Континент Евразия - Савицкий Петр Николаевич (бесплатные книги онлайн без регистрации txt) 📗
А объективный наблюдатель нашей русской дореволюционной хозяйственной жизни разве мог констатировать иное отношение к хозяйству, чем то, которое констатировал европейски мыслящий Вальтер Ратенау? Я думаю, вся история нашего крупного предпринимательства, если ее изучать не по агитационной или псевдонаучной литературе, даст богатый материал для зарисовки типа предпринимателя, совершенно непохожей на того стилизованного "предпринимателя", которого П. Н. Савицкий считает господствующим не только в современной экономической доктрине, но, по-видимому, и в жизни. "Предприниматель", если я правильно понимаю его построения, лишь в виде исключения может быть в то же время и "хозяином", ибо "хозяйское ценение хозяйства есть выход за пределы "чистого" экономического принципа, его осложнение и преображение", ибо "хозяйское ценение хозяйства есть устранение "капиталистического духа" (см. "Хозяин и хозяйство"). При таком подходе к духовно экономической сущности предпринимателя представляется совершенно необходимым прежде всего точно договориться о самом значении слова "предприниматель" и области его применения.
"Предпринимать" — это значит приступать к новому делу, принимая на себя всю тягость связанных с ним забот и риска. Само собой разумеется, что, "предпринимая" что-либо в хозяйственной жизни, необходимо при этом "соображать" затрату сил и средств с вероятными хозяйственными результатами предпринимаемого дела. Без этого соображения "предпринимательство" как "духовно-экономическая сущность" вообще немыслимо. И если эмпирическая действительность дает иногда образцы предпринимательства без всякого "соображения", то, я полагаю, эти образцы не могут служить материалом для суждения о "духовно-экономической сущности" хозяйственного предпринимательства. "Отчаянное предприятие" потому и называется "отчаянным", что от него ничего не чают. В хозяйственной жизни такого рода "предприятия" были бы просто абсурдными. Таким образом, совершенно очевидно, что "предприниматель-хозяйственник принимает это свое наименование именно в силу того, что он "предпринимает" какое-либо дело с известным расчетом. На чем этот расчет покоится? Очевидно, не на одной какой-либо операции, способной дать при минимальной затрате наибольший чистый доход. Такого рода "временный" расчет даже в области торговли встречается в качестве редкого исключения, и солидный торговец никогда не станет вкладывать своих средств в операцию, хотя бы сулящую большие барыши, но носящую кратковременный характер. Этим занимаются только "спекулянты" (в бытовом смысле этого слова), которых у нас в Приволжье окрестили в большевистское время мелким словом "скупелянты". О них я говорить не буду, ибо и П. Н. С., очевидно, не принимает их в соображение как предпринимателей. Предприниматель же в производстве, а его-то, главным образом, и имеет в виду П. Н. С., строит свои расчеты на операциях длительного свойства, совокупность которых требует организации его дела на хозяйственных началах, т. е. на началах прочности и устойчивости всех его элементов. Предприятие, получившее свое бытие благодаря личной инициативе предпринимателя, в силу этой организации объектируется, и сам предприниматель становится одним из элементов его. Я вовсе не хочу этим сказать, что здесь происходит процесс "обезличения" (entpersonlichand) владения, превращающий предприятие в своего рода "учреждение" на побои учреждений государственного порядка, как это утверждал Вальтер Ратенау (см. его "Von Kommenden Dingen"). Я подчеркиваю лишь целостность хозяйственного бытия предприятия, связывающую и отчасти даже направляющую волю предпринимателя. Личное начало, выразившееся сначала в самом факте предпринимательства, выявляется здесь в связанной с бытием предприятия распорядительно-хозяйской деятельности. И никому из сопряженных с главой предприятия в хозяйственном процессе лиц не придет даже в голову назвать его "наш предприниматель — "Unser Unternehmer", "notre entrepreneur". Всякий из них скажет: "notre chef", "Unser Chef, Maitre, Principal", вкладывая в каждое из этих наименований совершенно тот же смысл, какой заключает в себе слово "хозяин", т. е. подчеркивая в данном случае распорядительно-хозяйскую функцию главы предприятия.
Можно, конечно, представить себе, что организационно-предпринимательская деятельность (грюндерская, организаторская) и хозяйско-предпринимательская часто бывают отделены одна от другой; можно сказать, что undertaker не всегда бывает одновременно и employer'ом (см. Alfred Marshall: "Principles of Economics", кн. 4, гл. XII, § 2–4), но это все же не дает основания утверждать, что современная экономическая доктрина "проглядела" в хозяйстве "едва ли не главное действующее лицо", т. с. хозяина ("Хозяин и хозяйство", "Евразийский временник", кн. 4).
"Хозяина" как духовно-нравственную сущность П. Н. Савицкий наделяет исключительно ему присущим свойством "хозяйско-го ценения", противополагая это последнее "собственнически-предпринимательскому импульсу" ("экономическому принципу") "предпринимателя". "Хозяйское ценение" он обосновывает весьма подробным рассмотрением и анализом ценностей "одноаспектных", "двуаспектных" и "одноаспектно-двуаспектных". На них и отношении их к хозяйству я останавливаться не буду, ибо для меня совершенно достаточно заключительного признания П. Н. С., что "соблюдение экономического принципа и хозяйское ценение хозяйства является, в известном роде, началом вторичным, в том смысле, что, выводя за пределы экономического принципа, оно, однако же, требует в качестве своей предпосылки неуклонного следования последнему" ("Хозяин и хозяйство"). Если "экономический принцип" и "хозяйское ценение" оказываются "двумя соподчиненными началами и даже более того — "хозяйское ценение" допустимо лишь в "меру", определяемую "неуклонным следованием экономическому принципу", то невольно является вопрос: соответствует ли "экономический принцип" П. Н. С. тому, который имеет в виду современная экономическая доктрина? И я думаю, на этот вопрос придется ответить отрицательно, и вот почему. "Экономический принцип" П. Н. С., отожествляемый им с "неограниченным импульсом к получению наибольшего дохода", "граничит и перерождается в недооценку значения будущего, в игнорирование длительных — в том числе хозяйственных — интересов ради интересов скорейшего получения наибольшей выручки" ("Хозяин и хозяйство"). Нельзя не согласиться с П. Н. С., что такого рода "экономический принцип" "вызывает риск "перенажима" на людей и, тем самым, всесторонне разрушительных нарушений лада хозяйства". Но ведь это — "экономический принцип", сконструированный самим П. Н. С. и ничего общего с современной экономической доктриной не имеющий. Не вдаваясь в подробное рассмотрение содержания экономического принципа, выдвигаемого современной доктриной, я позволю себе указать лишь, что он заключает в себе два понятия, далеко не идентичные: сбережение сил и средств и наибольший результат. Только известное соотношение того и другого определяет собой содержание экономического принципа, которым интересуется современная экономическая наука (см. Dr. Karl Muhs: "Materielle und peychishe Wirtschafteauffasung. Versach einer Begrundung des dentitate principe der Wirtchaftetheorie".). Между тем "экономический принцип П. Н. С. опирается лишь на получение и, притом "скорейшее", наибольших результатов и, даже еще проще, наибольшего дохода. "Сбережение сил и средств" в содержание понятия "экономический принцип" он совсем не вводит, а оно-то как раз и касается той сферы психического отношения к людям и вещам, которую П. Н. С. именует "хозяйским ценением хозяйства". Так называемая амортизация имущества, затраты фабриканта на техническую подготовку и общее образование рабочих и служащих, стремление привязать их так или иначе к предприятию (например, обучением их детей) и т. д. — что это, как не следование тому же известному современной экономической доктрине, но не выдвигаемому П. Н. С. экономическому принципу, диктующему не только наибольшую выгоду, но и наибольшее сбережение сил и средств. Приятие этого принципа лишает евразийского "доброго хозяина" всех чех духовных прав и преимуществ, которые отличали его от евразийского же "предпринимателя". И многое из того, что П. Н. С. считает иррациональным по существу, становится весьма рациональным и понятным и без легенды о "добром хозяине" ("Хозяин и хозяйство". "Евразийский временник").
