Как убивали Сталина - Добрюха Николай (читать книги бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
Вскоре мои поиски еще больше подтвердили это. Началось с того, что в мемуарах Жукова я наткнулся на «затерявшиеся для подавляющего числа исследователей» строки.
«Накануне войны 10-я армия и ряд других частей Западного округа были расположены в Белостокском выступе, выгнутом в сторону противника. 10-я армия занимала самое невыгодное расположение. Такая оперативная конфигурация войск создавала угрозу глубокого охвата и окружения их со стороны Гродно и Бреста путем удара по флангам. Между тем дислокация войск фронта на гродненско-сувалковском и брестском направлениях была недостаточно глубокой и мощной, чтобы не допустить здесь прорыва и охвата белостокской группировки.
Это ошибочное расположение войск, допущенное в 1940 году, не было устранено вплоть до самой войны. Когда главные группировки противника смяли фланги войск прикрытия и прорвались в районе Гродно и Бреста, надо было быстро отвести 10-ю армию и примыкающие к ней фланги 3-й и 4-й армий из-под угрозы окружения, рокировав их на тыловые рубежи — на угрожаемые участки. Они могли значительно усилить сопротивляемость действующих там соединений. Но этого сделано не было…
Острие самой мощной группировки германских сухопутных и военно-воздушных сил на нашем западном стратегическом направлении было направлено на Москву. Против Западного фронта действовали войска группы армий «Центр»…
…Здесь на всех направлениях своих главных ударов немецкие войска создали 5–6-кратное превосходство.
…Что происходило в эти дни на дальних подступах к Минску? Не зная точно положение вещей в 3, 10-й и 4-й армиях, не имея полного представления о прорвавшихся бронетанковых группировках противника, командующий фронтом генерал армии Д. Г. Павлов часто принимал решения, не отвечавшие обстановке.
…Враг жестоко бомбил Минск. Город был объят пламенем. Умирали тысячи мирных жителей. Гибнущие ни в чем не повинные люди посылали свои предсмертные проклятия озверевшим фашистским летчикам…
…26 июня мне позвонил Сталин:
— На Западном фронте сложилась тяжелая обстановка. Противник подошел к Минску. Непонятно, что происходит с Павловым…
…обстановка на всех участках Западного фронта продолжала ухудшаться. Вечером 28 июня наши войска отошли от Минска.
…29 июня И. В. Сталин дважды приезжал в Наркомат обороны в Ставку Главного Командования, и оба раза крайне резко реагировал на сложившуюся обстановку на западном стратегическом направлении. В 6 час. 45 мин. 30 июня у меня, по указанию наркома С. К. Тимошенко, состоялся разговор по «Бодо» с командующим фронтом генералом армии Д. Г. Павловым, из которого стало видно, что сам командующий плохо знал обстановку… Мне в Генштаб позвонил И. В. Сталин и приказал вызвать командующего Западным фронтом.
На следующий день генерал Д. Г. Павлов прибыл. Я его едва узнал, так изменился он за восемь дней войны. В тот же день он был отстранен от командования фронтом и вскоре предан суду…
…Советские Вооруженные Силы, и особенно войска Западного фронта, понесли крупные потери, что серьезно отразилось на последующем ходе событий…»
Так уже в первые дни войны было утрачено то стратегическое преимущество, которое СССР приобрел благодаря перемещению своих границ на Запад согласно Пакту Молотова-Риббентропа.
Нет слов. Павлов виноват. И получил по заслугам, ибо на его совести кровь сотен тысяч военных и мирных людей. Но вместе с тем эта кровь и на совести тех высших военных и политических чинов, какие задолго до войны знали о крайне критическом положении в Западном военном округе; знали, но не сделали (или не смогли сделать?) ничего, что в корне улучшило бы боевую готовность самого ответственного военного участка.
И хотя Героя Советского Союза генерала Павлова как одного из военных, отличившихся в Испанской и Финской кампаниях, в июне 1940 года специально командировали в Белоруссию для срочного наведения порядка в одном из самых запущенных округов, следует заметить, что даже и такой боевой генерал — один в поле не воин там, где для коренного перелома требовались усилия всего государства или, по крайней мере, военный гений. Но! На роль гения, если верить его и Мерецкова признаниям, Павлов не претендовал. Вот подтверждение.
Из объяснения (12.07.1941 г.) бывшего старшего советника в Испании К. А. Мерецкова, впоследствии Маршала Советского Союза: «Уборевич меня информировал о том, что им подготовлена к отправке в Испанию танковая бригада и принято решение командование бригадой поручить Павлову. Уборевич при этом дал Павлову самую лестную характеристику, заявив, что в мою задачу входит позаботиться о том, чтобы в Испании Павлов приобрел себе известность в расчете на то, чтобы через 7–8 месяцев его можно было сделать, как выразился Уборевич, большим танковым начальником.
В декабре 1936 г., по приезде Павлова в Испанию, я установил с ним дружеские отношения и принял все меры, чтобы создать ему боевой авторитет. Он был назначен генералом танковых войск Республиканской армии. Я постарался, чтобы он выделялся среди командиров и постоянно находился на ответственных участках фронта, где мог себя проявить с лучшей стороны…»
Судя по присвоению Павлову уже 21.06.1937 г. звания Героя Советского Союза, это «задание» Мерецкову удалось выполнить быстро, благодаря чему уже в июле-ноябре того же года Павлов, как и планировалось, вышел в самые «большие танковые начальники».
Между тем 22 июля 1941 года буквально за считанные часы до расстрела Д. Г. Павлов скажет суду: «Прошу доложить нашему правительству, что на Западном особом фронте измены и предательства не было. Все работали с большим напряжением. Мы в данное время сидим на скамье подсудимых не потому, что совершили преступление в период военных действий, а потому что недостаточно готовились к войне в мирное время».
Мне удалось обнаружить довоенные документы, которые полностью подтверждают эти, может быть, самые последние откровения генерала относительно мирного времени. Кто держал в руках папки секретных приказов Наркомата обороны за 1938–41 гг., тот заметил, что чаще других в них отражаются преступные недостатки в организации военных дел именно в Белорусском (позднее переименованном в Западный) округе.
Из цитируемых в сокращенной форме приказов видно, какую разложившуюся военную систему, сформированную еще в царские времена (ведь командирский корпус во многом по-прежнему состоял из дореволюционных офицеров), должен был реформировать, возможно, и способный, однако, по собственному признанию, любивший выпить с Мерецковым генерал Павлов. Но(!) поскольку он по-прежнему остался крестьянином Павловым, а не стал графом Суворовым, постольку и на этот раз система оказалась сильнее человека, и, проигнорировав его большие реформаторские настроения, затянула его в обычные пьянки-гулянки, как бы в очередной раз страшно подшутив над тем, кто, не усвоив должной ответственности, решился шагнуть из грязи в князи.
К этому следует добавить и совершенно новый факт — массовую эпидемию офицерской паники и самоубийств, охватившую Красную Армию во второй половине 30-х годов. Именно она, — по данным до сих пор засекреченного архива, — послужила поводом для начала репрессий НКВД в армии: сперва на бытовой, а потом и на политической почве.
Точнее, как информировал меня пожелавший остаться неизвестным архивный работник, одной из главных первопричин неожиданно резкого падения нравов и распространения алкоголизма и наркомании среди офицеров явилась отмена примерно в 1936 году командирских пайков, служивших в те голодные времена одним из важнейших факторов стабильности и привлекательности службы в армии для наиболее образованных граждан.
Подрыв относительного материального благополучия командиров мигом породил разлад в их семьях, вначале вылившийся в повальное пьянство, а затем и в политическое недовольство… особенно среди дореволюционных офицеров, знавших и гораздо большие привилегии еще по царской армии.
