Тень победы - Суворов Виктор (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
4.
Может времени не хватило выдать ордена фронтовикам? Шестидесяти лет? Может бюджет поджимал? А кто их и когда в бюджете ограничивал? Как же назвать всех руководителей Министерства обороны, всех этих Василевских и Булганиных, Жуковых и Малиновских, Устиновых и Грачевых? Вы подскажете: преступники! А я не соглашусь. Вот как раз у преступников и принято возвращать долги. Причем — немедленно. Это вековая и нерушимая традиция уголовного мира России. Тот, кто вернул долг, но с опозданием хотя бы на минуту, того вяжут и кладут в проход между нар. А потом прыгают по очереди с верхнего яруса. Это простой и надежный способ быстро переломать ребра и раздробить грудную клетку. Такой подход — образец справедливости и неукоснительного выполнения принятых решений. Если бы весь наш народ следовал этим законам, если бы однажды расплющил грудную клетку тому, кто народу не вернул долги, то другим вождям не повадно было бы народ дурачить.
Жуков не вернул долги фронтовикам. Но назвать его преступником мы не имеем права. Если назовем Жукова преступником, то это будет незаслуженным оскорблением всем нашим карманникам, домушникам, медвежатникам, мокрушникам.
5.
Да что там ордена.
Вот после войны возвращаются домой воины-освободители. В то время большинство населения — деревенские жители. Они приходят в колхоз, и у них отбирают все документы. Паспорт мужику иметь не положено. Раз ты крестьянин, значит, ты не являешься гражданином своей страны, паспорт тебе не дают, чтоб из колхоза не убежал. Раз ты солдат-победитель, раз ты кормишь страну, значит, ты лишен всех прав. Вот, к примеру, в самолете тебе летать не положено: кто тебя в самолет без паспорта пустит? В самолете можно было возить собак. Я лично видел, как в советском самолете Ан-24 везли крысу. Ее в клетку посадили и везли. А воин-освободитель в своих правах был ниже собак. На собаку породистую надо было иметь паспорт, а мужику породистому паспорт не полагался. И денег в колхозах не платили. Повторю еще сто раз: величие страны определяется не ракетами и не спутниками, не перекрытым Енисеем и даже не балетом «Лебединое озеро», а величием ее рядовых граждан.
Ну ладно, Сталин был тираном и людоедом. Но через три года после убийства Сталина к власти пришли Хрущев и Жуков. Чем они лучше Сталина? Должен был Хрущев сказать Жукову или Жуков Хрущеву: война была как бы великой, и наша пропаганда называет ее даже «отечественной», так давай сделаем доброе дело, давай воинов-освободителей уравняем в правах с собаками!
Сказал ли такие слова Хрущев Жукову? А Жуков Хрущеву? Этого мы знать не можем. Но видим результат: солдаты-освободители в своем большинстве так и не были юридически приравнены к собакам. Они могли только мечтать о светлом будущем, когда их потомков уравняют в правах с крысами и псами.
И когда коммунистическая пропаганда рассказывает нам о том, что Советский Союз выиграл войну, мы усомнимся. В результате этой «победы», народы нашей страны оказались все в том же социалистическом рабстве. И не поверим рассказам о том, что война в какой-то степени была как бы «отечественной». Основная масса населения не имела паспортов, потому юридически более ста миллионов людей гражданами своей страны не являлись. Они не могли воевать за «отечество», ибо его не имели. Это, так называемое, «отечество» не признавало их своими гражданами и относилось к ним соответствующим образом.
Не поверим и рассказам о так называемой «освободительной миссии Красной Армии». Если хочешь нести свободу людям, освободись сначала сам. Но наши солдаты шли на войну рабами. И вернулись с войны рабами. Вооруженные рабы под конвоем НКВД и под водительством рабовладельцев могли нести окружающим народам только рабство. Его и несли.
Жуков ничего не сделал для освобождения народа. Он об этом и не задумывался. Номенклатура была коллективным рабовладельцем. Жуков был таким же членом рабовладельческой ассоциации, как Хрущев и Брежнев, как Русланова и Андропов, как Берия, Ежов и Шолохов.
6.
Ладно, солдат-освободитель не имел прав.
Ладно, заработал он ордена-медали, а Родина не удосужилась их ему вручить. Так хоть мертвого его уважайте! «Две трети погибших в 1941-1945 годах воинов похоронены как неизвестные» (Красная Звезда 6 октября 1999)
В захоронениях бойцов и командиров Красной Армии, которые погибли в войне против Германии «погребены более 6,5 миллиона человек, из них всего лишь 2,3 миллиона известны пофамильно». (Там же)
Сопоставление потерь Красной Армии и Вермахта шокирует. В чем же дело? Почему для того, чтобы убить в бою одного немца, надо было положить в землю пять, а то и десять наших Иванов?
Причин много. Вот одна, видимо, не самая последняя: у нас солдата после войны воспевали в песнях и возвеличивали в легендах, но на фронте жизнь солдатская не стоила вообще ничего, его не уважали живым, а тем более — мертвым. В Германии было иначе. Каждый германский офицер, завершив работу, был обязан после себя убрать рабочее место. То есть, завершив бой, был обязан эвакуировать с поля боя поврежденную боевую технику, вынести раненых и тела убитых. Раненых — в госпиталь. Убитых — в землю. С воинскими почестями.
В Красной Армии эвакуация боевой техники и оружия с полей сражений была поставлена образцово. Понятно, я имею в виду только вторую половину войны. Все, что было брошено в 1941 году, — наш национальный позор. То, что было брошено в 1941, создавалось трудом нашего народа два десятка лет. Тех брошенных запасов 1941 года хватило бы на много лет войны до самой победы. Но мы сейчас — не о брошенных запасах. Мы говорим о том, что во второй половине войны в Красной Армии эвакуация техники с поля боя была налажена. Был организован сбор брошенного оружия, боеприпасов, стреляных артиллерийских гильз. Сталин установил простой порядок: каждый полк, дивизия, корпус, армия, фронт обязаны сдавать стреляные артиллерийские гильзы. Понятно, не все 100%, но весьма существенную часть из того, что было получено. Не сдал артиллерийские гильзы за прошлую неделю боев, не получишь новых снарядов. А начальникам артиллерийского снабжения всех рангов приказ: подавать боевым подразделениям снаряды только в обмен на стреляные гильзы. Если выдал кому-то снаряды, а стреляных гильз не получил, — пойдешь под трибунал. И сразу установился образцовый порядок. Понятно, были исключения. Понятно, возникали ситуации, когда было не до сбора стреляных гильз. Но по большому счету проблема повторного использования стреляных гильз была решена. Было решено много других задач. За эвакуацию танков с поля боя давали ордена. За эвакуацию раненых — тоже.
А за эвакуацию трупов у нас орденов не давали. С воинскими почестями советских бойцов хоронили, но только некоторых. Когда руки доходили. Немцы хоронили в гробах, и каждого в своей могиле. Каждому свой собственный крест полагался. У нас о гробах речи не шло. Не до гробов. И хоронили не каждого в своей могиле, а навалом. Так работы меньше: свалили всех в воронку или в противотанковый ров и землей забросали. И благозвучное название придумали: братская могила. Не до гробов нам было, не до индивидуальных могил. Землю родную надо было освобождать! И гнать врага с родной земли! И народам Европы нести свободу и счастье!
Но я утверждаю, что война завершилась бы гораздо раньше, с гораздо лучшими результатами и меньшими потерями, если бы был отдан приказ выносить мертвых с поля боя и хоронить в гробах.
Представьте себе командира полка. Послал он батальон высотку штурмовать, положил людей зря и нет ему забот. Погибли люди — на то война. Не взяли высотку — завтра возьмем. Завтра в полк новых людей пришлют, снова ту высотку штурмовать будем. А пока идет полковой командир в свой блиндаж водку пить. И ждет его в блиндаже верная ППЖ — походно-полевая жена. Получалось вот что: с одной стороны, командир людей не бережет, с другой стороны, ему назавтра новых людей пригонят, необстрелянных, которые сами себя беречь не научились. Потому самоуничтожение армии шло одновременно с двух сторон — снизу и сверху.
