Гоголь в Москве - Молева Нина Михайловна (книги полностью бесплатно txt) 📗
Сын бывшего московского генерал-губернатора Ф. В. Ростопчина, деятельного участника событий 1812 года в Москве, граф Андрей давно освободился от отцовской опеки: генерал-губернатора не стало в 1826 году. Правда, Андрею Федоровичу всего 19 лет, и он моложе своей невесты. Зато граф богат, знатен и очень хорош собой. Впрочем, согласие невесты последовало скорее всего из-за литературных увлечений жениха.
Со временем А. Ф. Ростопчин станет известным библиографом, книжным знатоком и даже почетным членом Петербургской Публичной библиотеки. Он занимается литературой и относится к числу поклонников поэтического таланта своей будущей жены.
28 мая 1833 года в Москве появляется поэтесса Евдокия Ростопчина. Под этим именем Додо Сушкова и войдет в историю нашей литературы. Закончился этап ее биографии, который она так охарактеризовала в своем стихотворении «Три поры жизни»:
Была пора: во мне тревожное волненье,
Как перед пламенем в волкане гул глухой,
Кипело день и ночь; я вся была в стремленье…
Я вторила судьбе улыбкой и слезой.
Удел таинственный мне что-то предвещало;
Я волю замыслам, простор мечтам звала…
Я все высокое душою понимала,
Всему прекрасному платила дань любви,
Жила я сердцем в оны дни!
Новую страницу своей жизни Евдокия Ростопчина назовет порой тщеславия. Светские успехи словно должны отвлечь ее от мыслей и чувств, у которых нет будущего. «Я вдохновенья луч тушила без пощады для света бальных свеч… я женщиной была», – скажет поэтесса о себе.
Но в канун этих оказавшихся нелегкими для нее лет, весной 1832 года, Ростопчина напишет своего рода эпитафию Пушкину – стихотворение «Отринутому поэту». Карточный долг продолжал существовать и обрастать процентами. Мысли о заработке, непрестанно растущей семье, связях со двором не оставляли Пушкина ни на минуту. Доходившие до Евдокии Петровны сведения о петербургской жизни поэта были неутешительными. Но у Ростопчиной хватает широты души не принять сторону одного Пушкина. Она искренне симпатизирует Наталье Николаевне, считая ее обреченной на семейные неурядицы и раздор.
Через три года семейной жизни Ростопчины переезжают в Петербург. Имя графини Евдокии Петровны окружено громкой славой. Журналы охотно предоставляют свои страницы ее поэзии. Критики не скупятся на восторженные похвалы. Особенно ее поддерживают В. А. Жуковский и – Пушкин. Наконец-то у них завязываются более тесные и постоянные отношения.
Ростопчина не претендует на обычный столичный салон. У нее в доме превосходная кухня, и ростопчинские обеды собирают самых знаменитых литераторов. Пушкин, правда, как-то замечает: насколько Ростопчина превосходно пишет, настолько же неинтересно говорит. Здесь есть чему удивиться. Ее беседы привлекают Огарева, Жуковского, впоследствии Лермонтова. Именно беседы. А Пушкин – что ж, откуда ему было догадаться, как робела перед ним блистательная светская красавица. Недаром она проговорится в одном из своих стихотворений:
Боюсь двусмысленных вопросов и речей!
Боюсь участия, обмана… и друзей.
Ее отношение к Пушкину остается трепетным и благоговейным.
Кто только не бывал в петербургском салоне Ростопчиных! Здесь и самые известные певцы из Италии, и великолепные музыканты графы братья Виельгорские, М. И. Глинка, А. С. Даргомыжский. Расширяется круг литературных завсегдатаев – ее навещают П. А. Вяземский, В. Ф. Одоевский, А. И. Тургенев, П. А. Плетнев, С. А. Соболевский, Владимир Соллогуб. Для Ростопчиной наступает третья и самая счастливая, по ее собственному признанию, пора жизни:
Но третия пора теперь мне наступила,
Но демон суеты из сердца изженен,
Но светлая мечта Поэзии сменила
Тщеславья гордого опасно сладкий сон.
Воскресло, ожило святое вдохновенье!…
Дышу свободнее; дум царственный полет
Витает в небесах, и Божий мир берет
Себе в минутное, но полное владенье;
Не сердцем – головой, не в грезах – наяву,
Я мыслию теперь живу!
Пушкин настолько дорожит домом Ростопчиных, что даже за день до дуэли приезжает обедать к Евдокии Петровне. «Обычный гость», – отзываются о нем современники. Привычная сдержанность графини не позволит тем же современникам увидеть всю глубину трагедии, которой стала для нее гибель поэта. Лишь Жуковский, сердцем проникший в тайну графини, делает ей драгоценный и необыкновенный подарок – последнюю черновую тетрадь Пушкина, в которую тот еще ничего не успел вписать. Тетрадь сопровождалась запиской Василия Андреевича – он благословлял Ростопчину «докончить книгу». И графиня откликается на подарок посвященными памяти великого поэта стихами:
Смотрю с волнением, с тоскою умиленной
На книгу-сироту, на белые листы,
Куда усопший наш рукою вдохновенной
Сбирался вписывать и песни и мечты;
Куда фантазии созревшей, в полной силе
Созданья дивные он собирать хотел…
…И мне, и мне сей дар! Мне, слабой, недостойной,
Мой сердца духовник – пришел ее вручить,
Мне песнью робкою, неопытной, нестройной
Стих чудный Пушкина велел он заменить!…
Но в действительности тетрадь не была совсем чистой. В ней уже находились черновые наброски самого Жуковского, к которым Ростопчина начала добавлять ходившие в списках, «потаенные» стихи Пушкина. Там оказались эпиграммы на Аракчеева, Булгарина и других. И около полутораста стихотворений самой графини.
Ростопчиной не дано было знать, какой сложный путь предстоит проделать ее рукописному сборнику. Дочь Евдокии Петровны предпочла продать его собирателю рукописей и предметов пушкинского времени А. Ф. Онегину-Отто. Сборник оказался в парижском музее. И лишь счастливый случай помог ему, вместе со всем онегинским собранием, вернуться в конце 1920-х годов на берега Невы, в Пушкинский дом.
«Она, без сомнения, первый поэт теперь на Руси», – отзовется о Ростопчиной в это время сменивший Пушкина в руководстве журналом «Современник» П. А. Плетнев. И почему-то так высоко ценимая поэтесса не хочет оставаться в Петербурге, ищет одиночества. Графиня уезжает в свое воронежское имение «Анна», где пишет две повести – «Чины и деньги» и «Поединок», объединенные в сборнике «Очерки большого света». Одновременно она готовит первый сборник своих стихов. Он достаточно необычен. Тема Ростопчиной – неразделенная женская любовь, любовь скрытая, робкая в своих проявлениях, но глубокая и поглощающая всю ее жизнь. Графиня и здесь не дает угадать, кому принадлежало ее сердце.
