Золотая эпоха морского разбоя - Копелев Д. Н. (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗

«13 апреля 1716 г.

По получении сего со врученными Вам двумя шневами «Дианою» и «Наталиею» идти от Кроншлота к Риге и тамо взяв с собою шведский капер, который взят прошлаго года, идти до Готланда и исполнять по нижеписанным пунктам.

1

Крейсовать между Готланда и Данцига и курляндских берегов от Готланда к Эланду.

2

Смотреть в том крейсерстве неприятельских каперов и прочих судов и которыя Вам попадутся под силу — брать и что даст Бог добычи присылать к Ревелю из трех судов, которыя с Вами будут с однем, а с двумя крейсовать непрестанно.

3

Понеже изволил писать ко мне Его Царское Величество из Данцига, что 4 капера прусских против шведов изготовлены в Кенигсберге, и где оные каперы с Вами случатся, иметь с ними доброе согласие и во время нужды друг другу помогать, сколько допустит возможность.

Ежели неприятельские корабли явятся, против которых Вам стоять будет не можно, то ретираду иметь во время нужды к Данцигу, к Пилау и Мемелю, а ежели ветр будет SSW или W, ток Ревелю».

Документ 4

Указ правительствующею сената о каперах

«22 мая 1716г. 1716 году мая в 22 день по указу Великого Государя правительствующий сенат приказали: каперам поручику Лодыженскому, подпоручику Лауренсу Берлогену, которые ныне отправляются на шневах именуемых «Наталия» и «Диана» для каперования в Балтийском море, дать паспорт, в котором написать, что им по данным Его Царского Величества указам каперить неприятельские суда шведскаго государства, и те их суда, которыя на море могут получить, держать, и действовать по определенным пунктам из адмиралтейства».

С каждым годом перевес российских военно-морских сил на Балтике становился все более очевидным. Нападение на Готланд в 1717 году, разорение побережья Швеции и Эзельская победа в 1719 году, Гренгамское сражение 1720 года неуклонно поднимали авторитет России как морской державы, укрепляя ее владычество на Балтике. Но блестящие воинские победы флота не заслоняют отдельных операций крейсерской войны.

Одним из офицеров, особо отличившихся в борьбе против шведской торговли, был Франсуа Гийом де Вильбоа, француз на русской службе, именовавшийся Никитой Петровичем. Близкий к царю (он состоял адъютантом Петра I и был шафером на его свадьбе; царь крестил дочь де Вильбоа и его жены Елизаветы, урожденной Глюк [80]), он участвовал во многих военных операциях Петровской эпохи и доставил немало вреда неприятельской торговле. В 1716 году Вильбоа участвовал в блокаде Любека, предпринятой с целью не допустить выхода оттуда в Швецию купеческих судов. В 1718 году, возглавляя отряд судов, он крейсировал на Балтике и захватил пять призов; осенью 1719 году был послан к Данцигу, где сосредоточилось более ста торговых судов. Получив приказ остановить вывоз хлеба в Швецию, Вильбоа задержал все суда, стоящие в гавани, и заставил торговцев дать присягу в том, что отправляемый ими хлеб не будет доставлен в Швецию. Для контроля за перевозимым грузом он направил письмо послу в Дании князю Долгорукому с просьбой провести перепись проходящих через Зунд купеческих судов, что позволило бы выявить судовладельцев, нарушивших клятву. На рейде создалась крайне накаленная обстановка, которая еще более обострилась с приходом в Данциг отряда шведских кораблей. Вильбоа был блокирован в гавани. На предложение данцигского магистрата добиться у шведов разрешения на свободный выход корабля Вильбоа из гавани, последовал ответ: выйду, ежели государь повелит, «…а буде повеления не будет, то я рад стоять здесь до последнего человека». Торговцев Вильбоа не выпустил и пригрозил, в случае нападения, затопить суда на Висле, предварительно загрузив их камнем. Шантаж, блеф, угрозы… но Вильбоа удалось избежать нападения. Зимовать пришлось в Данциге. Весной 1720 года Вильбоа сумел выговорить у шведов свободный выход в море с обещанием не преследовать его в течение 48 часов, после чего пришел в Ригу [81].

Ништадтский мир 1721 года и успешное окончание Северной войны подтвердили военно-морскую мощь России. Масштабы проникновения новой морской державы в европейские моря начинают расширяться. Не ограничиваясь акваториями Балтийского и Северного морей, русское правительство попыталось распространить свое влияние на Атлантику и Средиземноморье. Но вопрос о плавании в этих водах возник еще до начала войны на севере.

В 1699 году, когда посольство Емельяна Игнатьевича Украинцева отправилось в Константинополь для ведения мирных переговоров с султаном, одним из вопросов, обсуждаемых с турецкой стороной, стало так называемое «алжирское дело». Воображение Петра I, овладевшего к тому времени Азовом, манили картины изобилующего богатствами Востока, он уже представлял, как русские корабли, пришедшие из Архангельска, бороздят просторы Средиземного моря. Однако хозяевами здесь были алжирские, триполитанские и тунисские корсары, и царь рассчитывал добиться от Блистательной Порты издания повелительного указа «к алжирским разбойникам», чтобы они «преходящим или где плавающим кораблям под знаком его царскою величества… никакого затруднения и озлобления не чинили и их вольно и свободно пропускали». «Дело» началось в январе 1700 года и тянулось полгода, сопровождаясь бесконечными проволочками: «о пашпорте алжирском указ дан будет в свое удобное время» (7 февраля); «везирь взял себе на размышление на несколько дней» (8 февраля); «ответ учинен будет в иное время» (12 февраля); «близко праздник их байрам и для того дел никаких делать им ныне не мочно и некогда» (5 марта) и т.д. Предпринятые по повелению Петра дипломатические хлопоты были пустой тратой времени — вряд ли султан располагал действенными рычагами давления на магрибских деев, да и какие русские корабли могли появиться тогда в Средиземном море…

Внимание русской стороны к проблеме магрибского корсарства подтверждает один любопытный документ, обнаруженный нами в фондах Российского архива Военно-морского флота. В рапорте вице-адмирала Корнелия Ивановича Крюйса генерал-адмиралу Апраксину от 12 января 1721 года приводится «Роспись алжирских турецких капаров, которые намерены итить для разбою в Канале и Нордзее в 1721 г.

Еще на верфи стояло три карабля. Одним имеет командовать Али рейс Данзер, а другим вице-адмирал Кара Мустафа, а на третей еще не определено кому быть».

Информированность русской стороны имела вполне конкретное объяснение. В 1723 году в С.-Петербурге родился проект отправки экспедиции из трех судов в Испанию для организации торговли между двумя странами [82]. В инструкциях, данных командующему судами капитану Кошелеву, был предусмотрен специальный пункт, касающийся возможной встречи с корсарами Магриба. «Будеже ты усмотришь на море 1, 2 или 3 корабля в баталии действуют, тогда тебе прямо на них идти и ежели рассмотришь, что они каперы нации барбарийской или Моры (мавры. — Д. К. ) в действе противу какого христианскою корабля, тогда такому кораблю от оных каперов вспомогать и освобождать. Ежели за помощию Божиею такие барбарские каперы признаешь, что одолеть их можно, тогда все что есть на них, тож людей и каперы взять в приз с собою; буде вышеописанные каперы возьмут какой бы нации ни был корабль и тому минует двое суток, то оный корабль и товары и Моры, буде возьмутся, считать за добрый наш приз». Составители инструкции вполне реально представляли себе рыночную конъюнктуру в портах Средиземного моря и отметили, что при продаже захваченного корсара не следует рассчитывать на сумму, превышающую 75 — 100 «ефимков» (талеров). Правда, русским военным кораблям не пришлось столкнуться с мусульманскими корсарами, так как экспедиция в Испанию не состоялась [83].