаку, но поддерживал репрессии только против кулаков, спекулирующих хлебом. Сталин же требовал применять 107-ю статью Уголовного кодекса к кулаку гораздо шире – не за спекуляцию, а за невыпуск хлеба на рынок, за несдачу хлеба.
В основу постановления бюро Сибкрайкома от 18 января было положено предыдущее, от 17 января, на что есть прямая ссылка в тексте. Сталину принадлежит дополнение о том, что репрессии проводятся от имени прокуратуры и далее прямо следовало указание – «поручить краевой прокуратуре в газетах и специальных листовках опубликовать от своего имени (выделено мною. – И.П.) извещение о ст. ст. 107 и 105 и о порядке и условиях их применения» [655]41. Это дополнение – конкретный пример действия сформировавшегося к этому времени механизма сталинской власти. Запрятанная внутри партийных структур эта власть, как правило, действовала не от своего имени, а через своих исполнителей.
Постановления следовали одно за другим, нагнетая и обостряя и без того взрывоопасную обстановку в деревне. 20 января 1928 г. на места был отправлен еще один циркуляр за подписями Заковского, Леонидова и председателя Сибкрайсуда Кожевникова с указанием «возбудить уголовное преследование также в отношении держателей особо крупных запасов хлеба, исключительно из числа кулаков, как скупающих хлеб, так и не выпускающих имеющиеся у них хлебные излишки на рынок». Предписывалось провести показательные процессы, «главным образом в тех районах, где имеются большие запасы хлеба или где наблюдается хлебная спекуляция. Конкретно дела, подлежащие рассмотрению в судебном порядке, определяются особой тройкой по хлебозаготовкам с участием уполномоченного по хлебозаготовкам, а где таких троек нет, по согласованию с секретарем райкома ВКП(б).
