Июнь 41-го. Окончательный диагноз - Солонин Марк Семенович (книги бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
Г-н Исаев, процитировав данный фрагмент «Истории 16 тд», сопровождает его таким комментарием: «Этот эпизод хорошо характеризует напряженность происходившего сражения» . [22] С такой оценкой я полностью согласен: немецкие солдаты, сражавшиеся против «стальных колоссов», не имея адекватного задаче противотанкового вооружения, действовали с большим напряжением; можно даже сказать — с мужеством и стойкостью. Однако, на мой взгляд, данный эпизод прежде всего и главным образом характеризует масштаб «танкового падежа», произошедшего в 8 МК еще до боя. Немцам на десятки лет запомнилась схватка с одним КВ («тяжелым русским танком» ), и они с гордостью вспоминают о том, что ценой больших потерь подбили 22 русских танка. А где же при этом были все остальные?
К началу войны 12-я тд имела на своем вооружении 335 исправных (подчеркнем это слово тремя чертами) танков, в том числе 156 КВ и Т-34. За время марша в район сосредоточения было потеряно то ли 8, то ли 18 танков. Что же касается отставших на марше, то с 24 по 28 июня все танки могли бы уже дважды доползти от Львова до Броды. В бою у Лешнева 26 июня было потеряно то ли 8, то ли 33 танка. Заметьте, что и минимальные цифры взяты не «с потолка», а из самых что ни на есть «архивных документов». Но даже если принимать во внимание только максимальные оценки, дивизия к 28 июня потеряла всего 51 танк, в т. ч. 17 КВ и 21 Т-34. Еще 30 танков ушло вместе с 34-й тд к Дубно; предположим, что все они были «новых типов» (КВ и Т-34). Даже при такой жесткой методике подсчета получается, что в Тарновку должны были войти «стальные колоссы» в количестве 254 танков, включая 88 несокрушимых («50-мм ПТО были бесполезны на удалении даже 400 м» ) КВ и Т-34. И еще 83 танка БТ из состава 7-й мд, до сего дня фактически не воевавшей. Где все это?
Во второй половине дня к месту боя подошли части 75-й пехотной дивизии вермахта и перерезали шоссе в районе Ситно, в тылу колонны войск 8-го мехкорпуса. Дальнейшее описано в различных документах с одинаковым содержанием, но с разной степенью эмоциональности.
Журнал боевых действий 12-й тд: «Командир 8 МК, оценив неблагоприятную обстановку, отдал распоряжение на выход из боя. Отходящая колонна штабных и транспортных машин справа прикрывалась остатками (???) танков. При вступлении в бой танк [командира дивизии] генерал-майора Мишанина был подбит и загорелся. В этом бою были убиты командир 12-й тд генерал-майор Мишанин и начальник связи майор Крутиев. В ночь на 29.6 дивизия отводится в район Подкамень для приведения себя в порядок (этим и там же дивизия занималась весь день 27 июня. — М.С. ) . В итоге боя у Ситно дивизия имела потери: 6 КВ, 15 Т-34, 7 БТ-7, 11 Т-26, 15 БА-10, 3 БА-20; 37-мм пушек — 8 шт, 122-мм и 152-мм гаубиц — 8 шт., грузовых машин более 190 шт. Указанная матчасть была разбита огнем ПТО или авиацией, сгорела или была приведена в негодность экипажами ». [210]
Доклад генерал-лейтенанта Рябышева «Боевые действия 8-го мехкорпуса с 22 по 30.6.41 г.»: «Командир 12-й тд генерал-майор Мишанин был убит на поле боя, начальник штаба полковник Попов был задавлен в танке (так в тексте. — М.С. ), пом. командира по техчасти был убит. Начальник связи дивизии убит. Командиры 23-го и 24-го танковых полков оказались в окружении [у Дубно] вместе с частями 34-й танковой дивизии. Значительная часть начсостава штаба дивизии, подвергнувшись бомбардировке, была частью убита, частью ранена; много начсостава и красноармейцев бежали в панике с поля боя во главе с бывшим заместителем командира дивизии полковым комиссаром Волковым, считая, что все разбито и потеряно. Потеряв большое количество танков, артиллерии и автотранспорта, остатки 12-й танковой дивизии к 24.00 28.6 безо всякой системы управления вышли по частям из окружения и сосредоточились юго-восточнее Броды. С этого времени 7-й мд и остатки 12-й тд перестали существовать как боевые организмы…» [229]
Мемуары Н.К. Попеля: «В этот момент танк Мишанина загорелся. Генерал не спеша вылез из горящей машины. Ни слова не говоря, один, с пистолетом, пошел поднимать залегшую пехоту. Раздалась очередь, и Мишанин так же молча опустился на землю… Рябышев не покидал горловину [кольца окружения] , ждал, пока ее минуют замыкавшие движение полки 7-й мд. Только поздней ночью, когда последний взвод миновал «ворота», Рябышев сел на «эмку» и помчался к Бродам. По пути он натыкался на бредущих толпами бойцов, горящие машины, лежащих в кюветах раненых. Рубеж, предназначенный дивизии Нестерова [12-й тд], никто не занимал.
Какие-то неприкаянные красноармейцы сказали, что мотопехота покатила на юг, вроде бы к Тернополю. Комкор повернул на южное шоссе и километрах в двадцати нагнал хвост растянувшейся колонны. Никто ничего не знал. Нестерова и Вилкова (под этой фамилией в мемуарах представлен замполит Волков. — М.С. ) не видели. Рябышев попытался остановить машины. Из кабины полуторки сонный голос спокойно произнес:
– Какой там еще комкор? Наш генерал — предатель. К фашистам утек.
Дмитрий Иванович рванул ручку кабины, схватил говорившего за портупею, выволок наружу.
– Я ваш комкор.
Не засовывая пистолет в кобуру, Рябышев двигался вдоль колонны, останавливая роты, батальоны, приказывая занимать оборону фронтом на северо-запад…» [211]
Долгий день 28 июня закончился утром 29-го, когда член Военного совета ЮЗФ, корпусной комиссар Вашугин вернулся в штаб фронта, прошел в свой служебный кабинет и застрелился. Последний бой
После стремительного «выхода из боя» остатков 7-й моторизованной и 12-й танковой дивизий прорвавшаяся к Дубно 34-я танковая дивизия оказалась почти в полном одиночестве. За словом «почти» скрываются два обстоятельства. Во-первых, на восточном берегу р. Иква, в 10 км от 34-й танковой находилась 140-я стрелковая дивизия, но она «прочно закрепилась на рубеже обороны» и несколько дней спустя, так и не вступив во взаимодействие с танкистами Васильева, откатилась на восток.
Во-вторых, в районе Броды все еще находилась 212-я моторизованная дивизия 15-го мехкорпуса, но и ей оставаться там предстояло недолго. Уже вечером 28 июня дивизия «под натиском превосходящих сил (???) противника отошла на новый рубеж: высота 261,0, Гайе Смоленске, Глушин, Голосковице (все это в 5–8 км юго-западнее Броды. — М.С. )». [198] На следующий день, 29 июня, противник действительно появился — немецкая 57-я пехотная дивизия с рубежа р. Слонувка перешла в наступление на Броды, в результате чего утром 1 июля 212-я мд оказалась уже в районе м. Олеюв (36 км южнее Броды). Там она и была разгромлена подошедшими с запада частями недавно введенного в бой 14-го немецкого танкового корпуса: «В районе Ратьще, Олеюв во время боя с прорвавшейся пехотой и танками противника пропал без вести командир 212-й мд генерал-майор Баранов [87] и начальник штаба дивизии полковник Першаков». После потери командования дивизия быстро и необратимо развалилась — за Днепр к 12 июля вышло всего 745 человек… [198]
Тем временем немецкое командование спешно стягивало к Дубно все, что только могло, ибо советская танковая дивизия рядом с важнейшим транспортным узлом была для них как гвоздь в ботинке. Ранним утром 28 июня к Дубно подошли передовые подразделения 111-й пд, к полудню подтянулись и основные силы дивизии, что спасло немцев от немедленной потери города. Помогла им, к сожалению, и медлительность командования «группы Попеля», возобновившей наступление лишь вечером 28 июня. (Рис. 19.)
Рис. 19. Сражение у Дубно
«28 июня. В 17.00 по приказу бригадного комиссара т. Попеля 34-я ТД вторично атакует Дубно. 67-й танковый полк в направлении Забрамье (с юга) с одним батальоном мотострелкового полка. 68-й танковый полк атакует Дубно с запада в направлении Александрувка, Эльшбецин, Клещиха.
