Исторические портреты: Афанасий Никитин, Семён Дежнев, Фердинанд Врангель... - Маркин Вячеслав Алексеевич
Ширина и глубина рукава была достаточна для гребных судов, да и вода была солоновата, похожа на морскую. На двух байдарах Коцебу и Шишмарёв с матросами попытались проникнуть по каналу как можно дальше, нащупывая фарватер. Но мели стали попадаться так часто, что дальнейшее продвижение стало затруднительным. Коцебу решил отложить поиск до будущего года. Байдары повернули назад к стоящему на якоре «Рюрику».
«Наступивший жестокий ветер увеличивал опасность нашего положения, в шлюпке открылась сильная течь; беспрестанно отливая воду, мы до крайности истощили свои силы... хотя мы ясно видели корабль, но до него оставалось две мили. Утомлённые матросы с крайним трудом могли грести против жестокого ветра... и при невероятных усилиях достигли «Рюрика» 13 августа утром. Нашим спасением мы обязаны только мужеству матросов, и я с большим удовольствием торжественно свидетельствую здесь, что в продолжение всего путешествия я был совершенно доволен поведением всего экипажа. Неустрашимое мужество и, твёрдость духа матросов всегда меня радовали...» Так писал О.Е. Коцебу в своей книге «Путешествие в Южный океан и в Берингов пролив», которая вышла в свет в 1821—1823 годах. «Самое затруднительное предприятие, совершаемое с русскими матросами, обращается в удовольствие», — заключил он.
Такое отношение к простым людям было характерно для большей части русских морских офицеров. Их обращение с туземным населением также отличалось гуманностью и терпимостью. В то же время Коцебу не идеализировал эскимосов, отмечая разнообразие их поведения. Были случаи агрессивного отношения к вторгшимся в их владения белым людям, были случаи откровенного обмана, попыток обмена заведомо негодного товара, причём эскимосы искренне радовались, если это им удавалось.
Был случай, когда аборигены панически бежали, опасаясь контакта с чужестранцами. Обычно эскимосы не соглашались подниматься на палубу «Рюрика», но если попадали туда, то, осматривая незнакомые предметы, выражали великое удивление. Для них русский корабль и его экипаж были первыми посланцами европейской цивилизации. Впрочем, с некоторыми её атрибутами аборигены уже познакомились через своих сородичей — чукчей. Из-за Берингова пролива попали к эскимосам выточенные из камня курительные трубочки, табак, железные копья, в одном из них Коцебу узнал изделие сибирского завода…
К чукчам, к их азиатскому берегу, отправился Отто Коцебу, покинув залив, по единодушному желанию его спутников названный заливом Коцебу. Но мысу, ограждающему северный вход в пролив, он дал имя Крузенштерна, взявшего Отто, ещё недоросля, в первое российское кругосветное путешествие.
«Рюрик» медленно двигался на юг, к Берингову проливу, преодолевая сильный ветер и густой туман. По мере приближения к Азии, постепенно увеличивались глубины и резко понижалась температура. Казалось, что произошла быстрая «переброска» из тёплого климата в холодный. За три часа температура упала с десяти градусов до пяти. Множество китов и моржей появилось в проливе.
19 августа, проблуждав всю ночь в штормовом море, «Рюрик» приблизился к заливу Св. Лаврентия. Берег был закрыт туманом, только в полдень проявилась вдали высокая гора. Это и был мыс Восточный (теперь — мыс Дежнёва). Он заканчивался низменным берегом, на самом краю которого вздымался остроконечный пик и вокруг него чернели несколько хаотически разбросанных утёсов. Среди них выделялась чёрная скала удивительно правильной формы — геометрически совершенная пирамида. Вид северо-восточного окончания азиатского материка навёл Коцебу на мысль, что Азия некогда была соединена с Америкой, и мыс Восточный с мысом Принца Уэльского соединяла суша. Остатками этого «моста» были острова Гвоздева посреди Берингова пролива.
«Рюрик» стал на якорь в бухте. К нему сразу же подплыла байдара с чукчами. В отличие от своих американских сородичей они были вооружены одним ружьём. Несколько раз чукчи обошли вокруг корабля, так и не решившись подняться на борт, куда их настойчиво приглашали. Сами же знаками звали на берег, показывая пушнину.
На берегу чукчи дружелюбно, но с большой осторожностью встретили людей из другого мира. Их не пустили к жилищам, охраняющимся отрядом, вооружённым длинными ножами, но после беседы на берегу на разостланных шкурах аборигены согласились посетить корабль, где особенно большое впечатление на них произвело большое зеркало в каюте капитана. У зеркала чукчи стояли как зачарованные, но, увидев отражение своего движения, в страхе убегали. Коцебу вспомнил, что островитяне тропиков такого страха не испытывали, а с удовольствием любовались своим отражением.
На пути к заливу Св. Лаврентия корабль окружило стадо из нескольких тысяч моржей. Всё море было заполнено их головами с загнутыми вниз клыками. Иногда в стадо моржей вторгались киты, поднимавшие высоко в воздух фонтаны воды. На берегу залива жили «оленные чукчи», впервые со времени отплытия из Чили русские моряки смогли вдоволь поесть свежего мяса.
В начале сентября «Рюрик» взял курс на Алеутские острова и, миновав острова Прибылова, достиг Уналашки. «Редко встречает мореплаватель такое безотрадное зрелище, какое представляет этот остров, особенно с N0 стороны. Чёрные берега, покрытые лавой, отвесно поднимаются из моря. Весь остров состоит, как кажется, из одних остроконечных гор, стоящих близко одна около другой; некоторые из них так высоки, что достигают облаков», — таким увидел Уналашку Коцебу б сентября 1816 года. Поселение Российско-Американской компании Иллюлюк находилось в восточной части Капитанской гавани.
Правитель конторы компании Крюков специально для команды «Рюрика» истопил баню. Она, как записал Коцебу, «необходима всякому русскому после долговременного путешествия».
На зиму — в тропики
«Рюрик» пересёк Алеутскую гряду между островами Акун и Унимак с величественным коническим пиком и через две недели плавания бросил якорь в порту Сан-Франциско. Тогда это был совсем небольшой укреплённый испанский городок с населением чуть больше 500 человек. Бурно развиваться он начал лишь с возникновением «золотой лихорадки» в Калифорнии. Сейчас же даже резиденция губернатора этой испанской колонии находилась не в Сан-Франциско, а в Монтерее. В Сан-Франциско располагалась духовная миссия, занимавшаяся обращением «диких индейцев» в христианство. На самом деле их просто эксплуатировали: заставляли работать на миссионеров. Жили индейцы в грязных бараках, из тысячи новообращённых каждый год умирало не меньше трети. «Миссионеры уверяли нас, — писал О.Е. Коцебу, — что этих дикарей весьма трудно обучать из-за их глупости, но я полагаю, что эти господа не много заботятся об этом». На хорошо вооружённых гребных судах миссионеры поднимались вверх по реке Рио-Гранде и насильно приобщали индейцев к христианской вере.
Губернатор пожаловал на обед, устроенный Коцебу. В ответ он продемонстрировал гостям популярное тогда зрелище: бой быка с медведем, пойманным в калифорнийских лесах.
Из Калифорнии «Рюрик» отправился на открытые Дж. Куком Сандвичевы (Гавайские) острова. 21 ноября на расстоянии 50 миль был виден вулканический пик Мауна-Лоа. Коцебу интересовала другая «достопримечательность» Гавай — король Камеамеа I, объединивший острова под своей властью. Этот король был хорошо известен тем, что по своей инициативе начал приобщать жителей Гавай к европейской культуре, хотя приобщение было довольно своеобразным. Например, на приёме в честь русских моряков гавайские вельможи сидели на полу, одетые в чёрные фраки на голое тело.
Камеамеа в торжественной речи заверил своих гостей, что очень хорошо относится к русским, и пообещал снабдить «Рюрик» всем необходимым бесплатно. Правда, он посетовал на поведение посланца Компании врача Шеффера, который предпринял попытку овладеть некоторыми из островов вооружённым путём. Коцебу убедил гавайского короля в том, что Шеффер — авантюрист, император Александр I вовсе не собирается захватывать Гавайи. Это заявление (его Коцебу сделал от себя лично, не зная ничего о намерениях императора) Камеамеа понравилось, и он ещё раз сказал, что очень любит русских и особенно царя Александра, храбростью которого восхищается. Король попросил передать русскому императору свой парадный воротник, искусно сделанный из пёстрых перьев. Логгин Хорис запечатлел облик гавайского короля на бумаге, хотя тот не хотел этого, видя в работе художника некое чародейство. Король постоянно менял позу и выражение лица, но Хорис сумел верно передать характерные черты мудрого и справедливого правителя. В знак благодарности за предоставленные припасы Коцебу подарил королю две небольшие мортиры, на лафетах которых было вырезано «Рюрик».
