Ад-184 (Советские военнопленные, бывшие узники вяземских «дулагов», вспоминают) - Авторов Коллектив (читать книги онлайн полностью .TXT) 📗
Этим и перебивались. Еще собирала на полях сныть и сдавала в колхоз, за это выдавали немного сушеных яблок.
От Дмитрия не было ни весточки. А потом пришла казенная бумага с одной только фразой — пропал без вести…
Не верила бабушка этому извещению, надеялась, что вернется муж домой, ведь сколько бывало таких случаев. Но чуда не произошло. Приехал как-то к дедушкиной сестре солдат, да с плохим известием — умер Дмитрий в плену от тифа…
Братья Дмитрия, Николай и Василий, тоже не вернулись с войны. Николай в составе 110-й сд в марте 1943 г. освобождал Вязьму, отомстил за погибшего брата. Сам сложил голову под Ельней в 43-м, был награжден орденом Красной Звезды. А старший лейтенант замполит 1055-го сп 297-й сд Рузин Василий дошел до Венгрии, похоронен на гражданском кладбище Топиоселле, посмертно награжден Орденом Отечественной войны I степени.
Прожила Пелагея 82 года, была очень верующей, ни словом, ни полсловом не роптала на жизнь. Вырастила дочку, а потом и внучек растила. И все ждала. Ждала своего Митю…
Р. S.: 2013 год. Короткое письмо на электронную почту: „Здравствуйте Ольга. Ваш дед проходит по спискам военнопленных Вязьмы по Московской области. Инициатор розыска родственников — общественная организация <Вяземский мемориал). Ими организовываются поездки на место захоронения военнопленных в Вязьму. Напишите, пожалуйста, им“.
Так началось мое знакомство с людьми, которые, не жалея сил, времени и здоровья, возвращают домой солдатиков, погибших и пропавших без вести в годы Великой Отечественной войны. В списках, найденных в военном архиве, 5430 человека, на сегодняшний день найдено более 500 семей. Теперь уже и мы — одна большая семья. В 2014 году благодаря Российскому военно-историческому обществу замечательный скульптор Салават Александрович Щербаков создал необычайно пронзительный мемориал, посвященный военнопленным фашистского пересыльного лагеря „Дулаг-184“, нашим родным и близким…
А поиск продолжается. Вот и сегодня пришла радостная весточка из глубинки. Нашли сына!!! Значит, еще один солдатик вернулся домой…»
Из воспоминаний Блохиной Марии Алексеевны, дочери Алексея Степановича Блохина (1903-14.03.1942, лазарет № 1 «Дулага-184»), записано с ее слов Лидией Викторовной Касьяненко, внучкой А. С. Блохина.
«У дедушки Алексея, когда началась Великая Отечественная война, было пятеро детей, мал мала меньше. Маме моей было девять лет, старшей Нине — 11 лет, Коле было 8 лет, Томе было 5 лет, Наде — два года. Жили они в селе Холм Можайского района Московской области. Перед войной держали скотину: корову, поросенка, овец, кур. Огород был большой, более 40 соток, как и у всех. Сажали картошку, морковь, лук…
Наше село стоит на большом холме, церковь там была очень красивая, деревянная, из больших обтесанных бревен, и обшита досками. Около церкви с двух сторон было кладбище. Рядом пруд. В 2 км от деревни был лес. Большой, можно заблудиться. В Холме и соседней деревне Шебаршино работали школы, теперь они закрыты и детей возит автобус в д. Климентьево.
17 октября 1941 г. в село со стороны д. Шебаршино двумя большими танковыми колоннами вошли фашисты. В центре деревни они устроили немецкий штаб.
В 1941 г. дедушку в армию не взяли, так как он не проходил по слуху. Когда в деревню пришли немцы, то всех мужиков, которые оставались дома, забрали в плен [176]. Местных мужчин и подростков фашисты также загнали в колонну пленных. Предал их местный полицай. Колонну погнали через лес в Вязьму за 126 км. В лесу люди бросились бежать, семерых из них немцы расстреляли. Их тела жители нашли только спустя год. Когда фашисты пришли в наш дом, дед лежал на печке, детки все к нему прильнули, хотели спрятать его, но полицай указал на него немцам: „Слезай, Алексей, а то расстреляем всю семью“. Вместе с Алексеем забрали в плен и его младшего брата Илью.
Немцы ограбили всю деревню. Нашу корову и поросенка увели. Своих овец семья успела зарезать, а тушки попрятать в снег. Весной бабушка Пелагея Яковлевна тушки эти откапывала, тайком варила и кормила детей. Мама со своими сестрами и братом собирали в поле конский щавель („кочетки“ их называли), толкли их в больших гильзах от снарядов (диаметром с двух-трехлитровую банку) деревянной ступочкой. Добавляли туда мох, который сначала сушили на печке и превращали в муку, клали крапиву, лебеду. И пекли лепешки. Какие были получше, ходили продавать в Можайск за 15 км. Бабушка любила все делать красиво и говорила: „За вкус не ручаюсь, а красоту сделаю“.
Жили они очень плохо. Маленькая Томочка умерла от голода. Похоронили ее у церкви в Холме.
Немцы искали оружие, которые остались от наших солдат при отступлении. В д. Шебаршино у шестнадцатилетнего Володи Грузинова и его друзей нашли спрятанные винтовки. Ребят схватили, долго допрашивали. Заставляли нырять в ледяную прорубь, доставать оружие. Володю Грузинова немцы убили, стреляли в спину. Он летом на каникулы приезжал в Холм к своей бабушке. Похоронить внука его бабушке немцы не давали под угрозой расстрела. Только весной, когда сошел снег и село освободили, Володю похоронили на Холмском кладбище. Но никто к его могилке из родных так и не пришел. Родственников в деревне у него не осталось. Учительница Людмила Николаевна и наша семья ухаживаем за могилкой, поставили оградку. Но могилка стоит пока неучтенная.
Однажды в Холм еще при немцах из вяземского плена тайком пришел Феклисов Борис Михайлович, наш односельчанин. Он с риском для жизни бежал из Вязьмы, в какой-то деревне переоделся в женскую одежду и добрался до дома. Борис сказал нам, что оба брата, Алексей и Илья, заболели в лагере тифом и умерли. Но точно этого никто не знал. На сайте ОБД „Мемориал“ в документе написано, что Алексей Степанович Блохин бежал, добрался до Белоруссии, воевал в партизанском отряде и там пропал без вести…
В ночь на 19 января 1942 г. немцы согнали все население села в церковь, заперли снаружи на крепкие засовы и зажгли село со всех концов. Храм был набит людьми до отказа. Даже в алтаре, куда никогда, кроме священника, никто не заходил, негде было встать. Люди стояли и в церковном сарае, в доме напротив. Большая группа детей, женщин и стариков ждала своей участи на улице. Немцы собрались сжечь людей живьем. Но не успели. Со стороны Шебаршино подоспели бойцы Красной армии. Ненавистный враг бежал.
После прихода нашей армии в Холме вдруг объявился тот самый полицай-предатель, фамилия его Шкарин Алексей. Как только деревенские бабы узнали об этом, решили запороть предателя вилами. Да сбежал Шкарин ночью, огородами, канавами, оврагами, когда узнал об этом. Дальнейшая судьба его неизвестна. Сына его, говорят, полковника, разжаловали.
Мы очень долго искали сведения о нашем дедушке Алексее, о судьбах родных. Писали в архивы, ходили в военкомат. Бабушка наша Пелагея Яковлевна умерла. И вот осталась одна моя мама Мария Алексеевна дожидаться известий о своем папе — нашем дедушке Алексее…
Своего первенца я назвала в честь деда Алексеем. Алеша рано ушел из жизни, но деда искал до последнего. Он первым и нашел сведения о нем на сайте ОБД „Мемориал“. Потом за поиск взялся второй мой сын Женя. Он нашел в интернете еще одно донесение о том, что наш дед Алексей Степанович Блохин умер 14 марта 1942 г. в лазарете № 1 „Дулага-184“. Об Илье — сведений никаких.
А как только мы узнали о „Дулаге-184“, сразу собрались и поехали в Вязьму всей семьей. Это было 3 ноября 2017 г. Моей маме Марии Алексеевне уже под 90 лет. Но мы ее даже не отговаривали от поездки — столько лет она ждала любой весточки об отце, узнать хотя бы о его последнем месте. Поклониться, поплакать… В Вязьму мы привезли горсть родной можайской земли, положили ее возле мемориала. А из Вязьмы тоже увезли горсть земли. Весной положим ее на могилы бабушки Пелагеи Яковлевны, вдовы Алексея Степановича, и моего сына Алеши.
