Служба внешней разведки - Млечин Леонид Михайлович (читать хорошую книгу .txt) 📗
— Я все переживу, но только Ивана Ивановича оставьте…
Примаков пригласил Гореловского, потому что знал: плохо с квартирами, значит, Иван Иванович начнет строительство. Если плохо с домами отдыха — значит, Гореловский приведет их в приличное состояние. Если цены в столовой высокие, сделает низкими.
В Ясеневе есть свой магазин. На первом этаже продают продукты. В советские времена там был вполне приличный выбор. Когда пришел Примаков, он застал полупустые полки. Это сильно раздражало офицеров: мы занимаемся такими экзотическими играми, а не можем ничего купить, чтобы домой отнести.
Гореловский купил два рефрижератора. Они ездили по всей России, покупая дешевое продовольствие для столовой и магазина. Гореловский помог Примакову пережить самый трудный этап для разведки, когда начался отток кадров.
Коммерческие структуры, которые как раз на ноги становились, выхватывали лучших людей. Кадровый сотрудник разведки имеет хорошее образование — юрист или экономист. Владеет двумя-тремя языками, плюс опыт работы за границей, то есть знает, как иметь дело с иностранными партнерами. Лишнего не болтает, надежный. Умеет ставить себе задачи и их решать — словом, у каждого тысяча всяких достоинств.
И все-таки с помощью социальной сферы удалось многих удержать. В Службе внешней разведки есть хорошая поликлиника. Со временем дадут квартиру. Летом и на зимние каникулы можно ребенка отправить отдыхать. Себе путевку взять — хочешь поближе к Москве, хочешь подальше. Примаков удачно добился того, что разведка сохранила прежнюю санаторно-курортную систему. Что было, то и осталось…
Примаков избавил разведку от неприличной работы: запретил управлению внешней контрразведки участвовать в травле наших людей, подглядывать в замочную скважину, кто с кем спит, кто чего пьет…
Он сказал:
— Занимайтесь своим делом. Не надо приносить мне данные о том, как наши люди ведут себя за границей.
Примаков незаметно для себя легко усвоил несколько правил работы в Ясенево. Одно из них — служебные бумаги класть лицевой стороной вниз, чтобы не видно было, что это за документ. Эта привычка впиталась в Примакова, и когда он пришел к президенту уже в роли премьер-министра и увидел, что их снимают телекамеры, он автоматически перевернул документ шапкой вниз.
Умение быть аккуратным с бумагами вырабатывается раз и навсегда. Равно как и привычка в разговоре даже со своими коллегами агента называть его кодовым именем, кличкой. Подлинное имя агента не принято произносить даже в защищенных от прослушивания помещениях.
Еще одно правило — когда выходишь из комнаты, куда бы ни шел, надо все документы убрать в сейф. Такова производственная этика.
Правда, Примаков в силу занимаемого положения был избавлен от необходимости, уходя, не только запирать комнату, но и опечатывать ее личной печатью. В его приемной всегда кто-то дежурит. И уничтожением секретных бумаг Примаков тоже мог не заниматься.
Все остальные офицеры разведки знают, что старые газеты еще можно выбросить в мусорное ведро, а исписанные листы бумаги, что бы на них ни было написано, складываются в коробку, которая стоит в сейфе. Раз в неделю офицеров обходит дежурный по отделу и спрашивает: можно забрать коробку? Весь бумажный мусор сжигается под бдительным взором сотрудников службы внутренней безопасности.
А вообще-то в разведке ненужных бумаг не бывает. Каждая бумага учтена и принадлежит какому-то делу, куда и должна быть возвращена…
Служебные кабинеты убираются только в присутствии офицера. Уборщицу никогда в комнате одну не оставят.
В шесть вечера рабочий день заканчивается, и сразу же начинают запускать уборщиц. В каждом подразделении остается дежурный — кто-то из молодых офицеров, который открывает ей один кабинет за другим, стоит рядом с ней и смотрит. Она выходит, он закрывает дверь, опечатывает своей печатью и только тогда открывает следующую комнату.
Если кто-то из офицеров задержался на рабочем месте, дежурному легче. Уборщица сама заглянет:
— Можно?
Если ей подарить упаковку импортного чая, из командировки привезенного, она лучше уберет, пепельницу вынесет.
Но эти меры безопасности не спасают от провалов.
Разведка несла в себе все пороки КГБ, начиная с анкетного подхода к подбору кадров.
Для многих молодых людей, стремившихся на работу в первое Главное управление КГБ, основным стимулом была возможность поехать за рубеж. Этот порок, от которого были свободны советские разведчики первого поколения, добившиеся громких успехов, в значительной степени породил провалы последних десятилетий.
Кто изо всех сил пробивался в закрытое учебное заведение, которое готовило кадры для первого Главного управления КГБ СССР?
Во-первых, сотрудники территориальных органов КГБ, сумевшие доказать начальству, что они заслужили право работать за границей.
Во-вторых, молодые партийно-комсомольские работники, которых по решению ЦК переводили в КГБ «на укрепление органов».
В-третьих, выпускники институтов и университетов, обладавшие бесспорным, с точки зрения кадровиков, достоинством — хорошей анкетой. Преимуществом пользовались отпрыски знатных партийно-государственных родов, а также «дети рабочих и крестьян», отличившиеся на комсомольской работе.
Соответственно перспектива лишиться выездной работы, вернуться на родину навсегда — из-за чьего-то провала, или по причине недовольства начальства, или в результате того, что кому-то надо уступить завидное место, больше всего пугала анкетных офицеров первого главка. И те, для кого потеря заграничных командировок была вовсе невыносимой, бежали на Запад один за другим…
— Вы думаете, разведка это на пузе ползать? Или тайниковые операции проводить? Или проверяться, чтобы за тобой не было наружки? — весело говорил мне Примаков, когда я спросил его, что же ему нравилось в разведке. — Это все тоже есть в работе разведчика. Но руководители разведки главным образом занимаются аналитической работой. Ведь добыча информации — это же не самоцель.
Материалы разведки нужны для того, чтобы правильно представлять, что твой визави намерен предпринять в отношении твоего государства и как ему что-то противопоставить. Это очень интересная работа, повторил Примаков.
Евгения Максимовича поставили в разведку именно для того, чтобы он давал правдивую информацию. Это было легко сказать, но не просто сделать. Стремление спецслужб сообщать президенту исключительно приятные новости очевидно.
Как вел себя Примаков, когда надо было ехать в Кремль и докладывать о неприятностях, например, о провале собственной службы?
— Он ехал и рассказывал все как есть, — ответили мне сотрудники разведки. — Евгений Максимович вообще очень дорожил новыми правилами и традициями, которые при нем создавались. Он считал, что не дай бог приучить власть ко лжи со стороны разведки, удобной и приятной для нее. Особенно в докладе президенту. Если дело касается провала, то как тут можно доложить не так, как есть? Ведь гласность. Есть западная пресса, и бесполезно что-то скрывать. Да с этим даже было проще — говорить о провалах своей организации. Значительно сложнее было делать еженедельный доклад.
Раньше разведка тоже еженедельно составляла свой доклад, и он шел дальше на Лубянку, где руководство КГБ старательно причесывало текст, чтобы не раздражать начальство. Иногда даже поступали такого рода указания: проанализируйте состояние экономики Китая, но смотрите, не увлекайтесь и не расписывайте успехи китайцев.
Когда разведка напрямую стала подчиняться президенту, ушло промежуточное звено, которое препаривало информацию. И Примаков вцепился в эту возможность. Он для себя решил:
— Я иду и говорю так, как есть. И пусть власть привыкает к правде. А дальше дело президента — он может принять информацию разведки к сведению, а может пропустить мимо ушей. У него еще десять источников информации — на любой ориентируйся. Он вправе считать, что разведка все неправильно говорит… Но разведка обязана сказать все, что считает нужным.
