Легенда советской разведки - Н Кузнецов - Гладков Теодор Кириллович (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
Потом от этого плана отказались, когда выяснилось, что пробиться к бункеру Коха столь нахальным способом невозможно.
Однажды стало известно, что Кох в ближайшее время все-таки прибудет в Ровно из Кенигсберга. Разведчики подготовились его встретить на маршруте от аэродрома близ села Тынное в шести километрах от города. Но Кох опять не объявился. Позднее узнали почему: он спешно вылетел в Берлин на похороны погибшего 2 мая в автомобильной катастрофе "альте кампфер"1, начальника штаба СА, рейхслейтера Виктора Лутце.
В конце концов Медведев пришел к выводу, что подходы к Коху следует искать сугубо оперативным путем. Были взяты на учет все перспективные в этом отношении знакомства ровенских разведчиков, проанализированы все возможности. В первых числах мая подходящая для осуществления комбинации (а сам Медведев и его заместитель и старый сослуживец Лукин почитались в чекистской среде мастерами именно комбинации) зацепка была найдена.
...Все началось с того, что Пауль Зиберт еще в конце зимы обратил внимание на то, что в ресторан "Дойчегофф", куда вход нижним чинам был запрещен, постоянно и беспрепятственно ходил обедать уже немолодой обер-ефрейтор, как выяснилось, с хорошо знакомой Кузнецову фамилией Шмидт. Привилегия такая объяснилась просто: обер-ефрейтор был дрессировщиком собак рейхскомиссара Коха! Как только Зиберт услышал эту фамилию, в его памяти словно включилось некое поисковое устройство. Разумеется, эта фамилия была ему знакома не только потому, что он сам носил ее несколько лет. Он слышал ее от кого-то совсем недавно, причем в сочетании именно с этим званием обер-ефрейторским. Конечно же вспомнил.
У Ивана Приходько был добрый приятель, молодой поляк Ян Каминский, они работали в одной пекарне. Каминский ненавидел оккупантов и входил в какую-то польскую подпольную организацию, которая, однако, никаких активных действий не предпринимала. Яна это очень злило, он рвался к настоящему делу и поделился как-то этими мыслями с Иваном. Каминского через Приходько привлекли к разведывательной работе, присвоили ему псевдоним "Кантор", но до поры ответственных заданий, как водится, не поручали. Ян был человек очень сильный физически, решительный и храбрый, к тому же он знал военное дело, так как в свое время отслужил действительную в польской армии.
К жене Каминского Эмме часто заглядывала поболтать их соседка Ядвига, девушка хорошенькая и не слишком строгих правил. От Эммы и стало известно, что Ядвига является пассией... этого самого обер-ефрейтора Шмидта! Выявилось и слабое место дрессировщика - деньги. Содержание красотки Ядзи могло бы разорить мужчину и в более высоком чине.
Остальное было уже делом техники. Ядвига как-то затащила Шмидта к Каминским, куда под благовидным предлогом зашел и обер-лейтенант Зиберт. Дня через два они встретились снова, и Зиберт, как бы между прочим, бросил реплику, что хотел бы приобрести с последующей выучкой хорошего щенка: немецкой овчарки, добермана или ротвейлера. Шмидт заявил, что он вполне может оказать господину обер-лейтенанту такую услугу. На сем они и договорились, причем Зиберт выдал обер-ефрейтору щедрый по ровенским меркам задаток.
В марте "Тимофей" сообщал в Центр:
"От "Колониста" прибыли связные... Приобрели в Ровно еще две явки, одна у молодой польки, вторая у поляка Каминского. У последнего познакомился с обер-ефрейтором Шмидтом, водителем ищеек для ловли партизан. Последний говорил, что Коха в Ровно нет, есть его машина. В Ровно пять генералов часто выезжают на машинах в Луцк. На машинах генералов теперь флажков нет, есть острый шпиц. Моторы установлены в задней части под сиденьем, бензобаки под низом машин, стекла пять сантиметров толщиной, не пробиваются пулей... Такие стекла были на машине графа..."
Зиберт стал прощупывать возможности обер-ефрейтора и выяснил, что тот подчиняется фактически лишь двум офицерам: командиру своей части подполковнику Шиллангу и капитану войск СС Бабаху - адъютанту Коха и своему земляку. Между ним и Бабахом установились в силу уз землячества довольно близкие отношения, тем более что Шмидт хоть и был сейчас всего лишь обер-ефрейтором, но в гражданской жизни считался авторитетным в своих краях кинологом, а немцы, как всякий знает, всегда были большими почитателями собак, потому высоко ценили квалифицированных специалистов в этой области.
Как адъютант любого высокого начальства в любой стране и в любые времена, Бабах имел возможность устроить любому человеку, которому симпатизировал или в котором был сам заинтересован, аудиенцию у своего шефа, подписать желанную бумагу или, наоборот, угробить ее.
Меж тем в офицерской среде Ровно поползли слухи о подготовке крупного, быть может решающего наступления на Восточном фронте. Даже неискушенному в военном деле человеку достаточно было взглянуть на карту, чтобы понять: если Гитлер и решится в летнюю кампанию 1943 года на подобное наступление, то непременно в районе Курского выступа. Теперь же появились зримые признаки того, что такое наступление уже готовится, хотя никто не мог даже предположительно назвать дату его начала. Через Ровно и другие железнодорожные станции и узлы, входящие в зону разведывательной деятельности Медведева, потянулись воинские эшелоны с живой силой и техникой с других направлений и из некоторых оккупированных европейских стран.
Порой случались курьезные вещи. Один из здолбуновских наблюдателей, человек уже в годах, сообщил Кузнецову через связного, что ночью через станцию прошел эшелон с танками, укрытыми брезентом. Старик, естественно, под брезент исхитрился заглянуть и... поразился. Нет, не самим танкам (да он и не разбирался в их марках, правда, количество боевых машин подсчитывал точно), а их цвету. По его выражению они были "как есть яешного желтка"!
На следующий день в привокзальном ресторане Зиберт увидел компанию офицеров-танкистов, отличавшихся от других посетителей сильным, явно не местным загаром. Ему не составило большого труда, чтобы выяснить: немцы перебрасывали на Восточный фронт танковую дивизию из Северной Африки. Командование, видимо, так спешило, что не успело перекрасить танки из песочного, "африканского", цвета в обычный, рассчитывая, должно быть, сделать это в пути.
Наблюдатели на железной дороге отметили еще кое-что: среди множества бронетехники, направляемой в район Курска и Орла, оказалось много танков и самоходных орудий совершенно нового типа. Это были действительно выпущенные впервые в массовом количестве тяжелые танки "тигр" и "пантера", а также тяжелые штурмовые орудия (так немцы называли самоходные установки) "фердинанд". Позднее выяснилось, что туда же поступают авиационные части, укомплектованные новыми истребителями "фокке-вульф-190А" и штурмовиками "хеншель-129".
Уже после войны было подсчитано, что немцы бросили в мясорубку на Курской дуге 70 процентов своих танковых дивизий и около 65 процентов всех боевых самолетов. Воистину Гитлер, как азартный игрок, утративший благоразумие, все поставил на карту и - проиграл!
Переброски такого множества воинских частей и соединений не производят за год до предполагаемого наступления, но не делают этого и за неделю до назначенного дня "X". По всему выходило, что намечаемая немцами крупная операция, возможно, крупнейшая и решающая в 1943 году, должна начаться в конце июня - начале июля. Не раньше, но и не позже.
...У Кузнецова еще не имелось определенного, сложившегося плана, но интуицией разведчика он чувствовал, что обер-ефрейтор Шмидт может ему пригодиться в осуществлении секретного задания более, чем кто-либо другой из всех его знакомых в Ровно. Не сам по себе, разумеется, а благодаря близости к адъютанту Коха. Зиберт познакомился с Бабахом, хотя не слишком к этому стремился, сознавая, что гауптман не из подозрительности, но просто по-немецки дотошно исполняя свои служебные обязанности, будет приглядываться к нему, как и к любому новому знакомому. Следовательно, в самой даже пустяшной болтовне с Бабахом или в его присутствии следует соблюдать крайнюю осторожность и выдержанность. Единственное, что он позволил себе, так это при случае заметить мимоходом, что он - уроженец Восточной Пруссии и был призван в армию именно в Кенигсберге. Зиберт правильно рассчитал - Бабах запомнит, что обер-лейтенант земляк его шефа. Очень скоро этот расчет вполне себя оправдал.
