Война с готами. О постройках - Кесарийский Прокопий (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
Когда дела в войске находились в том положении, как я описал, некая молва об удаче римлян дошла до Порта, сообщая, что Велизарий победил, что цепь снята, причем погибли бывшие тут варвары и все прочее, как мной рассказано выше. Услыхав все это, Исаак никак не мог остаться спокойным, но ему страшно захотелось принять участие в этой славе. И презрев приказы Велизария, он со всей поспешностью двинулся на ту сторону реки. (Некоторые рукописи прибавляют: «там, где находится Остия»). Из тех воинов, которых там оставил Велизарий, он взял с собой сто всадников и с ними двинулся на укрепленный лагерь, которым командовал Родерих, человек опытный в военном деле. Напав неожиданно на находящихся там варваров, он разбил их и некоторых из них, в тем числе и Родериха, выехавшего против него сделал небоеспособными. Готы, тотчас же бросив лагерь, удалились, подозревая, что отряд врагов под начальством Иоанна идет следом за ним, обманывая врагов, чтобы иметь возможность захватить их, как это потом и оказалось. Бывшие с Исааком, войдя и неприятельский лагерь, стали грабить серебро, которое там было, и остальные богатства. Внезапно вернувшиеся готы многих из своих противников убили, немногих оставшихся целыми вместе с Исааком взяли живыми. Всадники, прискакавшие к Велизарию, сообщают ему, что Исаак находится во власти врагов. Пораженный тем, что он услыхал, и не расспросив, каким образом Исаак взят в плен, но полагая, что Порт и жена погибли, что все их дело погибло, зная, что нет другого укрепления, куда бы могли спастись те, которые бежали, он потерял всякую возможность соображать, чего раньше с ним никогда не бывало. Поэтому он со всей стремительностью повел войска назад, чтобы напасть на врагов, находящихся еще, как он думал, в беспорядке, и чтобы всякими способами сохранить себе это место. Так, ничего не сделав, [267] римское войско и удалилось оттуда. Прибыв в Порт, Велизарий узнал о безумном поступке Исаака и понял, что нечего ему было так сильно беспокоиться. Тяжко страдая от такого противодействия судьбы, он сильно захворал. Его охватила горячка и долгое время сильно мучила его, так что жизнь его была в опасности. Два дня спустя Родериху суждено было умереть от полученной раны; Тотила, крайне огорченный этим несчастьем, велел казнить Исаака.
20. Бесс, продавая хлеб все дороже и дороже, богател; эти цены диктовала ему нужда голодающих. И весь, погрузившись в эти заботы о продаже, он больше не обращал внимания ни на охрану стен, ни на другие меры предосторожности; солдатам, при желании, можно было бездельничать, лишь очень немногие несли сторожевую службу по стенам и при этом крайне небрежно. Те, кому приходилось стоять на карауле, имели полную возможность спать, так как над ними не было начальника, который обращал бы на это внимание. Не было людей, которые, обходя кругом все укрепления, как это обыкновенно делается, считали бы нужным наблюдать, что делают сторожа. Кроме того, никто из горожан не мог вместе с ними нести сторожевую службу: их вообще осталось здесь мало, как я сказал раньше (гл. 17 § 23 сл.), да и оставшиеся очень страдали от голода.
И вот четверо исавров, несшие караул у Азинарийских ворот, выбрав тот момент ночи, когда бывшие с ними предались сну, а на них была возложена обязанность сторожить эту часть стены, спустили сверху стены веревку, которая доходила до земли, и, держась за нее обеими руками, оказались на той стороне укреплений и, прибыв к Тотиле, предложили ему принять в город его и войско готов: они утверждали, что могут это сделать без всякого труда. Тотила обещал оказать им великие милости, если они сдержат свои слова, и сделать их владельцами огромных богатств; вместе с ними он послал двоих, чтобы они осмотрели то место, о котором эти люди говорили, что оно даст готам легкий доступ в город. Когда [268] они подошли к стене, то, схватившись за веревки, поднялись на укрепления, причем никто их не окликнул, никто даже не заметил, что они делают. Когда все это так и произошло, исавры стали показывать варварам, что при их желании войти в город им ничего не помешает, а если они хотят вернуться назад, то им предоставляется для этого полная возможность, так как никто не стоит у них на пути; велев все это передать Тотиле, они отпустили их. Когда Тотила все это услыхал, он обрадовался этому известию, но даже и в этом случае, питая некоторое недоверие к исаврам, он не счел возможным полагаться па них. Несколько дней спустя эти люди опять пришли к нему, предлагая приступить к делу. Он с ними послал двух других с тем, чтобы и они все точно высмотрели и донесли ему. Вернувшись к нему, и эти сообщили ему то же, что и первые. В это время большой отряд римских воинов, посланных для разведки, недалеко от города встретил по дороге десятерых готов. Они взяли их в плен и тотчас же привели к Бессу. Он стал допрашивать варваров, что замышляет Тотила? Готы сказали, что он надеется, что какие-то исавры сдадут ему город и что слух об этом распространился среди многих варваров. Услыхав такое заявление, Бесс и Конон сочли все это пустяком и не придали ему никакого значения. Наконец, исавры в третий раз явились к Тотиле, побуждая его приступить к делу. Он послал с ними еще раз других лиц и кого-то из близких родственников, которые вернувшись и доложив ему все, побудили его приступить к делу.
Как только наступила ночь, вооружив тихо все войско, Тотила повел его к Азинарийским воротам. Он велел четырем готам, наиболее выдающимся по храбрости и силе, вместе с исаврами подняться по веревкам на верх стены в тот момент ночи, когда на долю этих исавров выпало нести караул на этой части стены, так как остальные в свою очередь отправились спать. Когда готы оказались внутри укреплений, они спустились к Азинарийским воротам, не встречая никакого противодействия, и топорами разрубили деревянный запор, [269] который обыкновенно вкладывался в углубления в стене с той и другой стороны и этим запирал ворота, а также и все железные запоры, вкладывая куда ключи, сторожа всегда могут запирать ворота и по желанию отпирать. Раскрыв таким образом ворота, как и желали, они без всякого труда впустили в город Тотилу и все войско готов (17 декабря 546 г.). Тотила, отведя войско в одно место, не позволил ему расходиться в разные стороны; он все еще боялся, нет ли какой-нибудь засады со стороны врагов. Когда в городе поднялись смятение и шум, большинство римских солдат, кто как мог, бежало через другие ворота вместе со своими начальниками, немногие из них с остальными римлянами бежали в храмы. Из патрициев Деций и Василий с некоторыми другими (у них были еще кони) смогли бежать с Бессом [10]. Максим же, Олибрий, Орест бежали в храм апостола Петра. Из простого народа во всем городе осталось около пятисот человек, которые с трудом скрылись по храмам. Из остальных же одни уже раньше ушли из города и разошлись по другим странам, другие, как мною сказано раньше, погибли от голода (гл. 17, § 9). Хотя Тотиле ночью многие сообщали, что Бесс и все неприятели бежали, но он, говоря, что они сообщают ему приятные вещи, все же не позволял преследовать их: «Что, — говорил он, — может для человека быть приятнее, как не то, когда враги бегут?»
Когда наступил день и уже нельзя было подозревать какую-либо засаду, Тотила отправился в храм апостола Петра с тем, чтобы там помолиться, готы же избивали тех, кто попадался им навстречу. Было убито таким образом двадцать шесть солдат и шестьдесят человек из народа. Когда Тотила прибыл в храм, перед ним предстал Пелагий, держа в руках священное для христиан евангелие и всячески умоляя его, сказал: «Пощади своих людей, о владыка!» Тотила же с насмешкой и высокомерием ответил ему: «Что же, Пелагий, ты теперь пришел, чтобы умолять меня?» «Да, — сказал Пелагий, — когда бог повелел, чтобы я был твоим рабом. Но хотя бы рабов своих, владыка, пощади в дальнейшем». Тотила выполнил [270] его просьбу и запретил в дальнейшем готам убивать кого бы то ни было из римлян. Из ценностей он велел самое дорогое отобрать для себя, все же остальное позволил грабить, как они хотят. Много богатства нашел он в домах патрициев, но особенно много в логове Бесса; этот проклятый демон бессовестно собрал для Тотилы груды золота за хлеб, эту цену голода. Таким образом пришлось остальным римлянам и римским сенаторам, а наряду с ними также и Рустициане, бывшей жене покойного Боэция и дочери Симмаха, которая всегда раздавала свои богатства нуждающимся, жить одетыми в рубище рабов или крестьян и вымаливать у врагов хлеба или чего другого, что нужно для человека. Ходя из дома в дом и стучась в двери, они просили подаяния, не считая это для себя позором. Готы настойчиво требовали казни Рустицианы, обвиняя ее в том, что подкупив деньгами начальников римскою войска, она разрушала статуи Теодориха, мстя этим за убийство отца своего Симмаха и своего мужа Боэция. Но Тотила не позволил причинить ей зла; как ее, так и остальных он охранял от оскорблений, хотя готы очень хотели сделать их своими наложницами. Поэтому ни одной из них не пришлось испытать физического насилия, ни мужней жене, ни девушке, ни вдове; за это Тотила получил великую славу выдержанности.
