История России в рассказах для детей (том 1) - Ишимова Александра Осиповна (книги онлайн полностью .TXT) 📗
Такое бедственное происшествие могло ли не вооружить весь народ против Шуйских? Они отняли у него того, кто один мог спасти Россию в это трудное время. Все знали, что и поляки, и Самозванец, и изменники русские боялись только одного Михаила, и все ожидали, что с известием о кончине его в них оживут новые надежды. Так и случилось: все они снова обратились к Москве. Один Сигизмунд не хотел оставить Смоленска, но зато он отправил к несчастной столице русской одного из самых умных и храбрых полководцев своих – гетмана Жолкевского и с ним несколько тысяч войска.
К многочисленным врагам Василия Иоанновича прибавился еще новый род злодеев: люди, уверявшие народ, что он был причиной смерти племянника. Это обвинение, вовсе несправедливое, довершило погибель Шуйского. Число ненавидевших его увеличилось вдвое, и полякам еще легче было теперь склонять русских на измену Василию. Они и изменники русские действовали так усердно, что не прошло и трех месяцев после кончины Михаила, как 17 июля 1610 года Василий Иоаннович был вывезен силой из дворца вместе с молодой супругой своей и на другой день пострижен в монахи.
Но этим еще не кончились страдания государя, в полной мере заслужившего название несчастного. Впоследствии неблагодарные подданные выдали его как пленника полякам. Увезенный в Варшаву, он должен был видеть торжество Польши над бедным отечеством своим, должен был перенести всю меру унижения для царя русского – быть невольником в столице польской! Но он перенес его с честью, достойной знаменитой короны, четыре года украшавшей его голову. Это можно видеть из следующих немногих слов, сказанных им в минуту, самую горькую для него и самую приятную для поляков.
Когда во время торжественного представления Василия при дворе польском гордый Сигизмунд со всей надменностью победителя принимал своего царственного пленника, сидя на великолепном троне, поляки хотели, чтобы он поклонился королю, – Василий с благородной гордостью отвечал им: «Царь московский не кланяется королям! По воле Бога я пленник, но взят не вашими руками: меня выдали вам мои подданные – изменники». Такая твердость и чувство собственного достоинства в положении безнадежном удивили поляков и заставили их уважать Василия.
Оплакивая бедствия милого отечества, оплакивая собственную судьбу и судьбу семейства своего, Шуйский жил в замке Гостинском, близ Варшавы, и там скончался 12 сентября 1612 года. Там же умерли и братья его, вместе с ним привезенные в Польшу. Сигизмунд поставил над могилой Василия памятник. Гордая надпись говорила прохожим о торжестве короля и унижении русских. Поляки 23 года величались этой славной для них гробницей и только в 1636 году вынуждены были отдать ее России.
Может быть, читатели мои с сердечным участием и нетерпением спросят меня: «Что же в это время делалось с отечеством нашим? Кто управлял им, когда несчастный государь его кончил жизнь в земле врагов своих? Кто защищал его? Кто заботился о нем?» О друзья мои! Оно было несчастнее, чем когда-нибудь: в нем не было царя! Этого довольно, чтобы дать вам понять весь ужас тогдашнего положения наших предков.
Таблица XLI
Семейство царя Василия V Иоанновича Шуйского
Супруга:
княжна Мария Петровна Буйносова-Ростовская
Дочь:
Анастасия, скончалась в детстве
Междуцарствие
1610—1613 годы
Так называется в истории нашей это несчастное время, когда русские не имели государя и потому испытывали всю горесть сиротства и беззащитности. Оно продолжалось три года и заключало в себе столько бедствий, что я не знаю, с чего начать рассказ мой. Сказать ли вам о том, что терпели бедные жители Смоленска во время продолжительной осады их города королем польским? Сказать ли вам о той твердости, с какой они переносили свои страдания, о той неустрашимости, с которой около двух лет защищали город свой, и наконец о том геройстве, с которым знатнейшие из них решили лучше умереть, нежели сдаться неприятелю? Для этого они затворились в одной из главных городских церквей, подожгли порох, лежавший в подвалах церковных, и взлетели на воздух на глазах удивленных поляков. Показать ли вам четырнадцать шатров, раскинутых в окрестностях Смоленска, за версту от королевского стана? Эти шатры бедны, некрасивы и вовсе не походят на чистые, белые как снег палатки, которыми бывают усеяны поля и холмы Красного Села в то время, когда стройные полки нашей прекрасной гвардии проводят там теплые дни июня и июля. И знаете ли вы, милые читатели мои, кто жил в этих бедных шатрах в глубокую холодную осень? Не солдаты и офицеры, которые, привыкнув ко всем трудностям войны, легко перенесли бы холод и сырость октябрьских ночей, а знаменитые бояре, приехавшие к Сигизмунду послами от всего московского народа, чтобы предложить престол русский шестнадцатилетнему сыну его Владиславу.
Вы, верно, удивитесь такому предложению, друзья мои? Да, положение бедных предков наших было так горестно, что для избавления себя от несчастий и от сильного врага своего Сигизмунда они не находили другого средства, как назвать государем своим сына его! До такого унижения довел их гетман Жолкевский, уже вошедший в Москву со всем своим войском. Однако русские покорялись судьбе своей с мыслью, что королевич польский, принимая корону царей их, примет в то же время их веру и обычаи, и потому, чувствуя всю важность посольства своего, они выбрали для этого людей, самых отличных по уму, добродетелям и преданности отечеству. Первые места занимали между ними ростовский митрополит Филарет Никитич Романов и князь Василий Васильевич Голицын. Свита их состояла также из самых знатных дворян и духовенства. Злые поляки заставили их терпеть холод и даже голод в шатрах, разбросанных на полях смоленских. Более восьми месяцев они держали их там и потом отправили пленниками в Польшу за то, что они не согласились отдать Россию без всяких условий во власть польского короля. Ужасно было положение этих верных защитников отечества, этих знаменитых страдальцев за честь престола русского!
Оставим эту печальную картину, она слишком мрачна для вашего воображения, милые дети. Но на чем же остановимся мы? Описать ли вам состояние Калуги, где в один день тушинский злодей был убит, а у Марины родился сын, которого она назвала царевичем Иоанном Димитриевичем? Говорить ли вам о новых замыслах этой презренной женщины, которая вскоре подружилась с дерзким атаманом днепровских казаков Заруцким и обвенчалась с ним на том условии, что он посадит на престол московский маленького сына ее и от имени этого сына будет управлять вместе с нею государством? Представить ли вам южную часть бедного отечества нашего, которую крымцы опустошали набегами, Астрахань, где беспрестанно появлялись новые самозванцы, Новгород, где прежний знаменитый друг князя Михаила Скопина-Шуйского генерал Делагарди уже действовал как неприятель и, пользуясь всеобщим расстройством, заставлял не только новгородцев, но и жителей многих других городов выбрать в цари принца Филиппа, сына короля шведского? Или посмотреть нам, что делается в это ужасное время в самом сердце России, в столице ее – Москве? По крайней мере, здесь мы можем отдохнуть! Здесь еще блестит слабая надежда на спасение.
Как ни велики несчастья москвитян, принужденных принять к себе гетмана Жолкевского со всем войском его, принужденных видеть собственными глазами весь ужас власти поляков над отечеством их, принужденных, наконец, присягнуть сыну короля польского, но у них есть еще люди, которые, несмотря на бурю, бушующую вокруг них, еще осмеливаются мечтать о спасении, еще не боятся говорить и бороться за погибающую родину! Это были патриарх Гермоген – не соглашавшийся признать царем Владислава и за то гонимый поляками, Прокофий Ляпунов – выступавший против Шуйского, но впоследствии решивший употребить все усилия, чтобы избавить русских от власти чужеземцев, и князь Трубецкой – второй после него начальник войска русского, пришедшего к Москве для ее избавления. Третьим отрядом – дружиною казаков – управлял Заруцкий. Если бы этот злодей не отделил желаний своих от желаний всей России и не сделался защитником безбожной Марины и сына ее, то, вероятно, бедствия отечества нашего не были бы так продолжительны и поляков выгнали бы из Москвы в то самое время, о котором мы говорим теперь, т. е. в 1611 году, но, вместо того чтобы действовать согласно с товарищами, Заруцкий, думая только о пользе Марины, старался погубить Ляпунова – того, кто первый начал призывать русских к спасению отечества, кто первый собрал и привел к стенам Москвы полки защитников. С надеждой смотрели на него все русские, но, прежде чем начались под Москвой важные сражения с поляками, Ляпунов был убит казаками Заруцкого.
