Танковые войны XX века - Больных Александр Геннадьевич (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
Наших полководцев одолела «фаустобоязнь», или они все-таки более реально представляли себе обстановку? Либо мы в принципе не верим ничьим мемуарам — ни «битых гитлеровских вояк», ни «прославленных советских полководцев». Если с первым все ясно, то за что попали в немилость вторые? Исаев приводит вроде бы убедительные цифры, но при этом он противоречит другим советским источникам, опирающимся на архивные данные. В книге «Георгий Жуков: последний довод короля» он пишет, что 1-я гвардейская танковая армия Катукова потеряла 232 единицы бронетехники, 2-я гвардейская танковая армия Богданова — 209 машин. Но А. Свирин указывает, что безвозвратные потери армии Богданова составили 289 единиц. Не слишком ли большое расхождение? Д. Шеин в своей книге «3-я гвардейская танковая армия в боях за Берлин» приводит потери Рыбалко: 503 единицы, из них 198 безвозвратно. Но как это согласовать с данными книги «Гриф секретности снят», в которой говорится о потере 1997 единиц бронетехники? И еще одно смешное соображение: почему же тогда столь поспешно на вооружение Красной Армии был принят гранатомет РПГ-2, он же «Панцерфауст», если он так бесполезен?
В общем, как мне кажется, рассуждения А. Исаева в данном случае выглядят не вполне убедительно, и эта тема требует отдельного обстоятельного рассмотрения. Разброс в данных — потери от 10 до 49 процентов — слишком велик, чтобы согласиться с ним. А утверждение, что легенду о фаустпатронах породили недобросовестные мемуаристы, звучит легкомысленно и даже оскорбительно, если вспомнить, о ком именно идет речь.
После завершения Берлинской операции наиболее важной становилась задача освобождения Чехословакии. До сих пор советское командование не особенно спешило наступать на южном участке фронта, справедливо полагая, что главным является Берлин. К началу 1945 года войска 4-го и 2-го Украинских фронтов вышли на линию Ясло, река Ондава, юго-восточнее Кошице, Турна, северо-западнее Левице, Эстергом. Продвигались они медленно. Район этот горно-лесистый, маневрировать здесь можно было только в долинах, противнику же на такой местности было не так трудно организовать прочную оборону. Но предотвратить неизбежное немцы не могли и постепенно пятились назад. Судьба остатков групп армий «Центр» и «Юг», находившихся на территории Чехословакии, стала особенно незавидной после прорыва 1-го Украинского фронта маршала Конева, который решал свои задачи на берлинском и дрезденском направлениях, но при этом вышел глубоко в тыл войскам фельдмаршала Шернера.
Возникали и политические мотивы. В телеграмме президенту Трумэну 30 апреля премьер-министр Черчилль писал: «Можно почти не сомневаться в том, что освобождение вашими войсками Праги и как можно большей территории Западной Чехословакии может полностью изменить послевоенное положение в Чехословакии и вполне может к тому же повлиять на соседние страны». Трудно сказать, насколько серьезным было это заявление, но с примерами фантазии сэра Уинстона мы сталкивались неоднократно.
Американское командование тоже стремилось занять западные районы Чехословакии и овладеть Прагой. 4 мая Эйзенхауэр, обратившись к начальнику Генерального штаба Красной Армии генералу А.И. Антонову, высказал предложение развить наступление американских войск до западных берегов Влтавы и Эльбы, то есть занять Прагу и прилегающие к ней районы. Это противоречило решению Крымской конференции о рубеже встречи советских и американских войск на территории Чехословакии. Генерал Антонов категорически ответил, что Красная Армия сама в состоянии очистить от противника западные берега этих рек, для чего уже создана соответствующая группировка. Лишь после этого американские армии по приказу Эйзенхауэра были остановлены на линии Карловы Вары, Пльзень, Ческе-Будеевице. Впрочем, не следует особенно винить Эйзенхауэра, он судил с чисто военной колокольни, а в политике проявил себя сущим младенцем, даже заняв пост президента США.
1 мая в Праге начались стычки жителей с оккупантами. Пражане сбрасывали немецкие флаги и вывешивали чехословацкие, срывали объявления оккупантов. После падения Берлина столкновения стали более частыми и массовыми.
Утром 5 мая в Праге вспыхнуло восстание. К вечеру восставшие с боем захватили здание радио, почту, центральную телефонную станцию, электростанцию, важнейшие мосты через Влтаву, большинство вокзалов, крупные заводы. Столкновения происходили во всех районах столицы. В городе началось сооружение баррикад. В ночь на 6 мая их насчитывалось уже до 1600, на которых сражалось около 30 000 человек. Развернулась борьба и в районах, прилегающих к Праге, в прифронтовых районах Моравии, в западных районах Чехии. В ночь на 5 мая восстали рабочие одного из крупнейших центров страны — города Кладно, а днем — рабочие города Пльзень.
Собственно, Шернера это беспокоило не потому, что он опасался восставших. Просто они мешали отводу его войск на запад, ведь начальник штаба Шернера генерал фон Натцмер специально вылетел к Деницу, чтобы совместными усилиями договориться с западными союзниками об отводе этой группы войск для сдачи американцам. Поэтому утверждение, будто Шернер отдал приказ подавить восстание любой ценой, выглядит сомнительным. Подавить — да, но не ввязываться в затяжные бои.
Однако советское командование такое развитие событий не устраивало. Еще 1 мая Ставка поставила перед 1-м и 2-м Украинскими фронтами задачу быстро подготовить и начать наступательную операцию на территории Чехословакии. Им предстояло нанести два мощных удара в общем направлении на Прагу: 1-му Украинскому фронту — с севера, 2-му — с юго-востока. Целью Пражской операции было окружить группировку врага и полностью разгромить его силы в Чехословакии. Предусматривалось участие в Пражской операции и 4-го Украинского фронта. Главная роль в этом наступлении отводилась танковым армиям, в очередной раз им предстояло решить исход операции.
Вопрос о соотношении сил в Пражской операции, похоже, так и не будет прояснен до конца, ведь в стремительно меняющейся обстановке конца войны никто просто не занимался скрупулезными подсчетами. Во всяком случае, он должен стать предметом особых исследований. Обычно приводится общая численность советских и немецких войск на территории Чехословакии. Но ведь в действительности в боях участвовала незначительная часть сил с той и другой стороны. Во всяком случае, я что-то не слышал об участии румынских армий в боях за Прагу, пусть даже они и входили в состав одного из наших фронтов. Да и армия Войска Польского ограничила свое продвижение примерно 50 километрами, так что стоит ли ее считать в составе сил?
Главной проблемой было то, что времени на подготовку практически не оставалось. Коневу пришлось спешно перебрасывать свои войска на расстояние до 200 километров на юг к Дрездену, а потом в самые сжатые сроки готовить их к броску на Прагу. Это удалось сделать, что стало свидетельством заметных сдвигов в работе тыла Красной Армии. Представить такую оперативность хотя бы год назад было просто немыслимо. Ядром наступающей группировки стали 3-я и 4-я Гвардейские танковые армии. 2-й Украинский фронт свою главную группировку развернул южнее города Брно, это была 6-я Гвардейская танковая армия.
Тут совершенно неожиданно вмешалась третья сила, которую никто не ждал и никто не звал. 1-я дивизия РОА под командованием генерала Буняченко 6 мая вдруг принялась освобождать Прагу от немецких оккупантов. Цели этого поступка остаются весьма смутными, не могли же власовцы всерьез думать, что их примут за нового союзника, как, скажем, тех же румын?! Если думали, то напрасно. Впрочем, их участие в боях за Прагу стало мимолетным эпизодом, так как уже 7 мая власовцы покинули город.
6 мая было установлено, что перед правым крылом 1-го Украинского фронта разрозненные немецкие части начали отходить на запад. В этот же день и вся Группа армий «Центр» начала отступать навстречу американцам. Конев, узнав об этом, приказал перейти к преследованию. Танки стремительно двинулись на юг, причем скорость продвижения стремительно возрастала. За последнюю ночь перед вступлением в Прагу они совершили бросок в 80 километров. Немцы уже не думали о сопротивлении. И все-таки 7 мая стало критическим днем восстания. Ведь Прага по-прежнему стояла у Шернера как кость в горле, перекрывая пути отхода на запад. И мы должны помнить, что те немецкие генералы, которые всерьез стремились увести войска в американский плен, сумели это сделать, как Венк со своей 12-й армией и Буссе с 9-й армией.
