Английские корни немецкого фашизма: от британской к австро-баварской «расе господ» - Саркисянц Мануэль

«Со всем этим можно было бы смириться… если бы англичанам… были присущи возвышенные добродетели и высокая духовность…» [940] А поскольку британцы не проявляли этих качеств, автор «Более Великой Британии», сэр Чарлз Уэнтворт Дилк [941] давал следующие наставления о том, как удерживать власть: «Сто лет англичанин в Индии держался как полубог. Он считает себя высшим существом, а <туземное> население воспринимает его так же, как он сам оценивает себя. Всякое ослабление уверенности… как со стороны англичан, так и со стороны индийцев, было бы опасным». [942]

Возможность подобного ослабления внушала серьезный страх. «Наши офицеры рассказывают, что любой туземец, говорящий по-английски, — негодяй, лжец и вор, что… недалеко от истины», — заявлял сэр Чарлз Дилк. [943] Именно в «туземцах», получивших английское образование, колониальные британцы видели наибольшую угрозу. [944] Существовала «опасность», что они знают больше и в разговоре над ними не удастся взять верх. Именно поэтому среди всех «туземцев» колониальные англичанине предпочитали послушных солдат и с подозрением относились к разглагольствующим индусским интеллектуалам (бенгальским «бабу»). [945] В 1886 г. руководитель африканского отдела британского колониального ведомства заявил, что «образованный туземец — это проклятие западного побережья…» В Британской Западной Африке это мнение оставалось в силе еще в 1938 г.: «неученых туземцев предпочитали ученым». [946]

В противоположность англичанам, немцы кайзеровских времен с их миссионерским менталитетом стремились распространять собственную культуру среди населения колоний. [947] Адольфу Гитлеру, напротив, казалось бессмыслицей, чтобы Германия «мотивировала свое право на колонии способностью и желанием распространять немецкую культуру…» Ведь в этом отношении фюрер также равнялся на английские образцы: англичанину никогда бы не пришло в голову обосновывать создание колоний «чем-то, кроме абсолютно реальных и практических преимуществ». «Не стоит забывать и про плеть, повсеместное использование которой обуславливалось полным отсутствием риска вступить в противоречие с культурной миссией». А «если… туземцы… у нас… чувствовали бы себя лучше, чем при англичанах, то для нормального англичанина это… говорило бы только в пользу английского типа колониальной политики». [948]

Опасения же, что подобные колониальные методы могут быть применены в самой Англии, что система насилия, «легализованная» в Британской Индии (со ссылкой на незрелость туземцев и их привычку к деспотизму), может быть навязана и Англии, возникли почти одновременно с созданием Британской Индии. В 1788 г. Эдмунд Бёрк тщетно убеждал разорителя Бенгалии Уоррена Гастингса не подменять божью или человеческую этику «географическо-климатической нравственностью» (не релятивизировать нравственность). То есть если максима завоевателей «Я нахожу народ в рабском состоянии и обращаюсь с ним как с рабами» будет перенесена из покоренной Индии в чувствующую себя свободной Англию, свободы последней утратят свою силу: [949] «Нижняя палата… сможет сохранять свое величие… до тех пор, пока она будет в силах препятствовать проникновению нарушителей закона из Индии в законодатели Англии». («Как можем мы в дальнейшем <всегда> сохранять деспотическую власть над ста миллионами азиатов и <при этом> не потерять собственной свободы?» — спрашивал Ричард Кобден в 1857 г. [950]) Это знаменитое предостережение было тем более уместным, что даже крупнейший английский критик конформизма, Джон Стюарт Милль, отвергая насильственное подчинение, делал исключение для «отсталых обществ, раса которых еще пребывает в несовершеннолетнем состоянии». То есть Милль совершенно по-утилитаристски ставил право людей на свободу в зависимость от их «аттестата зрелости». Этот, пожалуй, самый влиятельный из социальных критиков Англии оправдывал деспотизм, если он практиковался в отношении варваров и «имел целью их исправление». [951] Британское правительство, угнетавшее туземцев в Индии («факты… в которые трудно поверить, даже после ужасов Европы XX века» [952]), в самой Англии не желало полностью ограничивать себя законами; кровавый террор, при помощи которого в 1857 г. было задушено восстание за независимость Индии, мог быть применен и против недовольных низших слоев Англии: об этом еще 18 сентября 1857 г. в Лондоне предупреждал оппозиционный полковник Фицмайер*.

(* Фицмайер Джеймс Уильям (1813–1895).) [953]

Наиболее известное изложение опасностей, угрожающих демократии в имперской «метрополии» со стороны империализма, было сделано Джоном Гобсоном** в 1902 г.

(** Гобсон (Хобсон) Джон Аткинсон (1858–1940) — англ. экономист, либерал-антиимпериалист.)

Он показал, что антидемократизм органически свойствен империализму, что дух империализма «отравляет идею демократии, заложенную в уме и характере народа». В то время как империя расширяется, колониальные военные «открыто презирают демократию», внося этот дух презрения в парламент и подрывая парламентаризм, чтобы и дальше возлагать «ярмо империализма на плечи "негров"».

«Юг Англии полон людей…чей характер сложился в атмосфере наших деспотически управляемых владений. Немало их… занимает ответственные посты в полицейских учреждениях и тюрьмах; они — сторонники всяких принудительных мер… Если все искусство тиранической власти, если все ее силы, приобретенные и применяемые в наших несвободных владениях, обратятся против свободы нашего отечества, то, право, это будет справедливым возмездием за империализм…Каким непрерывным потоком льется сюда яд безответственного автократизма», [954] неся с собой равнодушие и даже откровенную враждебность к свободам подданных.

С другой стороны, то, что сразу после 1857 г. англичане начали проводить авторитарно-репрессивную политику по отношению к индийцам, отражало страх привилегированных классов перед расширением избирательных прав, [955] страх, объяснявший, почему англичане приветствовали (правда, пока что в других странах) вождистский принцип. О том, что и демократические страны применяют в своих колониях вождистский принцип, напоминал — и не совсем необоснованно — гитлеровский наместник генерал Риттер Франц фон Эпп. [956] Именно на основе колониального опыта Британской Индии (ставшей прообразом гитлеровского «восточного пространства») Фицджеймс Стефен, [957] служивший в 1869–1872 гг. в совете вице-короля лорда Ричарда Мэйо***, вывел следующее правило: «Подсчет голов <для выяснения результатов голосования> происходит по тем же принципам, что и проламывание голов». [958]

(*** Бёрк Ричард Саутвелл, шестой граф Мэйо (1822–1878) — вице-король и генерал-губернатор Индии.)

В том смысле, что если головы не собираются разбивать, то вовсе незачем их сначала тщательно подсчитывать. А значит следует избегать голосования. Мудрое меньшинство должно повелевать невежественным большинством — так же, как всадник повелевает лошадью. [959]Под заголовком «Свобода, равенство, братство» упомянутый идеолог английского колониализма — еще до Хьюстона Стюарта Чемберлена, вдохновителя Гитлера — разоблачает эти идеалы как «большие слова для мелких вещей». [960] «Люди не должны быть свободны», — утверждал он на основе своего колониального опыта в Индии. Это положение ассоциировалось с англичанами, владевшими Индией. Книга «излагала европейские проблемы в <британско->индийском свете», [961] отрицая европейскую демократию во имя-бюрократического деспотизма Британской Индии. Фицджеймс Стефен был настолько восхищен системой управления британскими колониями в Индии, что «готов был перенести ее на своих соотечественников в Англии». Именно «философия британской государственной службы в Индии» Фицджеймса Стефена вдохновила будущего вице-короля Индии лорда Керзона. В конечном счете, властвование в этом регионе стало считаться ценностью само по себе; ценностью являлась и «гордость от того, что ты принадлежишь к господствующей расе». [962] На основе опыта британского правления в Индии Фицджеймс Стефен пришел к выводу, что «упоение властью, расовая гордость и культ насилия — это основы жизни». [963] «Лютая ненависть к революции и революционерам… пылкое желание противодействовать всем чаяниям народа… Чувство, которое возмущенный жандарм испытывает по отношению к толпе, во имя гуманности бьющей стекла…» [964]