Выстрелы в Сараево (Кто начал большую войну?) - Макаров Игорь (читать хорошую книгу txt) 📗
В конце 1911 года я стал членом организации «Комита». Четыре месяца посещал школу «Комита», а потом меня послали в Македонию бороться против Турции. Во время балканской войны я боролся как комита (партизан). Когда в 1913 году я сдал выпускные экзамены, сербское государство послало меня в Женеву (Швейцария) продолжить образование. Организация «Черная рука» поручила мне направиться в Швейцарию, но не для того, чтобы продолжить образование, а для того, чтобы отыскать там члена организации «Черная рука» Владимира Гачиновича, молодого студента из Герцеговины. Он был идеологический вождь «Млады Босны».
8 конце 1913 года я встретился с ним в Лозанне (Швейцария). Мне было дано задание подготовить и организовать покушение на (Оскара) Потиорека, наместника Боснии, и на австрийского престолонаследника Франца Фердинанда. Гачинович и я решили отправиться в Тулузу и встретиться с Мухамедом Мехмедбашичем, рабочим из Столаца. Когда по моему приглашению Мехмедбашич прибыл в Тулузу, я послал телеграмму Гачиновичу, чтобы и тот прибыл. В конце января он приехал, и на этой встрече в Тулузе мы решили убить Франца Фердинанда и Потиорека, но прежде требовалось договориться с Данило Иличем и Гаврило Принципом, поскольку они не могли прибыть в Тулузу. Мы предложили Иличу, чтобы он сам выбрал самый благоприятный момент для и спустя пять месяцев он его совершил— это было сараевское покушение. Товарищ Луначарский хорошо знал Владимира Гачиновича в Женеве. Когда в 1914 году разгорелась империалистическая война, я уехал в Сербию и вступил в ряды комит Танкосича.
После падения Сербии, в 1916 году вождь организации «Черная рука» полковник (Драгутин) Димитриевич (Апис) послал меня в Лозанну поговорить с Гачиновичем о подготовке к убийству королей Греции, Румынии и (царя) Вильгельма II. Гачинович это отверг, и я вернулся в Салоники. Мы также хотели убить Александра (Карагеоргиевича) и (Николу) Пашича, но поскольку нас предал провокатор (Милан) Циганович, все мы были арестованы в конце 1916 года. Я сидел в темницах в Париже, Лионе, Марселе, Тулоне, Салониках, в Кап Maтuтe и Бизерте в Африке, а затем снова в тюрьме в Салониках. Был такой тяжелый легочный больной, что почти умирал. После процесса, т. е. после 10-месячного заключения, интернирован на Корфу. В сентябре 1918 года, после годового интернирования, направлен в Париж. В Париже поступил в Университет и работал как смотритель в школе Жерсон.
В конце 1919 года отправился в Югославию. По прибытии в Белград меня арестовала полиция, но сразу же отпустила, и я поехал домой повидаться с матерью. Спустя несколько дней вернулся в Белград, где был арестован на основе полицейской провокации, а затем через несколько дней интернирован в монастырь в Раковице. После 5-месячного заточения в монастыре я обратился с просьбой о продолжении образования в Париже. Это мне сразу же было разрешено. В июле 1920 года я отправился в Париж, где встретился с эмигрантом, полковником Божином Симичем, членом организации «Черная рука». Он мне оказал материальную помощь, поскольку я не мог работать, ибо был под надзором сербской и французской полиции. В конце концов, в сентябре 1921 года, я был арестован в Париже и изгнан. Прибыл в Вену, где остался до 1929 года.
Это приблизительно все, что могу сказать о своей деятельности и своей работе в национально-революционных организациях. /Далее следует подробный рассказ о работе в Коммунистической партии/.
Мустафа Голубич [317].
31 января 1933 года.
Что принципиально нового вносит этот конфиденциальный, не предназначенный для печати документ? Отпадают всякие сомнения: Владимир Гачинович действительно сыграл решающую роль в организации Сараевского убийства — роль, может быть, более важную, чем пресловутый Апис. Некоторые важные участники тех событий эту роль оспаривали. Так, судебный следователь Л. Пфеффер, принявший к производству дело Г. Принципа и компании, в письме Воиславу Богичевичу от 19 января 1938 года отмечал:
Гачинович, судя по всему тому, что я узнал в ходе следствия и позднее, не имел никакой связи с покушением. Он воздействовал на молодежь лишь косвенно, в особенности своими стихами «Смерть одного героя» [318].
Не упоминался Гачинович как организатор убийства и в ходе процесса над сараевскими террористами. Однако сразу же после войны, в 1919 году, в Чикаго сербское издательство «Просвета» выпустило открытку с изображением Гачиновича и Принципа. Многозначительный намек…
В автобиографии Мустафы Голубича привлекает внимание фраза: «Гачинович и я решили отправиться в Тулузу…». Чем же их не устраивала тихая Швейцария?.. Тем более что в Тулузу — по бедности! — не могли приехать из Лозанны еще два их соратника — Йован Живанович [319] и Павле Бастаич [320].
В 1939 году в парижской газете «Последние новости» публиковался очерк Марка Алданова «Сараевское убийство» [321]. Алданов сам признается, что он многого не знает, но все равно подмечает некоторые важные детали:
Голубич, Гачинович и Мехмедбашич собрались в гостинице «Сен-Жером», на улице того же названия. Почему в Тулузе? Конспирация тут, верно, была ни при чем. Эти люди с трудными фамилиями не могли особенно интересовать французскую полицию, особенно по тем беззаботным временам. Тулузу выбрали случайно: там съехаться было удобнее, отчасти и по соображениям экономии. В совещании должны были участвовать еще два молодых человека, но они жили в Париже, и у них не хватило денег на билет из столицы в Тулузу.
Но откуда тогда вдруг нашлись деньги у Мехмедбашича — вроде бы заурядного столяра из медвежьего угла Герцеговины, глухой провинции Австро-Венгрии? Нет, Алданов (тоже, как известно, масон) предлагает очень наивные объяснения. Может быть, ответ на эту загадку нащупал молодой сербский исследователь, укрывшийся под псевдонимом Померански. В своей малотиражной книжке он делает следующую ремарку:
Один французский католический журнал писал в 1912 году: «Нужно упомянуть франкмасонство и другие схожие секты, которые все больше доминируют в Сербии — факт, который делает возможным лучшее понимание появившейся в последние дни в газетах информации о том, что «Черная рука» поступает по приказам начальников, которые сидят в Париже». По какому поводу Неделько Чабринович еще в марте 1914 года едет в Тулузу и какие контакты он поддерживает с Мустафой Голубичем? Что ищет Данило Илич в Лозанне еще в марте 1914-го? Осознает ли правительство в Белграде, что происходит на его территории? [322].
По этому поводу Милан Протич, сын известного политика и врага Аписа Стояна Протича, замечал, что инициатива создания «Черной руки» могла «происходить только из тайных кругов Германии, Австрии или России». «Чернорукцы» не могли бы иметь столь значительное влияние, какое они имели, если бы за ними не стоял кто-то другой, значительно сильнее и мощнее и с достаточными средствами» [323].
Итак, в конце 1913 года Голубич встречается с Гачиновичем в Лозанне. Но несколько раньше — летом того же года — в гостях у Владимира побывал будущий террорист Данило Илич [324], которого Гачинович — согласно очерку Троцкого «Откуда пошло?» — весьма лукаво называет фактическим организатором Сараевского покушения. Марк Алданов продолжает:
Через несколько дней после сараевского убийства Л. Троцкий разыскал в парижской кофейне «Ротонд» одно лицо, весьма близко стоявшее к главным участникам дела. Это был, по- видимому, организатор тулузского совещания Владимир Гачинович. Сам он к ответственности по делу привлечен не был, но в исторической литературе есть указания на то, что в обществе «Черная рука», в котором он числился под номером 217, Гачинович играл роль огромную (кажется, впрочем, главным образом «идеологическую»). Принцип видел в нем «божество». Гачинович вырос в русской революционной среде, переводил Герцена и Бакунина, «с восторженной любовью читал роман Чернышевского «Что делать?», останавливаясь перед сильной фигурой аскета Рахметова». Есть все основания думать, что именно он указал на Принципа как на лицо, подходящее для убийства эрцгерцога Франца Фердинанда, указал людям совершенно иного типа, Герцена не читавшим и Рахметовым не увлекавшимся.
