Тайны Московской Патриархии - Богданов Андрей Петрович (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT) 📗

242. О входе в город Москву литовских людей. Враг же прельсти от синклит четырех человек: начата мыслити, како бы пустили литву в город, и начата вмещати в люди, что будто черные люди хотят впустить в Москву вора (Лжедмитрия II, стоявшего в Коломенском. – А. Б.). Многие ж им претяху, что отнюдь нельзя пустити в город литву. Они же тех дворян приведоша к етману и на них шумяху. У веда ж то патриарх Ермоген, и посла по бояр и по всех людей, и нача им говорити со умилением и с великим запрещением, чтоб не пустити литвы в город. Они же ево не послушаша и пустиша етмана с литовскими людьми в город… Вор же, видя то, что литовские люди вошли в город, пойде от Москвы и ста в Колуге.

245. О ссылке царя Василъя в Осифов монастырь. Етман же Желтовской и с теми изменники московскими нача умышляти, како б царя Василья и братью ево отвести х королю. И умыслиша то, что ево послати в Осифов монастырь. Патриарх же и бояре, кои не пристоша к их совету, начата говорити, чтоб царя Василья не ссылати в Осифов монастырь, а сослать бы на Соловки. Они же быша уж сильны в Москве, тово не послушаху и ево послаша в Осифов монастырь, а царицу его в Суздаль в Покровской монастырь.

250. О умышлении литовских людей и о соединении московских людей [78]. Литовские же люди на Москве сидяху и начата умышляти, како бы Московское государство разорити. И достальных с Москвы всех ратных людей розослаша, и решотки по улицам все посечи повелеша [79], и на Москве с саблями и с пищальми не велеша ходити, и не токмо со оружием ходити, но и дров тонких к Москве не повелеша возити, и тесноту делаша московским людей великую. На Резани ж Прокофией Ляпунов, слышав про такое утеснение Московскому государству, и нача ссылатись со всеми городами Московского государства, чтоб им стать за одно – как бы помочь Московскому государству. Бог же положи всем людем мысль, и начата присылати к Прокофью и во всех городах збиратися. В Колуге собрася князь Дмитрей Тимофеевич Трубецкой да Иван Заруцкой, на Резани Прокофей Ляпунов, в Володимере князь Василей Масальской, Ортемей Измайлов, в Суздале – Ондрей Просовецкой, на Костроме – князь Федор Козловской з братьею. И все соединеся во едину мысль: что все померети за православную християнскую веру.

252. О грамотах под Смоленск. Литовские люди и московские изменники, Михайло Салтыков с товарыщи, видя московских людей собрание за православную християнскую веру, начата говорити бояром, чтоб писати х королю и послати за руками бити челом королю, чтоб дал сына своего на государство, – «а мы на твою волю покладываемся», – а к митрополиту Филарету писати и к бояром, чтоб били челом королю, чтоб дал сына своего на Московское государство, а им во всем покладыватца на ево королевскую волю, как ему годно, тако и делати, а все на то приводя, чтобы крест целовати королю (Сигизмунду. – А. Б.) самому. А к Прокофью (Ляпунову. – А. Б.) послати, чтоб он к Москве не збирался. Бояре ж такие грамоты написаша, и руки приложиша, и поидоша к патриарху Ермогену, и возвестиша ему все, чтоб ему к той грамоте руку приложить и властей всем руки приложити, а к Прокофью о том послати. Он же, великий государь [80], поборатель православной христианской вере, стояще в твердости, аки столп непоколебимый, и отвещав, рече им: «Стану писати х королю грамоты на том, и руку свою приложу, и властем всем повелю руки свои приложити, и вас благословляю писати – буде король даст сына своево на Московское государство, и крестит в православную християнскую веру, и литовских людей из Москвы выведет, – и вас Бог благословляет такие грамоты писати и х королю послати. А буде такие грамоты писати, что всем вам положитца на королевскую волю и послом о том королю бити челом и класться на его волю, и то ведомое стало дело, что нам целовати крест самому королю, а не королевичу. И я таких грамот не токмо что моя рука приложити – и вам не благословляю писати, но проклинаю, хто такие грамоты учнет писати. А к Прокофью Ляпунову стану писати: буде королевич на Московское государство и креститься в православную християнскую веру – благословляю ево служить; а буде королевич не крестится в православную християнскую веру и литвы из Московского государства не выведет – и я их благословляю и разрешаю, кои крест целовали королевичу, идти под Московское государство и померети всем за православную християнскую веру». Той же изменник злодей Михайло Салтыков нача ево, праведново, позорити и лаяти, и выняв на нево нож, и хотяше ево резати. Он же против ево ножа не устрашись и рече ему великим гласом, осеняше ево крестным знамением, и рече: «Сии крестное знамение против твоево окаянново ножа. Да буди ты проклят в сем веце и в будущем!» И рече тихим гласом боярину князь Федору Ивановичу Мстиславскому [81]: «Твое есть начало, тебе за то добро пострадати за православную християнскую веру; аще и прельстишися на такую дьявольскую прелесть – и преселит Бог корень твой от земля живых, да и сам какою смертию умреши». Тако ж и збысться ево пророчество. Бояре же не послушаху ево словеси и послаша те грамоты х королю и к послом. Боярину князю Ивану Михайловичу Воротынскому да князю Ондрею Васильевичу Голицыну и повелеху руки приложити насилу – они ж в те поры быша за приставы в тесноте велице.

253. О привозе грамот под Смоленск с Москвы. Придоша ж те грамоты под Смоленск х королю и к митрополиту Филарету. Митрополит же и послы, видя такие грамоты, начата скорбити и друг друга начата укрепляти, что пострадати за православную християнскую веру. Король же повеле послом быти на съезд и нача им говорити и грамоты те чести, что пишут все бояре за руками, что положились во всем на королевскую волю, да им велено королю бити челом и класти все на ево волю. Митрополит же им нача говорити: «Видим сии грамоты за руками за боярскими, а отца нашего патриарха Ермогена руки нет, а боярские руки князь Ивана Воротынсково да князь Ондрея Голицына приложены поневоли, что сидят в заточении. Да и ныне мы на королевскую волю кладемся: будет даст на Московское государство сына своего и креститъся (Владислав. – А. Б.) в православную христианскую веру – и мы ему, государю, ради. А будет на тое королевскую волю класться, что королю крест целовати и литовским людем быти на Москве – и тово у нас и в уме нет. Ради пострадать и помереть за православную християнскую веру!» Король же ноипаче веле деяти тесноту великую послом.

256. О датии за пристава патриарха. Прокофей же Ляпунов и всех городов воеводы собрашась и поидоша под Москву. Литовские ж люди, слышав то, что идут изо всех городов к Москве, и начата говорити бояром, чтоб они шли к патриарху, чтоб патриарх к ним (участникам Первого всенародного ополчения. – А. Б.) писал грамоты от себя, чтоб они к Москве не ходили, воротились опять по своим местом. Бояре же приидоша к патриарху. Той же Михайло Салтыков нача ему говорити: «Что де ты писал еси к ним, чтоб они шли под Москву, а ныне ты ж к ним напиши, чтоб они воротились вспять». Патриарх же им рече: «Яз де к ним не писывал, а ныне к ним стану писати! Буде ты, изменник Михайло Салтыков, с литовскими людьми из Москвы выдешь вон – и я им не велю ходити к Москве. А буде вас идеть в Москве – и я их всех благословляю помереть за православную веру, что уж вижу поругание православной вере, и разорение святым Божиим церквам, и слышати латынсково пения не могу». В то бо время бысть у них костел на старом царя Борисове дворе, в полате. Слышаху ж они такие словеса, позоряху и лаяху его, и приставша к нему приставов, и не велеша к нему никово пущати.