Как мы управляли Германией - Семиряга Михаил Иванович (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
Авторы считают, что если из 2.167 тысяч погибших исключить умерших в советском плену и погибших в боях солдат (500 тыс.), жертвы воздушных бомбардировок (50 тыс.), то чистые потери во время изгнания составят 1,6 млн. человек, то есть 15,8 процентов от всего населения этих районов в конце войны [236].
Документы и свидетельства очевидцев подтверждают, что переселение часто сопровождалось бесчинствами со стороны многих жителей и властей, откуда немцы обязаны были выехать, особенно Польши и Чехословакии.
Немцы проживали в Польше преимущественно в Гданьском, Приморском, Познаньском и Силезском воеводствах. Когда началось их переселение в Германию, польские власти сняли с себя всякую заботу об их снабжении и медицинском обслуживании. Этими вопросами занимались советские военные коменданты. Немцы должны были следовать до р. Одер пешком и могли брать лишь 20 кг клади. Разные авантюристические бандитские группы грабили и терроризировали их в пути. Я был сам свидетелем тому, как группы немцев-выселенцев прижимались к колоннам советских войск, следовавших в Германию, прося у них защиты. Нередко реакционные элементы из польской полиции арестовывали возвращавшихся из концлагерей немецких коммунистов, обвиняя их в «коммунистической пропаганде».
Начальник ГлавПУ Красной Армии генерал И.В. Шикин докладывал Сталину 3 октября 1945 года о трудном положении, в котором оказались этнические немцы на территории Польши. Так, в городе Вроцлав польские власти выдавали хлеб лишь немногим из проживавших там 200 тысяч немцев. Нередко власти, писал далее Шикин, сами были организаторами грабежа немецкого населения. Немцам предоставлялось на сборы только полчаса времени. Была запрещена деятельность немецких антифашистских организаций. Подвергались аресту немецкие коммунисты, причем зачастую им ставилось в вину сотрудничество с советскими органами. Польские власти возражали против того, чтобы советские органы вели какую-либо работу среди немцев, требовали закрыть советскую газету на немецком языке. Как сообщил один немецкий шахтер, польские власти разрешили немцам собирать урожай на заминированных полях. Немцы обезвредили 12 тысяч мин и собрали для себя пять тысяч центнеров хлеба. Но явилась польская милиция и реквизировала зерно.
При выселении немцев из Чехословакии также наблюдались случаи жестокого обращения с ними. Обычно вечером чехословацкие войска оцепляли определенный район и после проверки документов собирали всех немцев на сборные пункты. Разрешалось брать лишь личные вещи весом до 50 кг, золото (кроме подвенечных колец) и другие ценные вещи изымались. Немцы могли брать только по 200 немецких марок на человека. Нередки были случаи избиения немцев.
Немцы жаловались советским военным комендантам, находившимся в Судетской области, но их вмешательство вызывало протесты местных властей. После убийства чехословацкого часового в городе Усти местный начальник гарнизона подполковник чехословацкой армии Лоба арестовал 53 немца и приказал расстрелять каждого десятого, пока не будет найден виновник. Когда советский комендант майор Шилов упрекнул его в несправедливости этого решения и предложил провести расследование, Лоба ответил: «Вы нам не мешайте расправляться с немцами». Советские военнослужащие нередко становились на сторону немцев, что вызывало недовольство польских и чешских властей. Поэтому начальник штаба советских оккупационных войск в Германии генерал-полковник Л.А. Малинин от имени маршала Жукова 26 июня 1945 года вынужден был распорядиться, чтобы советские военнослужащие не вмешивались и не чинили никаких препятствий действиям польских и чехословацких властей.
Перемещение миллионов людей в послевоенный период в Европе, стало вторым в ее истории «великим переселением народов». В ходе его больше всего пострадали немцы. Но в отличие от средневекового переселения, вторым управляла СВАГ в сотрудничестве с западными оккупационными властями и немецкими органами самоуправления. Эту огромную работу советскому командованию надо было осуществлять одновременно с мерами по демобилизации сотен тысяч солдат и офицеров старших возрастов Действующей Красной Армии и другими не менее сложными мероприятиями.
После этой трагедии миллионов мирных граждан прошли десятилетия. Старшее поколение уже покинуло этот мир, а молодое успело адаптироваться к условиям своей новой родины. Но дискуссия о правомерности этих переселений продолжается и поныне. Наиболее радикальной позиции в этом вопросе придерживался министр западногерманского правительства по делам беженцев в первые послевоенные годы К. Лукашек. Он считал, что выселение немцев из других стран как «уникальная в мировой истории неправовая акция» стала более преступной, чем вина немцев во второй мировой войне.
Разумеется, нельзя не сочувствовать этим людям (хотя миллионы борцов отдали свои жизни в борьбе с фашизмом). Но всегда нужно помнить, что многих из этнических немцев, проживавших в других странах, нацистам удалось превратить в свою «пятую колонну», причинившую немало зла народам, среди которых они жили. И по требованию этих народов союзники вынуждены были принять это исключительное решение.
В ряде статей, опубликованных в ФРГ, и поныне утверждается, что со времени вступления союзных войск на территорию Германии осенью 1944 года война со стороны Германии будто бы приобрела «оборонительный» характер, ибо перед немецкими солдатами стояла тогда задача «воспрепятствовать разгулу мести Красной Армии» и «уберечь немецкое население от надругательства озлобленных советских солдат». Если верить авторам, то именно этими соображениями и руководствовались местные нацистские власти и войска вермахта, действовавшие в восточных районах Германии против наступавших советских войск. Но выше уже упоминалось, что подтверждают и другие немецкие авторы, что в восточных районах Германии гражданского населения погибло больше не вследствие боевых действий и действительно имевших место эксцессов со стороны советских солдат, а в результате преступных приказов местных гауляйтеров. Немало немцев погибло от рук эсэсовцев, так как они отказывались эвакуироваться, а тем более за вывешивание белых флагов при подходе советских войск.
В цитированной выше публикации министерства по делам беженцев приводятся также данные о депортации немецкого населения, которую осуществляли советские власти в районах восточнее Одера и Нейсе. С конца января по конец февраля 1945 года в Советский Союз было депортировано 318 000 человек. В книге не приводятся данные о депортациях в полосе 1-го Украинского фронта.
Авторы публикации дают следующую оценку этой акции советских властей: «В отличие от случаев убийств или других актов насилия, и эксцессов, которые в значительной мере являются следствием действия отдельных советских солдат и офицеров, насильственная депортация мирного населения из районов Одера и Нейсе свидетельствует о систематической акции, которая была запланирована советским руководством и осуществлялась военным командованием на всех трех фронтах, действовавших восточнее Одера и Нейсе» [237]. Так случилось в эти ужасные годы, что нацистская верхушка посеяла ветер, а народам, в том числе и немцам, пришлось пожинать бурю.
В те трудные первые послевоенные годы органом СВАГ пришлось уделять большое внимание репатриации освобождаемых советских военнопленных, «восточных рабочих» и граждан других стран, угнанных на работу в Германию, а также возвращению на родину военнопленных союзных и вражеских армий. К концу войны на территории Германии и Австрии насчитывалось около 14 млн. союзных военнопленных и насильно угнанных мирных граждан из многих стран, в том числе свыше 6 млн. человек из Советского Союза, из них 4.978 тысяч были «восточными рабочими» [238].
