Христианство: Античность, Византия, Древняя Русь - Фроянов Игорь Яковлевич (книги бесплатно без .TXT) 📗
Хотя и развитый в русле идеалистической концепции, этот взгляд на поступательное движение вперед религиозного сознания был очень важен, ибо заключал в себе признание исторической закономерности в общем развитии религии, в смене форм религиозного сознания. Широкая популярность гегелевской философии обусловила раннее приложение идей развития к проблеме христианства. В частности, в XIX веке учеными — представителями Тюбингенской школы Ф. Бауром и Д. Штраусом на основании внимательного изучения библейской и евангельской традиций были высказаны важные положения о развитии центрального сюжета — предания о мессии — Христе. Было указано на поэтапность развития евангельского предания, начавшегося, по-видимому, с Евангелия Марка (Баур), и даже на наличие его более далеких истоков в книгах ветхозаветных пророков (Штраус). Если тюбингенцы таким образом доказали историческую глубину и развитие христианской темы на материалах «священного писания», то другой видный представитель гегелевского историзма Б. Бауэр показал значение античной, эллинистической и римской философии, в особенности идей Филона Александрийского и Сенеки, как более широкой духовной подосновы христианства и тем объяснил стремительное превращение новой религии из доктрины одной из многих иудейских сект в вероучение, захватившее весь античный мир. Бауэр близко подошел и к пониманию социальных основ первоначального христианства, в котором он справедливо усматривал проявление духовного возмущения «трусливой бедноты».
В более позднее время, на рубеже XIX–XX веков, в буржуазной историографии развиваются два противоположных направления. С одной стороны, продолжает свою деятельность мифологическая школа, получившая дополнительный мощный толчок к развитию от трудов Дж. Фрэзера. Этот английский историк и этнолог, оперируя широким сравнительно-историческим и этнографическим материалом, обосновал важное значение магического обряда, празднеств в честь умирающих и воскресающих божеств растительной природы и ритуального убиения вождя племени для возникновения и формирования любого религиозного культа, в частности, в далекой ретроспективе, и христианства. В то же время мифологическая школа обогатила свои наблюдения за счет достижений историко-критического направления, усвоив от тюбингенцев внимание к ветхозаветному материалу. В этом ключе, то есть с учетом как исходной мифологической идеи, так и фрэзеровской теории магического обряда и выводов библеистики, в XX веке работал целый ряд ученых (Дж. Робертсон, П. Кушу, Э. Дюжарден и др.), хотя не было недостатка и в прямых продолжателях дела первых мифологов, по-прежнему выводивших культ Христа, христианскую мифологию и доктрину из древнейшего почитания огня и астросолярной символики (А. Древе, А. Немоевский, Н. А. Морозов и др.).
С другой стороны, в противовес мифологической школе, в качестве естественной консервативной реакции на крайности радикальной критики и умозрительных построений, развилась собственно историческая школа. Это направление обратило особенное внимание на выяснение реального исторического основания христианства, именно палестинского мессианского движения на рубеже старой и новой эры, использовав для этого все, что можно было обнаружить при критическом изучении новозаветной литературной традиции (Ю. Вельгаузен, А. Гарнак, А. Луази, а позднее также и Эд. Мейер). На первых порах наиболее плодотворной оказалась текстологическая работа над евангельским преданием: новейшим представителям исторической школы не только удалось углубить наше представление о развитии существующего новозаветного предания и, в частности, обосновать бо́льшую древность Евангелия Марка (на что указывали уже и тюбингенцы), но и обнаружить за пределами этой традиции оригинальную местную, палестинскую, арамейскую подоснову.
В заключение этого краткого обзора новейшей буржуазной историографии античного христианства хотелось бы подчеркнуть различие научного подхода у представителей двух важнейших направлений — мифологического и исторического. Оно проявляется не только в отношении темы Христа, когда одни делают акцент на обнаружении далеких истоков мифологического образа, а другие на выявлении подлинной исторической личности, но и в самом методе. Представители мифологической школы оперируют преимущественно сравнительно-этнографическим методом, тогда как историческая школа использует более традиционные приемы историко-филологической критики. Первое направление предлагает интересную интерпретацию идей и образов, второе — ценный анализ предания о реальных фактах и личностях. Очевиден вклад той и другой школы в разработку проблемы происхождения христианства, но видна также их общая ограниченность, так как проблема христианства сводится главным образом к теме Христа.
Мощный импульс к развитию исторической науки вообще и к изучению античного христианства в частности дал марксизм. В соответствии с общим духом своего учения марксизм и в истории античного христианства выделил прежде всего проблему естественных исторических закономерностей, объективных исторических предпосылок, обусловивших рождение новой религии. Вместе с тем марксизм подчеркнул значение таких важных аспектов истории раннего христианства, как его идейные истоки, социальная природа и идеология, изменение первоначального национального и социального существа христианства, причины его победы в античном мире. Так, в рецензии на книгу Г. Даумера «Религия нового века» (1850) К. Маркс и Ф. Энгельс выдвинули важное положение о том, что явлению христианства предшествовал крах античного миропорядка и что «христианство было простым выражением этого краха» [16]. Далее, в первом томе «Капитала» (1867) имеется указание К. Маркса на соответствие христианского культа абстрактного богочеловека экономической структуре общества товаропроизводителей, где все конкретные продукты труда соотносятся друг с другом в форме товаров и где, стало быть, достигнуто понимание абстрактного критерия этого соотнесения — меновой стоимости [17].
Однако особенно важны для нашей темы три статьи Ф. Энгельса, непосредственно посвященные проблемам античного христианства: «Бруно Бауэр и первоначальное христианство» (1882), «Книга откровения» (1883) и «К истории первоначального христианства» (1894). Здесь Энгельс не только подытоживает достижения буржуазной исторической науки, в первую очередь Тюбингенской школы и Б. Бауэра, но и дает собственный глубокий анализ первоначального христианства — условий его возникновения, национального и социального состава первых христианских общин, их примитивной идеологии и не развитого еще культа мессии — Христа. В этой связи Энгельс подчеркивает значение наиболее раннего из новозаветных сочинений — Откровения Иоанна, которое он считает лучшим источником для суждения о том, чем было христианство в момент его зарождения. Особое внимание уделяет Энгельс вопросу о причинах победы христианства, которые он видит во всеобщем социально-политическом угнетении и порожденной этим тяге к религии утешения.
Идеи классиков марксизма были положены в основу дальнейшего изучения проблем античного христианства, которое начали советские, а затем продолжили и зарубежные марксистские исследователи. Среди наших ученых можно назвать имена А. Б. Рановича, С. И. Ковалева, Я. А. Ленцмана, И. С. Свенцицкой и многих других, а среди зарубежных, ведущих изучение античного христианства с марксистских позиций, достаточно упомянуть имя А. Робертсона, книга которого о происхождении христианства была издана у нас еще в 50-х годах. В трудах историков-марксистов внимание обращено в первую очередь на выделение закономерностей возникновения христианства, на исследование его исторических предпосылок, включая кризис античного гражданского общества, разложение античного язычества и античного рационализма, конкретные идейные истоки, из которых формировалось христианство. При этом достаточное, но не исключительное внимание уделяется также и теме Христа, которая признается важным, но не определяющим моментом в проблеме происхождения христианства. Решение этого вопроса находится в прямой зависимости от имеющегося в распоряжении ученых исторического материала, истолкование которого допускает разные возможности.
