История разведывательных служб Израиля - Равив Ден (книги бесплатно полные версии TXT) 📗
Кения также разрешила израильскому самолету, служившему полевым госпиталем, совершить посадку на своей территории после успешного завершения операции. Эти тайные связи «Моссада» полностью себя оправдали и обеспечили молниеносный успех операции, когда Израиль продемонстрировал всему миру свою способность бороться с терроризмом.
Еврейское государство, так же как и в случае с Джеймсом Энглтоном, показало, что умеет ценить своих тайных друзей. Спустя два года после операции в Энтеббе Макензи был убит именно из-за своего сотрудничества с Израилем: работавшие на угандийского диктатора ливийские агенты подложили в самолет Макензи бомбу. Это была месть Амина.
Израиль постарался увековечить память Макензи. Ассоциация ветеранов израильской разведки, возглавляемая бывшим шефом «Моссада» Меиром Амитом, на собранные деньги посадила на склонах нижней Галилеи рощу из 10 тыс. деревьев в память своего британского союзника из Кении.
Успех операции в Энтеббе, проведенной спустя 3 года после войны Йом киппур, естественно, поднял моральный дух в израильском разведсообществе, но одного этого яркого спектакля было недостаточно для того, чтобы Ицхак Рабин мог удержаться у власти. В мае 1977 года израильский электорат неожиданно отвернулся от Рабина и его лейбористской партии. Весь груз скандалов и провалов, начиная с «дела Лавона» и кончая большим провалом разведки накануне войны 1973 года, щедро приправленный скандальными разоблачениями о коррупции, в конце концов, опрокинул правительство лейбористов, которое управляло страной на протяжении 29 лет. На выборах победила правая партия «Ликуд», и новым премьером стал Менахем Бегин.
Руководители разведсообщества, как и все израильтяне, были шокированы победой Бегина. Они уже давно привыкли работать с хорошо известными им деятелями лейбористской партии и сами были выходцами из рядов этой партии. Теоретически они должны были стоять вне партийной политики, но верхний эшелон разведсообщества всегда имел весьма тесные связи со своими политическими руководителями.
Теперь в их рядах ощущались неопределенность и даже страх перед стремлением к власти «Ликуда», что было вполне естественно для партии, которая три десятилетия была на политической обочине, и это могло толкнуть ее на путь чисток созданного лейбористами чиновничьего аппарата. Эти страхи имели основания, так как некоторые лидеры «Ликуда» действительно призывали Бегина к проведению такой чистки.
Шеф «Моссада» Хофи и Аврахам Ахитув из «Шин Бет» направили новому премьеру почти идентичные письма, в которых выражали свою готовность уйти в отставку. Оба были гражданскими чиновниками и могли сохранять свою работу, но они признавали право нового премьер- министра назначить на эти ответственные посты своих людей.
Бегин, однако, предложил им оставаться на своих постах, желая избежать ненужных сложностей и недовольства в правительственных учреждениях. Он довольно быстро установил хорошее взаимопонимание с Хофи и Ахитувом. Вскоре оба руководителя, особенно шеф «Моссада», стали частыми гостями в кабинете премьер- министра.
Бегин проявлял живейший интерес к операциям «Моссада», которые, очевидно, напоминали ему его прошлую деятельность во главе организации «Иргун» в 1940-х годах. Почти с юношеской непосредственностью он иногда просил Хофи рассказать ему «все», не опуская никаких деталей. Тот терпеливо рассказывал, поражаясь время от времени невежеству Бегина в вопросах разведки и военной стратегии. Это было результатом его долгого пребывания в оппозиции, когда он был лишен того доступа к информации, которым располагали лейбористские лидеры. Позже Хофи признавал, что лишь неосведомленность Бегина вынуждала шефа «Амана» подробно рассказывать премьеру о своей деятельности.
Бегину нравился ореол, которым была окружена разведка, и он с удовольствием играл свою роль шефа разведсообщества. Но у него для этого были и другие причины чисто практического свойства. Бегин намеревался изменить ход истории и использовать для достижения этой цели разведку, имея свое собственное представление о том, чему следовало посвятить первые годы пребывания на посту премьера. Его политические противники старались представить его демоном, этакой сатанинской личностью, которая «сожрет арабов», поджигателем войны, который ввергнет Израиль в пучину новых конфликтов с арабскими соседями.
Бегин знал, что его старались представить в таком свете, и пытался сделать все возможное, чтобы показать неправоту своих оппонентов: он станет великим миротворцем. В качестве первого шага он назначил Моше Даяна, бывшего до этого одним из столпов лейбористской партии, своим министром иностранных дел. Другим шагом стало направление Хофи в Марокко.
Спустя несколько недель после вступления Бегина в должность шеф «Моссада» в сопровождении Дэвида Кимче прибыл в уединенный дворец короля Марокко Хасана в Ифране. Новый премьер пытался добиться того, что не удалось Рабину во время прошлогодней поездки в Рабат, — достичь мира с Египтом, самым мощным противником Израиля. Хофи заручился согласием Хасана на оказание содействия в проведении необычной встречи. Шеф «Моссада» — фигура, вызывавшая страх и ненависть во всем арабском мире, — должен был встретиться с высокопоставленным представителем Египта и открыть путь для будущих мирных переговоров.
В тот же день в Марокко прибыли два высокопоставленных представителя Египта. Это были генерал Камаль Хасан Али, руководитель египетского эквивалента «Моссада», и Хасан Тохами, заместитель египетского премьера, иногда подвергавшийся насмешкам в связи с его чрезмерной религиозностью, но тем не менее пользовавшийся уважением в силу своей близости к Насеру в 1950-х годах и связей с ЦРУ. Спустя несколько лет генерал Али вспоминал, как без всяких объяснений он получил приказ Садата вылететь с Тохами за границу. На протяжении всего перелета Тохами хранил гробовое молчание. Али знал только, что они летят в Марокко.
Египтяне вошли во дворец Ифран и поздоровались за руку с двумя иностранцами, но они не были представлены Али, и после рукопожатия Тохами предложили изумленному генералу выйти из комнаты. Руководитель египетской разведки не знал, что его собственное правительство делало у него под самым носом. А король Марокко знал.
Когда встреча закончилась, разъяренный Али погрозил Тохами пальцем и сказал, что он ни за что бы не поехал, если бы знал, что его выставят за дверь. Тохами ответил, что его собеседники были французами и речь шла о закупках оружия. Это еще больше оскорбило Али: «Я военный и не вижу причин, почему я не должен был принимать участия в этих переговорах».
По возвращении в Египет Али пожаловался Садату: «Я никогда не видел, чтобы президент так смеялся, — вспоминал позже Али, — а потом он рассказал мне о действительной цели поездки».
Целью Хофи было убедить египтян в серьезности миротворческих намерений Бегина и наличии у него достаточного политического веса для реализации этих планов. Хофи и Тохами договорились о дальнейших тайных контактах. 16 сентября 1977 г. Тохами снова полетел в Марокко, на этот раз для встречи с Моше Даяном — новым министром иностранных дел, но в то же время и старым израильским генералом, являвшимся живым символом военного превосходства Израиля над арабами.
Даян в присутствии Дэвида Кимче сообщил Тохами, что в обмен на заключение мирного договора Израиль готов уйти с Синая, возвратив Египту нефтепромыслы, аэродромы и все поселения. Это было совершенной неожиданностью, так как до сих пор Бегин пользовался репутацией крайне неуступчивого ультранационалиста.
Эта встреча в Марокко открыла путь для исторического визита Садата в Иерусалим, состоявшегося через два месяца.
Несмотря на то, что руководители разведки Израиля с самого начета были причастны к мирному процессу, они были настроены весьма скептически в отношении его шансов на успех. Хофи возвратился из Рабата, отягощенный сомнениями в отношении подлинных намерений непредсказуемого президента Египта.
