Маршал Жуков, его соратники и противники в годы войны и мира. Книга I - Карпов Владимир Васильевич

В ночь на 22 июня в Москве в здании Генерального штаба и Наркомата обороны все окна светились ярким светом. Жуков сидел за массивным письменным столом, говорил по телефону с командующими западными округами, спрашивал, доведена ли директива до войск, спокойно ли на границе. Все работники Генштаба были -на своих местах.

Накануне поступили многочисленные доклады (да и прежде их было немало) о возможном нападении Германии в ближайшие дни. — Сообщения наших разведчиков из-за границы, показания немецких военнослужащих-перебежчиков, сообщения доброжелателей из-за кордона — все сходилось на том, что нападение неотвратимо.

Вечером 21 июня Жукову позвонил начальник штаба Киевского военного округа — генерал-лейтенант М. А. Пуркаев, он доложил:

— К пограничникам явился немецкий фельдфебель, перебежал с той стороны, утверждает, что он наш друг и доброжелатель, поэтому сообщает; немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня.

Закончив разговор с Пуркаевым, Жуков немедленно позвонил наркому обороны Тимошенко и затем, с его разрешения, Сталину: доложил о сообщении перебежчика.

Сталин коротко приказал Жукову:

— Приезжайте с наркомом в Кремль.

Текст директивы войскам, о приведении в полную боевую готовность и занятии позиций для отражения удара противника был заготовлен давно, Жуков не раз брал его с собой, собираясь на доклад к Сталину, но каждый раз Сталин не решался подписать этот документ, по его мнению, неминуемо повлекший бы начало войны, И вечером 21 Июня, отправляясь вместе со своим заместителем в Кремль, Жуков опять взял эту директиву.

В приемной встретил Поскребышев, невысокий лобастый человек с бледным лицом. Он казался неотъемлемой частью этой комнаты, всегда, в любое время дня и ночи, он был здесь, даже когда самого Сталина не было в кабинете. И еще здесь всех постоянно встречал и строго и тяжело смотрел на всех портрет Сталина в буденовке. Жуков видел этот портрет не в первый раз. Почему именно эта фотография времен гражданской войны висит здесь и когда Сталин так хорошо и удачно сфотографировался? В гражданскую вроде бы и фотоаппаратов таких не было, чтоб можно было щелкать на ходу, тогда работали громоздкими аппаратами, на трехногих штативах, поджигая для освещения магний, который после яркой вспышки густо дымил.

Сталин был в кабинете один, он спросил:

— А не подбросили немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт?

Всеми силами Сталин стремился оттянуть войну, он много месяцев не разрешал предпринимать каких-либо мер у западной границы, которые могли вызвать раздражение, дать предлог для начала военных действий.

Жуков понимал эту осторожность Сталина, в те дни вообще все поступки Сталина считались единственно правильными, все верили в его абсолютную непогрешимость. Не только возражать ему, а просто не поддерживать, не разделять того, во что верил или хотел верить Сталин, было недопустимо и даже опасно.

Тимошенко, как а все из близкого окружения Сталина, знал это и никогда ни в чем не возражал, но на этот раз обстановка была настолько напряженной, что он решился быть более настойчивым и твердо ответил:

— Нет, считаем, что перебежчик говорит правду. В этих словах наркома, несмотря на всю их решительность, все же проступает то чувство неуверенности, боязни, которое охватывало тогда всех, кто встречался со Сталиным. И за твердым голосом Тимошенко нетрудно было уловить его стремление не брать всю ответственность на себя одного, а разделить ее с другими — не «считаю», а «считаем», сказал он.

Видно, Сталин, вызывая к себе наркома и начальника Генштаба, приказал Поскребышеву пригласить и членов Политбюро — они один за другим входили в кабинет, и каждый молча садился на свой, негласно закрепленный за ним стул. Сталин коротко пересказал членам Политбюро сообщение наркома, обороны и тут же спросил:

— Что будем делать?

Все молчали. Ответил Тимошенко:

— Надо немедленно дать директиву о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность.

— Читайте, — велел Сталин, уверенный, что текст директивы уже подготовлен.

Тимошенко взглянул на Жукова, тот раскрыл папку и прочитал проект.

Заслушав его, Сталин возразил:

— Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем…

Сталину все еще казалось, если он не поверит в очередное сообщение разведки, то нападение не состоится.

— Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска пограничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений.

Жуков и Ватутин вышли в приемную, быстро переработали проект директивы в соответствии с указанием Сталина и вернулись в кабинет.

Жуков прочитал новый текст. Сталин взял бумагу, перечитал ее, сделал несколько поправок и передал наркому:

— Подписывайте.

Обратим внимание на то, что, принимая такое ответственное решение — на грани войны, — Сталин, не спросил мнения членов Политбюро, да и ни один из них не нашел нужным сказать что-либо, что наглядно демонстрирует характер отношений внутри Политбюро и единовластие Сталина.

Вот что было в этой первой директиве:

После того как Сталин одобрил этот текст и Тимошенко с Жуковым его подписали, Ватутин выехал в Генеральный штаб, чтобы срочно передать директиву в округа.

…Вот и сидел в своем кабинете Георгий Константинович и проверял — дошла ли директива в округа, быстро ли ее там расшифровывают, приступили ли к выполнению этой директивы войска, какова обстановка на границе.

Как пишет Георгий Константинович в своих воспоминаниях, его не покидало беспокойство, что директива в войска может запоздать. 22 июня уже наступило, именно на этот день предсказывалось нападение, а многие важнейшие мероприятия на нашей стороне еще не были завершены, и именно поэтому Жукова, как он говорит, «обуревали тревожные размышления».

Еще не начинало светать. Жуков находился в кабинете наркома обороны. В 3 часа 07 минут раздался звонок телефона ВЧ. Звонил командующий Черноморским флотом адмирал Ф. С. Октябрьский:

— Система ВНОС [12] флота доказывает о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов;, флот находится в полной боевой готовности. Прошу указаний.

Жуков спросил:

— Ваше решение?

— Решение одно: встретить самолеты огнем противовоздушной обороны флота.

Жуков спросил Тимошенко и, получив его согласие, ответил Октябрьскому:

— Действуйте и доложите своему наркому. Тут же зазвонил другой телефон, и, подняв трубку, Жуков услышал доклад начальника штаба Западного округа генерала В. Е. Климовских: