Люди и ложи. Русские масоны XX столетия - Берберова Нина Николаевна (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Алданов теперь поселился в Ницце и обсуждает с Маклаковым статью «нового эмигранта» Бориса Ширяева, в черносотенном «Знамени России», № 109. Статья о масонстве и фельетонах Аронсона, и «о нас обоих», пишет Алданов, но у Маклакова теперь новая забота: он решил писать автобиографию и не знает, как ее писать: о детстве и семье – просто, но потом? «Как можно писать о себе? – спрашивает он. – Выходит так интимно! Не могу… Слишком трудно…»
На это жалуется и Кускова в письмах, и другие – о себе писать они не умеют. Поздневикторианское воспитание запретило говорить о себе самом и не научило, как подойти к собственной молодости. Вспомним, как Бердяев в «Самопознании» перешел от детства к «идеям», интересовавшим его, как мучился Добужинский, как сказать о том, что всегда должно оставаться тайной. И А.Н. Бенуа просто перешагнул через молодость, прямиком к Дягилеву, к «Миру искусств», к выставкам, Петербургу, Парижу и прочему.
И Маклаков, от детства и семьи, сразу идет к Государственной Думе и кипению в обеих столицах. Он решительно отказывается от всяких даже намеков на свою истинную личность, как бы зажав все это, задавив, в предвидении жадного потомства. И выутюжив все, что в глубоком сознании (и подсознании) беспокоило его когда-то.
За год до смерти Алданову исполнилось 70 лет. Начались торжества. «А.С. Альперин хочет, чтобы я приехал и выступил на ул. Кадэ в день моего семидесятилетия, – пишет он из Ниццы Маклакову. – А.С. еще предлагает позавтракать частным образом: 6-7 человек, из которых Вас, естественно, называет первым. Это я принимаю с большой радостью». Но от торжества в храме Великого Востока он категорически отказывается: «Я не буду в этот день и в ближайшие за ним в Париже». Его больше не соблазняют ни храм, ни церемонии, ни агапа – вся эта декорация, видимо, перестала пленять его, и Маклаков не настаивает: можно посидеть в «Био-терапии» у Титова, можно чем-нибудь перекусить в старом кафе, можно собраться в «Труа-з-Обю» на Порт де Сен-Клу, там теперь уже никого не встретишь, не то что раньше, там теперь никто не бывает, все умерли… Немногим живым осталось только «обмениваться мнениями», да мечтать о «брошюрке», в которой, может быть, их можно будет зафиксировать. В конце концов – братья всегда любили обмениваться мнениями: М.М. Ковалевский обменивался мнениями о мировой политике с Сеншолем и Буле, о новейших веяниях в музыке с «русским Листом» – Антоном Григорьевичем, о современной русской поэзии Надсона – с Вас. Ив. Немировичем-Данченко, о живописи так называемых «импрессионистов» с Ярошенко («Всюду жизнь») и Саврасовым («Грачи прилетели»), и о будущих возможностях воздухоплавания – с Яблочковым. Он также любил пофилософствовать о человеческих страстях со своей родственницей, знаменитой математичкой Софочкой, с которой – как сплетничали злые языки – у него «так ничего и не вышло».
Г.Я. АРОНСОН
Меньшевик «второго поколения» [142], Аронсон, как масон, очень рано «уснул», может быть, был Г, а может быть, только «кандидатом»: меньшевики считали масонов «дилетантами», а себя «профессиональными политиками». Будучи в центре группы «Социалистического вестника», основанного еще Мартовым, он не хотел, а может быть и не мог состоять в тайном обществе. О масонах он позволял себе изредка писать: в «Новом русском слове», а также в одной из своих книг. Он открыл немногое, но и то, что он открыл, пробудило интерес к тайному обществу среди профанов, а среди масонов вызвало сильную тревогу. Его ценный двухтомный труд «Книга о русском еврействе» страдает крупными недостатками: вместо имен и отчеств поставлены инициалы, годов рождения и смерти – нет. В его книге «Россия накануне революции», где одна глава посвящена масонству, фамилии масонов и не-масонов указаны неверно. В беседах со мной он признал свои ошибки. Исправлять их было поздно.
Наше знакомство началось довольно оригинально: моя первая критика, за подписью «Н.Б.», была напечатана в газете «Дни» (Берлин, 1923). Это была заметка о его книге стихов «Мир издалека» (может быть, тоже первой, но я не уверена). Она тогда только что вышла. Это был мой первый шаг в литературной критике, но он не привел к личному знакомству, и Аронсон забыл обо мне так же, как я о нем.
Личные отношения начались только в 1940 г., благодаря его письму ко мне. Он писал:
18.5.1940.
Многоуважаемая г-жа Берберова,
Основание к моему обращению к Вам дала мне газетная заметка о предстоящем вечере в память В.Ф. Ходасевича, в которой упоминалось Ваше имя. Дело, о котором я пишу Вам – давнее, и мне хотелось запросить о нем Вас вскоре после смерти В.Ф. Делаю это с опозданием сейчас, несмотря на мало подходящее для этого время, побуждаемый к тому некоторыми обстоятельствами личного характера.
Насколько я знаю, покойный В.Ф. в течение долгих лет лелеял мысль об издании скромного поэтического наследства, оставшегося от Муни [143] (С. В. Киссина). Почти 20 лет тому назад, еще в Москве, мне привелось об этом слышать от самого В.Ф. Я был бы Вам чрезвычайно благодарен, если бы Вы могли осведомить меня, в чьих руках находятся сейчас стихи Муни и как можно было бы получить к ним доступ.
Я интересуюсь этим вопросом не только потому, что всегда был поклонником поэтического таланта Муни, но потому, что в давние молодые годы, особенно 1905-09 гг., меня связывали с ним тесные дружеские отношения. Неоднократно мечтая об издании его книжки стихов за границей, я оставался при этих мечтаниях гл(авным) обр(азом) потому, что все время рассчитывал, что при той особенной теплоте, с которой к Муни относился В.Ф., последнему удастся осуществить этот замысел.
Сейчас, конечно, все сложилось с наследством Муни крайне неблагоприятно. Тем не менее, я хотел бы попытаться сделать то, что не удалось В.Ф., – т.е. приложить все усилия к изданию его книги. Лично я не располагаю для этого средствами. Но у меня есть связи и возможности, – притом в кругах, обычно мало доступных нашим эмигрантским литераторам.
Если бы мое имя Вам было совершенно неизвестно, позволю себе сослаться в качестве рекомендации на нашего общего знакомого М.В. Вишняка. Хотя я и вхожу в Союз журналистов, тем не менее я живу особняком от эмигрантских кругов (сотрудничаю в «Социалистическом) Вестнике» и в еврейской социалистической печати, гл(авным) обр(азом) в Америке).
Заранее благодарю Вас за скорый ответ. Прошу Вас простить меня за причиняемое беспокойство.
Это письмо было написано меньше чем за два месяца до вступления немцев в Париж. Я успела ответить ему. Он очень скоро оказался в США. Тут я лично познакомилась с ним, вскоре после моего приезда, в ноябре 1950 года.
В 1959 г., между 8 и 12 октября, в нью-йоркском «Новом русском слове» были напечатаны его статьи о масонстве. Приблизительно в это же время я начала составлять каталог масонских имен. В 1962 г. эти же статьи были перепечатаны в его книге «Россия накануне революции». Весной 1967 г. я написала ему письмо, после нескольких встреч в Нью-Йорке [144].
Принстон, 4 февраля 1967
Многоуважаемый Григорий Яковлевич, я бы очень хотела встретиться с Вами, чтобы поговорить на одну важную тему в связи с интересом одного моего аспиранта (кандидата на доктора философии) к прошлому русского еврейства. Ваша книга на эту тему у меня есть, а английское ее издание я заказала для нашей библиотеки, и оно сейчас уже пришло. Может быть, мы могли бы поговорить в Публичной Библиотеке, если Вы там бываете, или Вы разрешите приехать к Вам домой.
Если Вас не смущает расстояние (полтора часа на автобусе), то я была бы очень рада видеть Вас у себя. Вы могли бы приехать к завтраку, скажем к часу, выехав из Нью-Йорка в И ч. 30 м. с «Порт Оторити», на 8-й авеню. Обратно в любое время есть автобус в Нью-Йорк.
Черкните мне, что бы Вы предпочитали. Можно было бы устроить встречу в ближайшее воскресенье, часа в 4 – это если Вы захотите, чтобы я приехала к Вам. Или, если Вы заняты, я бы могла приехать в Нью-Йорк в пятницу, 17-го. Буду Вам очень благодарна, если Вы мне напишете, а я тогда, получив Ваше письмо, позвоню Вам отсюда по телефону, чтобы подтвердить встречу.
Заранее Вас благодарю за внимание к моей просьбе.
142
Т.е. вступивший в партию РСДРП после официального раскола ее на большевиков и меньшевиков.
143
Муни (настоящее имя – Самуил Викторович Киссин) – друг молодости Ходасевича, поэт-символист, был женат на сестре Брюсова, Лидии Яковлевне. О нем см. В.Ф. Ходасевич. Некрополь, Париж, 1976, с. 111-117.
144
С этого времени я начала систематически заниматься русскими масонами 20 века. Разговоры с Аронсоном, как первые, так и последующие, несомненно, подвинули меня в моих исследованиях. Я глубоко благодарна ему.
