Древняя Русь - Вернадский Георгий Владимирович (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
В своем продвижении к озеру Ильмень славяне вклинились между некоторыми литовскими и финскими племенами 792. Достигнув истоков Волги, а затем продолжая экспансию Верхневолжья в главном восточном направлении, славяне вступили в более тесные отношения с различными финскими племенами. Чтобы получить определенное представление об обстоятельствах этой ранней славянской экспансии в Северной Руси, нам следует рассмотреть ее основной исторический и этнический фон, и поэтому сказать несколько слов о литовцах и финнах, которые были аборигенами в этих северных землях. В письменных источниках очень мало информации по этому предмету, и исследователь оказывается в зависимости, главным образом, от лингвистических и археологических источников, а также от данных сравнительной этнографии.
Литовский язык относится к балтийской группе индоевропейской семьи, которая ближе к славянской группе, чем к какой-либо другой, с лингвистической точки зрения 793. Это обстоятельство упростило контакт между славянским и литовским языками в ранние периоды, но в то же время затруднило для филологов и историков возможность определить взаимодействие языков. Поскольку в литовском языке много слов, сходных со славянскими, и наоборот, схожесть во многих случаях может быть вызвана скорее общностью балто-славянских корней, чем влиянием одного языка на другой. Соглашаясь, что следует подходить к этой проблеме с большой осторожностью, надо сказать, что исследование словарного состава обоих языков обнаруживает много слов, несомненно перешедших из одного языка в другой 794.
Среди литовских слов, заимствованных русскими, первым следует упомянуть слово «янтарь». Янтарь был основным предметом прибалтийской торговли в древние времена, и он экспортировался из районов, контролировавшихся предками литовцев. Лингвистическое заимствование, в данном случае, просто отражает собой область торгового взаимодействия. Следующие русские слова, так же предположительно, заимствованы из литовского языка: ковш, кувшин, пуня, ендова. Что касается славянских слов в литовском языке, многие из них были заимствованы в период с тринадцатого по шестнадцатый век, когда Западная Русь была частью Великого княжества Литовского. Однако, некоторые из этих слов, возможно, представляют собой заимствования более ранних лет.
Мы укажем несколько слов, имеющих отношение к пище и земледелию, таких как литовское asetras, русское «осетр»: ikrai, русское «икра»; bartys, русское «борть»; kasa, русское «коза». Некоторые слова, относящиеся к городской жизни и торговле, также показательны, например, литовское miestas, западно-русское «место» (город); svetlycia, русское «светлица»; miera — «мера».
Поскольку литовцы в их продвижении на север вошли в контакт с финнами (от которых позднее были частично отрезаны из-за проникновения славян), естественно, финский язык испытал значительное влияние литовского 795. Результатом этого стало то, что многие финские слова имеют литовские корни: такие, например, как tutar («дочь») от литовского dukter; silta («мост») от литовского tilta; tuohi («береста») от литовского toszis и т.д.
Взаимоотношения между литовцами и славянами и литовцами и финнами могут быть также проиллюстрированы данными археологии. В связи с этим нам следует в первую очередь рассмотреть археологические свидетельства для исследования древней литовской цивилизации, как таковой 796. На протяжении последних нескольких десятилетий русскими и литовскими археологами проводились раскопки значительного количества курганов и городищ, датирующихся седьмым — десятым веками, на территории раннего расселения литовцев, то есть в районах Вильно, Ковно, Сувалок и в Курляндии. Древние литовские городища обычно располагались на крутых берегах рек или озер, чтобы сделать поселение недоступным для неожиданного нападения. Подступы, в случае необходимости, укреплялись земляным валом и рвом. Литовские курганы обычно очень низкие. В отдельных районах, как, например, в западной Курляндии, вовсе не было могильных холмов. Поскольку известно, что в дославянский период литовские племена распространились на восток за Смоленск вплоть до Оки, 797 некоторые из древних курганов Смоленской и Калужской областей могут рассматриваться как литовские.
С приходом славян их народ часто расселялся в городах, ранее находившихся во владении литовцев, поэтому в некоторых городищах древности более раннего слоя — литовские, а верхнего слоя — славянские. Одним из наиболее важных городищ такого типа является знаменитый Гнездовский могильник под Смоленском 798. На этой территории насчитывается более тридцати восьми сотен курганов, большинство из них низкие, но некоторые достигают семя метров в высоту. Будучи расположенным на пересечении нескольких важных торговых путей, Гнездово, по всей вероятности, играло большую роль в развитии северо-западных земель еще в сарматский период, но большинство вещей из раскопанных к настоящему времени захоронений относятся к девятому и десятому векам. Гнездовские древности этого периода являются славянскими, скандинавскими и восточными — свидетельство того, что круг торговых связей гнездовских купцов был широк.
Группа захоронений, относящихся к седьмому и восьмому векам и обнаруженных в некоторых курганах Гнездовского могильника, представляет также большую важность, поскольку эти захоронения содержат ряд предметов того же типа, что и предметы, обнаруженные в Азовском и Северокавказском регионах. Это указывает на возможность торговых отношений между Гнездово и юго-востоком даже в тот ранний период. Возможно, рынок в Верхнем Салтове на верхнем Донце был местом встречи гнездовских купцов, с одной стороны, и аланских (асских) купцов, — с другой. Собственно литовские древности обнаружены в самых ранних курганах Гнездовского могильника, особенно в тех, что расположены на берегу реки Ольши, возле деревни Батеки; эти курганы были исследованы в 1922 г. 799
Среди предметов, найденных в литовских курганах в Гнездово и в других местах, в первую очередь следует отметить железные серпы характерного типа с изогнутым лезвием и длинной рукояткой. Также представляют интерес железные удила, стремена, медные колокольчики и другие части упряжи; что касается медных колокольчиков, то они подобны тем, что обнаружены на территории Северного Кавказа. Оружие там представлено алебардами, копьями и мечами; из украшений следует отметить тяжелые бронзовые браслеты, крученые металлические ожерелья и кольца 800.
Судя по находкам в литовских захоронениях и городищах, можно предположить, что литовцы были воинственным народом и наездниками. Однако, поскольку большинство литовских курганов относятся к позднему периоду, а остальные не поддаются точной датировке, трудно сказать, в какое время появилась литовская конница. Что касается хозяйственной жизни, то серпы указывают на значительное развитие земледелия. Однако, поскольку большая часть территории распространения литовцев приходилась на лесную зону, и лишь небольшие участки леса могли быть расчищены в то отдаленное время, только часть населения занималась сельским хозяйством, оставив охоту и рыболовство, которые являлись основными отраслями хозяйства. Жилищами в большинстве случаев, вероятно, были бревенчатые хижины, и именно потому, что дома строились из дерева, никаких следов старых жилищ в этом районе не осталось. Судя по описанию семнадцатого века, типичный литовский дом возводился из еловых бревен; большая печь, сложенная из камней, занимала середину комнаты; дымохода не было; зимой скот держали в доме 801.
792. См. Гл. Ш, 6.
793. О древних литовцах см.: Brueckner, I, 405 — 413; Brueckner, Litwa; G. Genillis, «Baltische Volker», RL, 3, 354 — 383; Gotie, pp. 186 — 207; Mucllenhoff, pp. II — 34. Niederle, IV, 38 — 47; Vasmer, Beitraege, I; E. Вольтер, «Литовский язык» и «Литовцы» ЭС, 34, 815 — 830; Zeuss, pp. 667 — 683.
794. A. Brueckner, Litu-Slavisch Studien (Weimar, 1877); H. Petersson, «Baltische» und Slavisches" LUA, 12 (1916); idem, «Baltische und Slavische Wortstudien», LUA, 14, 2 (1918); Wanstrat, pp. 87 — 89.
795. Setala, p. 25.
796. О литовской археологии см.: Gotie, pp. 186 — 191; Jakobson, «Sudostbalticum: Litauen», RL, 13, 29 — 32; Niederle, Rukovet, pp. 122 -125; 260: Ф. В. Покровский, «Курганы на границе современной Литвы и Белоруссии», ТАС, IX, 1 (1895); A.A. Спицын, «Предплогаемые литовские курганы», РАО, 8,1-2 (1896).
797. См. Гл. III, 6.
798. Gotie, pp. 107 — 108, 209 — 210, 234-236, 253-255; E. Клетнова, сс. 309 — 322; В.И. Сизов, «Гнездовский могильник», MAP, 28 (1902).
799. Клетнова. сс. 311 — 312.
800. Gotie, pp. 189 — 190.
801. Idem, p. 197.