Тайная история Украины–Руси - Бузина Олесь (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
В конце июля состоялся суд над похитителями банкира. Процесс был открытым. Среди газет, выходивших в Киеве в то время, самой известной считалась «Киевская мысль», каждый день, несмотря на революцию, печатавшая два выпуска – утренний и вечерний. Ее корреспондент тоже находился в зале Окружного суда, где заседал немецкий трибунал. «Ровно в 9 часов утра открываются маленькие дверцы «скамьи подсудимых», – писала «Киевская мысль», – и через нее пропускаются подсудимые. Первым появляется военный министр Жуковский в военной форме. Маленький, с малоинтеллигентным лицом, он отнюдь не производит впечатление министра. Он скромно усаживается на последней скамье и нервно покручивает усы. За ним – вылощенный, с бросающимся в глаза кольцом, с большим зеленым камнем на руке, главный руководитель похищения – бывший директор административно-политического департамента Министерства внутренних дел Гаевский. Лицо утомленное, изможденное. А рядом с ним – чиновник особых поручений – фактический исполнитель похищения – Осипов. Он в военной форме, без погон. Говорит спокойным тоном, часто переходя с русского языка на немецкий. Последним в этом ряду усаживается бывший начальник милиции – Богацкий, безразличным взглядом окидывающий зал суда. На лице его все время играет улыбка. В первом ряду скамьи подсудимых в одиночестве усаживается киевский Лекок – только недавно отстраненный от должности начальника уголовно-розыскного отделения Красовский»…
Через несколько минут входит германский военно-полевой суд во главе с председателем подполковником фон Кюстером и прокурором ротмистром Трейде. Едва изложив суть слушаний переполненному залу, Трейде сообщает, что «только что получены сведения об аресте бывшего премьер-министра Голубовича в связи с этим же делом».
А дальше начинается трехдневная комедия. «Вошедшие в спальню обращались с вами хорошо?» – спрашивает прокурор Доброго. «Нет. Они угрожали мне и моей жене револьверами». «Револьверы не были заряжены!» – кричит с места подсудимый Осипов. В зале раздается смех.
Постепенно выясняется, кто был заказчиком похищения. Начальник департамента МВД Гаевский не хочет быть стрелочником и показывает, что в разработке похищения банкира, кроме министра внутренних дел Ткаченко, участвовал и премьер-министр Голубович. Ротмистр Трейде явно издевается над подсудимыми. Его реплики то и дело вызывают смех в зале: «Когда с вами разговаривает прокурор, вы должны стоять ровно и не держать руки в карманах», «У воробьев лучшая память, чем у некоторых бывших министров Украины!»
«Что, вы действительно так глупы? Или представляетесь таким глупым?» – спрашивает он Голубовича. У бывшего премьер-министра начинается истерика. После этого он признает свою вину: «Прошу судить меня, а не по мне – правительство и социалистов!» – восклицает он и обещает «больше никогда этого не делать». «Не думаю, – парирует фон Трейде, – что вам вновь когда-нибудь придется стоять во главе государства!»
Осипов заявляет, что экс-министр Ткаченко «мерзавец и подлец». Бывший начальник сыскного отделения Красовский рыдает, обращаясь к Голубовичу: «Своей подлостью вы привели нас сюда. Чутье мне подсказывало, что это за лица»… «Я был против этой авантюры, – свидетельствует бывший начальник милиции Богацкий, – но был обязан исполнять приказы Ткаченко». Чтобы пересказать происходившее, не хватит никакой статьи. Полный отчет о процессе занимает три газетных полосы форматом больше, чем у «2000». Но факт остается фактом – все подсудимые сознались в том, что организовывали похищение Доброго или знали о нем. Наконец прокурор фон Трейде перестал подшучивать над подсудимыми и даже нашел возможным обойтись отеческим шлепком. «Общество, – говорит он, – надеюсь, не истолкует превратно то, что в связи с вырисовавшейся картиной я теперь нахожу возможным говорить о смягчении наказания. Германцам важно не только наказать за преступление, но и показать всему миру, что так называемое вмешательство во внутренние дела Украины было вызвано действительной необходимостью». К исходу третьего дня трибунал огласил приговор. Его и впрямь трудно назвать жестоким. Голубович и Жуковский получили по два года, остальные – по году.
Имя Грушевского ни разу не было названо во время процесса. Скорее всего, он не знал, что вытворяют его молодые подчиненные, ни одному из которых не было больше сорока. Но все случившееся в Киеве весной 1918 г. показывает, почему «батько нации» остался без политических «сыновей», и ни Жуковский, ни скрывшийся от немецкой полиции Ткаченко (кстати, бывший адвокат по профессии), ни подававший большие надежды Голубович так и не вошли в наш национальный пантеон. Надеюсь, и не войдут. Ибо не место там правительству мелких рэкетиров. Не то чтобы другие правительства – германское или английское – были в ту эпоху намного моральнее. Но по крайней мере грабили с размахом, деля колонии, как фишки в игорном доме, а не воровали зазевавшихся банкиров.
Напоследок одна смешная деталь. До того как принять МВД, Михаил Ткаченко занимал в Центральной раде должность, носившую название «министр справедливости и финансов». Неизвестно, как у него получалось со справедливостью, а с финансами явно было худо. Вот и подался бедняга в ведомство внутренних дел улучшать собственное благосостояние. Символично и то, что, начиная с премьер-министра Голубовича, у глав украинского правительства частенько нелегкая судьба – то им в Израиль приходится бежать, то в США с панамским паспортом. Думаю, это от того, что стыдливые отечественные историки скрывают от наших же премьеров финал самого первого из них. А потому предлагаю, чтобы в момент утверждения очередного нового Кабмина президент на всю страну напоминал его главе: «Помни о судьбе Голубовича!»
Преступление профессора Грушевского
Киевский генерал-губернатор Драгомиров слыл большим украинофилом. Именно его в виде атамана Сирко изобразил Репин на знаменитой картине «Запорожцы».
Управляя по повелению Александра III Малороссией, генерал предпочитал выпивать в компании композитора Лысенко и профессора истории Антоновича, закусывая пампушками и наслаждаясь порядком в трех вверенных ему губерниях. Особенности этой «административной системы» предопределили взгляд талантливого выпивохи на прошлое края. «Украинские только галушки, борщ и варенуха, – поучал он, – остальное выдумала Австрия!» Светочи украинской культуры согласно кивали головами и подсовывали генералу очередной номер «Киевской старины».
В конце XIX века этой формулы вполне хватало. Будущий «гетман всея Украины» Павел Скоропадский делал первые шаги карьеры в Петербурге в качестве корнета Кавалергардского полка. Будущего «головного атамана» Симона Петлюру еще даже не выгнали из семинарии. А будущий «перший президент» Михаил Грушевский едва успел защитить магистерскую диссертацию.
Однако именно он почувствовал «политический заказ» на сочинение фантастической истории Украины. Пока Драгомиров ел в Киеве пампушки, старая алчная Вена вынашивала планы передела Европы. Австрийцы были очень не против оттяпать у Российской империи Украину, посадив на ее новосозданный престол одного из подросших юных Габсбургов. В свою очередь и Россия мечтала вышибить из славянской Чехии австрийцев, отдав это королевство кому-нибудь из династии Романовых – благо великих князей в этом августейшем выводке хватало. Большие хищники потирали лапы в предвкушении вкусных призов, а двадцативосьмилетний магистр истории Грушевский понимал, что дальнейшая научная карьера его в Российской империи – более чем предсказуема.
Специалистов обосновывать необходимость воссоединения славянских земель под скипетром Романовых хватало и без него. Москва и Петербург кишели ими. Обогнать популярнейшего Ключевского – еще живого и деятельного, назначенного императорским указом председателем Общества истории и древностей российских, не хватило бы никаких сил. Ключевский был Моцартом истории – не только ученым, но и блестящим стилистом. А кроме того – любимцем аудитории, учителем наследника престола, петербургской «звездой». «Главные биографические факты – книги, – говорил он, – важнейшие события – мысли». Конкурировать с ним мог только истинный талант.
