Тайная война Разведупра - Болтунов Михаил Ефимович (библиотека книг .txt, .fb2) 📗
В ночь с 31-го на 1-е Герасимова вызвали на КП.
Задача звучала предельно ясно: со своей группой вместе с приданными десантниками 45-го полка ВДВ вылететь на вертолетах в Грозный. Там уже мотострелковая бригада окружила дворец Дудаева. Тебе, генерал, поручается захват Дудаева.
Место высадки десанта — стадион в Грозном.
Этот приказ генерал Герасимов слышал собственными ушами. Даже теперь, десятилетие спустя, когда он вспоминает те минуты, его «пробивает» дрожь. Что было бы с его десантом, если бы они действительно вылетели в Грозный.
К тому времени вела тяжелые бои и погибала 131-я майкопская бригада, а на том самом стадионе собирались чеченцы, чтобы получить оружие и вступить в войну против неверных.
Однако судьба и на этот раз сберегла Герасимова. Его подразделение из своих сотрудников и приданных десантников насчитывало 150 человек. Уже начали грузиться в вертолеты, как к нему подошел пилот:
— Товарищ генерал, у нас вертушки на издыхании, свой ресурс выработали, а тут горы. Так что по 5–7 человек только сможем забрать.
— То есть всего 45 человек?.. Что же это за десант?
Герасимов по опыту Афганистана знал: высадка полностью, одновременно, а не поочередно. Как положено, заход, нанесение удара, высадка группы обеспечения, и только потом — десант. Иначе теряется управление, за ним — неизбежная гибель людей.
Все это он и высказал армейскому начальству и добавил:
— Передайте Грачеву, что Герасимов просил ему сказать. Он десантник, надеюсь, поймет.
Судя по всему, понял. Во всяком случае, тот ночной, гибельный десант отменили.
Что ж, отбой, разгрузились, устроились в каких-то холодных ангарах. Стали уже подумывать, как бы отметить Новый год. Но тут вновь тревога и приказ: группе Герасимова и приданным десантникам 45-го полка спецназа выдвинуться в Чечню.
Выдвинулись колонной, дошли до Толстого Юрта. Там был развернут пункт управления, радиостанция. В проводники им дали начальника разведки корпуса, который ориентировался на местности хуже последнего солдата.
В общем, под утро кое-как дошли до Грозного. С первыми лучами нового дня 1994 года вошли в город.
Страшная картина предстала перед глазами спецназовца генерала Герасимова. Грозный горел. Языки пламени и черного дыма лизали стены домов, пустые глазницы окон зловещим взглядом провожали колонну. По улицам трупы наших солдат, стаи собак.
Посреди дороги — подбитый ГАЗ-66. Из окон, дверей, как жуткие гирлянды, висят тела обгоревших бойцов.
Начальник разведки заплутал, вывел колонну не туда, и сразу же удар из гранатомета по первому бронетранспортеру. Попадание в башню. Один сотрудник ранен в челюсть, другой — в бедро. А из подвала — пулеметные очереди.
Вот такая встреча. В тот момент вспомнились слова Грачева: «Танки введем, чеченцы не пикнут…»
Герасимов приказал отходить. Вышли к реке, к мосту. Навстречу вылетел БМП. На наклонном листе, впереди — привязанные, раненные офицеры — у одного из ноги кровь, у другого — из плеча.
Выскакивает механик-водитель, глаза сумасшедшие:
— Ребята, где госпиталь?
— Дау меня своих двое раненых. Где госпиталь не знаю.
Сориентировавшись в обстановке, Дмитрий Михайлович пытается связаться по радио с генералом Рохлиным и отходит на окраину Грозного.
Наконец связь есть. Штаб Рохлина на бывшем консервном заводе. Как пройти? Никто не знает. Карта устаревшая.
Наконец дошли, забазировались. Герасимов решил доложить обстановку Степашину. Вышел на радиста управления специальных операций, попросил «Первого». А тот ему:
— Дмитрий Михайлович, тут уже Степашину доложили, что Герасимов сбежал из Грозного…
Услышал это сообщение, и ком к горлу. «Вот суки канцелярские. Уже в дерьмо втоптали».
— Ладно, — сказал радисту, — давай «Первого».
Доложил обстановку, а Степашина попросил: «Того, кто сказал, что я сбежал из Грозного, пришлите ко мне. Пусть он здесь в тылу погреется. Я на консервном заводе».
В первые дни чем только не занимались, спасали наших, русских жильцов Грозного. Запомнилось, как выносили Героя Советского Союза, ветерана, раненного. Он все плакал, цеплялся руками: «Сыночки, дайте я вам ноги поцелую».
Поймали «духовского» лазутчика, он в форме офицера Российской армии чеченские минометы наводил на наши позиции.
На третий день генерал Герасимов получил контузию. Самое обидное — от своего снаряда. Чудом остался жив.
Когда в город входил наш полк, решила они огневую завесу поставить. Когда начали стрелять, Дмитрий Михайлович вышел из здания, чтобы приказать радисту спрятаться. Тот сидел на БТР со своей станцией.
В это время снаряд попадает в крышу, рушится стена, и когда генерал Герасимов пришел в себя, почувствовал, что его уже куда-то несут.
Он скомандовал «стой», его поставили на ноги. И он пошел к Рохлину, чтобы остановить стрельбу по своим.
Но вскоре контузия дала себя знать. Утром заходил в медицинскую палатку, ему делали укол, и только потом Дмитрий Михайлович был способен что-то делать. Лекарства хватало часа на три-четыре. Потом опять боль, тошнота и снова укол.
5 января в Грозный приехал Степашин.
— Сергей Вадимович, — сказал тогда ему Герасимов, — уезжайте. «Духи» ведут наблюдение, сейчас точно обстреляют…
— Да ладно, — отмахнулся Степашин.
И только удалось его увести в подвал, как на то место, где они стояли, «духи» запустили четыре мины. Герасимов тогда подарил руководителю ФСБ осколок от одной из мин.
Степашин запомнил тот случай. Потом, позже, когда он будет вручать Герасимову орден, скажет:
— Спасибо тебе, Дмитрий Михайлович, — если бы не ты, вручал бы кто-нибудь другой.
Кстати, тогда, в Грозном, Степашин, видя состояние Герасимова, предложил уехать вместе с ним.
— Да, нет, — не согласился Герасимов, — я ребят не брошу. С ними приехал, с ними — уеду.
А с Рохлиным они сработались. Как-то вызывает его комкор, показывает место на карте и говорит:
— Дмитрий Михайлович, вот этот дом мне как кость в горле. Засели там бандюги и бьют. Потери каждый день. Надо его взять. Я тебе дам две бээмпэшки, «Шилку». Договорились?
— Договорились.
Собрались с ребятами, провели разведку, обмозговали. Отказались от боевых машин, от «Шилки». Что толку: шуму много, пользы мало. Заберутся «духи» в подвал, пересидят наш обстрел, и опять будут поливать огнем. Решили поступить тихо, по-спецназовски.
До рассвета, в четыре утра, пробрались в дом и прикончили «духов», сдали под охрану милиционерам, но к полудню чеченцы вновь захватили дом. Но в этом уже не было их вины.
17 января первой группе спецназовцев под командованием Герасимова пришла замена. Их в Моздок, потом в Москву. Здесь Дмитрий Михайлович сразу угодил в госпиталь. Контузия все больше давала о себе знать.
Это была уже вторая война Дмитрия Михайловича Герасимова.
А ровно через год он вновь окажется там, где воюют: террорист Салман Радуев нападет на Кизляр.
Правда о событиях в Кизляре и в селе Первомайское не сказана до сих пор. Страшна эта правда. Да и кто ее хочет знать сегодня после потерь в «Норд-Осте», в Беслане. А знать и помнить надо, ибо все эти леденящие кровь теракты обкатывались бандитами там, в Буденновске, в Кизляре, в Первомайском.
9 января 1996 года. Утром приходит сообщение: по первичной информации, 300 боевиков, вооруженных стрелковым оружием, атаковали вертолетную площадку г. Кизляра. Уничтожили 2 вертолета и топливозаправщик, захватили жилой дом.
Террористы расстреливают мирных жителей, берут их в заложники, потом выдвигаются к больнице города Кизляра и захватывают ее. Предположительно в больнице 350 заложников — старики, женщины-роженицы, дети.
Напоминаем, это 1996 год. После бездумных действий власти антитеррористические подразделения находятся в коме. По сути, уничтожен «Вымпел», с трудом милицейскими кадрами начинает комплектоваться «Вега». Только зарождается Управление специальных операций. После событий 1993 года многих своих опытных сотрудников потеряла «Альфа», они уволились в запас. Как скажет позже генерал Герасимов: «Там в Первомайском был натюрморт спецподразделений — небольшая по числу “Вега”, 24 сотрудника управления спецопераций, часть “Альфы”, поскольку в такой напряженный момент нельзя было оставить без прикрытия Москву.
