История сыска в России, кн.1 - Кошель Пётр Агеевич (читать книги регистрация .TXT) 📗
В другом месте «Инструкция» грозит:
«Ложное заявление, искажение в ту или иную сторону добываемых сотрудником сведений и умышленное создание обстановки преступления в видах получения вознаграждения, из мести или по иным соображениям личного характера, является тяжким преступлением и наказует-ся на общем основании согласно существующих на сей предмет законов».
Сравнивая эти требования теории розыска с практическим их выполнением – агентурными записками, мы должны признать, что последние в отношении полноты не всегда стоят на высоте первых. Ведь только сыщик по призванию, относящийся к своим обязанностям с исключительным рвением, мог выполнить все эти требования, а таких, надо думать, было все же меньшинство.
Вообще же систематичность свиданий жандармов с сотрудниками, возможность с их стороны поставить осведомителей под перекрёстную агентуру и таким образом изобличить их во лжи, о чем последние, конечно, знали, придают агентурным запискам большую степень достоверности, во всяком случае, не меньшую, чем обычные свидетельские показания на следствии или на суде. Конечно, ценность агентурных записок прямо пропорциональна тому положению в партийной работе, какое занимал сотрудник «охранки»; чем крупнее положение, занимаемое им в партийной организации, тем ценнее даваемые им сведения, тем он желательнее для охранного отделения. «Один сотрудник в центре стоит нескольких, находящихся на периферии», – записывал в одной из своих черновых заметок Мартынов. И старания охранников приобрести агентуру среди «центровиков» не оставались бесплодны: в последние годы своего существования Департамент полиции в «центрах» социал-демократической партии имел своих людей, осведомлённость которых в партийных делах отрицать невозможно.
Таковы основания, заставляющие нас считать агентурные записки ценным материалом для истории партии. Среди публикуемых документов агентурных записок, т. е. записей «бесед» жандармских офицеров с сотрудниками, лишь две М.И.Бряндинского представляют собой не запись бесед, а личные его донесения. Владея пером, этот вполне интеллигентный (по профессии учитель) осведомитель относился к принятым на себя обязанностям с исключительной добросовестностью. Некоторые его донесения, в сущности, даже выходят из рамок обычных агентурных доносов, всегда освещающих лишь деятельность организаций и лиц и оставляющих в стороне идеологию. Не то в записках Бряндинского. Следя за социал-демократической литературой и вращаясь в кругах, близких к «верхам» партии, он в своих характеристиках момента определённо обнаруживает интерес к идеологической стороне описываемых событий, никогда не забывая интересов сыска. В этом особенность его донесений, которые сразу отличишь от других. Мы едва ли ошибёмся, если ему отдадим пальму первенства в деле ознакомления охранников с работой большевиков в подполье.
Вторая группа документов – посылавшиеся в Департамент полиции начальником Московского охранного отделения отчёты о деятельности вверенного ему учреждения. По сравнению с агентурными записками отчёты эти представляют собою высшую форму осведомления, будучи, с одной стороны, разработкой данных многих агентурных записок (перекрёстная агентура), с другой – давая материал, почерпнутый из перлюстрации писем, показаний филёров, обысков, показаний арестованных и т. п. Прекрасным образцом такой записки-отчёта может служить донесение начальника Московского охранного отделения от 11 января 1912 года, в котором начальник Заварзин, можно сказать, рисуется перед начальством своей широтой и глубиной осведомлённости (шутка сказать – скрестились указания пяти сотрудников!).
Сведения, даваемые циркулярами Департамента полиции, – третья группа материалов – основываются, во-первых, на показаниях, полученных от секретных сотрудников, работавших непосредственно с Департаментом полиции (это, конечно, наиболее крупные осведомители), во-вторых, на материале, полученном Департаментом полиции от начальников охранных отделений и губернских жандармских управлений всей России. Будучи по своему содержанию общероссийскими, циркуляры дают картину деятельности социал-демократов в соответствующем масштабе и поэтому главное внимание уделяют центральным учреждениям партии.
Но циркуляры ещё не высшая форма обобщения. В целях уже не столько розыскных, сколько осведомительных (или даже образовательных) в Департаменте составлялись «обзоры» партий. В нашем распоряжении имеются два таких «обзора»: первый, составленный в 1909 году, представляет собой краткий очерк истории РСДРП со времени её зарождения; второй, датированный 7 августа 1916 года, носит название «Обзор деятельности РСДРП за время с начала войны России с Австро-Венгрией и Германией по июль 1916 г.»
В 1909 году сотрудник Московского охранного отделения, а затем Департамента полиции Л.П.Меньшиков с копиями документов о секретных сотрудниках сбежал за границу, где передал ВЛ.Бурцеву сведения о 40 провокаторах. Он опубликовал в Париже под фамилией Иванов ряд очерков о провокаторах.
Уже в советское время Меньшиков ым составлена «Чёрная книга русского освободительного движения», в которую внесено несколько тысяч руководителей политического сыска, секретных сотрудников и филёров, а также лиц, подозреваемых в провокации.
И. о. вице-директора Департамента полиции Виссарионов сообщал 29 октября 1911 года в МВД, что «целый ряд разоблачений секретной агентуры причинил непоправимый вред… возбудил в наличных сотрудниках недоверие к розыскным органам». Одновременно он делал вывод, что у эсеров «на местах в подавляющем большинстве работа приостановилась» и нет смысла засылать к ним агентов. Виссарионов сделал вывод о крайней слабости и неспособности многих сотрудников охранных отделений и жандармских управлений к розыску. Поэтому при Департаменте были созданы трехмесячные курсы. На этих курсах изучалась история революционного движения, в том числе история РСДРП, партии социалистов-революционеров, анархистов и др. Особое внимание уделялось организации политического розыска, правилам работы филёров, содержания конспиративных квартир, изучению фотографии и дактилоскопии и т. д.
Босяки и штурманы
Самой многочисленной, хорошо организованной и наиболее опытной в России была московская «охранка». Её деятельность зачастую приобретала всероссийский характер, причём её агенты не были подотчётны местным охранным отделениям или губернским жандармским управлениям. На её содержание в 1914 году было выделено 14 767 рублей. По данным последней ведомости, в январе 1917 года 49 секретных сотрудников получили 3719 рублей. За каждое серьёзное донесение секретный сотрудник получал дополнительную награду.
В Московском губернском жандармском управлении насчитывалось 16 секретных сотрудников, из них 6 было внедрено в социал-демократические организации. В Москве в январе 1914 года было 42 секретных сотрудника, из них 20 работало среди социал-демократов, 5 – среди эсеров, 7 – в студенческих организациях и т. д.
В марте 1917 года в архиве Московского охранного отделения было выявлено 116 секретных сотрудников, а с остальными доносителями – около 400. Наиболее крупными из них были Р.В.Малиновский, А.С.Романов, И.П.Карпачев, А.И.Лобов, АКМаракушев, ААПоляков, ААПоскре-бухин, С.А.Регекампф-Златкин и другие. Так, Регекампф-Златкин (Танин) написал 110 доносов, в которых выдал московской «охранке» 186 участников революционного движения. А.Н.Николаев (Андрей) предал 176 человек, а С.И.Соколов (Кондуктор) – 100. По доносам А.И.Лобова (Мек) было арестовано 23 человека, в том числе его жена, большевичка В.НЛобова.
Провокатор А.С.Романов (Пелагея) написал 160 донесений, в результате которых были арестованы члены большевистской фракции IV Думы. Московское охранное отделение подчёркивало, что Романов давал «полное и систематическое освещение всех начинаний партии в Москве и области. Его сведения достоверны, подтверждаются обычно фактическими данными и посему представляют материал исключительной ценности для розыскного дела».
