Танковый меч страны Советов - Дроговоз Игорь Григорьевич (читаем книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Во втором эшелоне, в приграничных военных округах, имелись: в Прибалтийском военном округе — три танковые дивизии, в Белорусском — две танковые армии (5-я и 7-я) — всего девять танковых дивизий, в Прикарпатском — 8-я танковая армия — всего три танковые дивизии, в Киевском — 6-я гвардейская танковая армия — всего четыре танковые дивизии.
В общей сложности на Европейском театре военных действий было сосредоточено (вместе с учебными) 35 танковых дивизий плюс неизвестное, но, видимо, значительное количество кадровых соединений, готовых к развертыванию при мобилизации. К ним надо добавить несколько десятков мотострелковых дивизий, каждая из которых имела около трехсот танков и сотни других боевых машин.
После «ядерного взрыва». Дезактиваторы (если они уцелеют) должны обработать танки (если их еще будет) специальными веществами (если они сохранятся)
Кадровые дивизии (чаще их называли кадрированными) представляли из себя скорее склады вооружения и боевой техники, предназначенные для развертывания новых соединений. В них имелся командный состав, боевая техника, но практически отсутствовали солдаты. Полноценными соединениями они должны были стать после укомплектования солдатами и офицерами, призванными из запаса.
Руководители Министерства обороны, почти все прошедшие войну, и в восьмидесятые годы продолжали мыслить категориями прошлого — массовые многомиллионные армии, мобилизационное развертывание и так далее, не замечая перемен вокруг.
Действительно, в прошлом, когда страны могли надеяться на победу в войне, мобилизация и само развертывание боевых действий требовали сравнительно длительного срока, крупномасштабных и весьма заметных мероприятий. Это заставляло заблаговременно принимать соответствующие шаги и одновременно давало время для получения дополнительных сведений относительно планов врага.
Наконец, всегда оставалась надежда на возможность остановить вползание в войну или заключить перемирие даже после начала боевых действий. В противоположность всему этому развернутые к тому времени арсеналы ядерного оружия, значительная часть которых физически неуязвима для внезапного удара или постоянно поддерживается буквально в минутной боевой готовности, а также имеющиеся у обеих сторон совершенные средства наблюдения и раннего предупреждения о нападении в корне меняют ситуацию.
Упреждающий удар не способен предотвратить уничтожающего возмездия. В термоядерной войне вообще не может быть победителей, она повлекла бы гибель всей цивилизации. Переход к боевым действиям с использованием стратегического оружия может быть практически мгновенным. А раз начавшись, война стала бы необратимой, быстро и неминуемо вылилась бы в тотальное уничтожение.
В этих условиях любое мобилизационное развертывание, естественно, становится невозможным. Резервисты были обречены на смерть раньше, чем добрались бы до своих частей. А те немногие, кто сумел бы это сделать, обнаружили только догорающие развалины военных городков и горы металлолома, когда-то бывшего боевой техникой.
Тем не менее ежегодно миллионы бывших солдат Советской Армии призывались на переподготовку, имея в военных билетах мобилизационные предписания. В них были указаны места, куда военнослужащие в течение двух часов после объявления мобилизации, должны были явиться, имея при себе «паспорт и военный билет; партийные и комсомольские документы; вещевой мешок (офицерам — чемодан) для личных вещей, кружку, ложку, полотенце и туалетные принадлежности; продукты питания на одни сутки».
Советские воины запаса, больше известные в народе под именем «партизаны», заслуживают особого разговора. Более пяти миллионов мужиков, прошедших действительную воинскую службу, составляли резерв первой очереди, предназначенный для мобилизации в случае войны. Для того чтобы они не потеряли армейских навыков, их время от времени призывали на военные сборы. И вот здесь-то начиналось самое интересное.
Великовозрастные солдаты, бородатые и пузатые, одетые в форму б/у, действительно больше напоминали партизан, чем военнослужащих регулярной армии. Считалось, что за время переподготовки они закрепляют имеющиеся у них навыки, изучают новую технику, с тем чтобы в случае мобилизации органично влиться в строй.
Но то, что весьма красиво выглядело в планах и отчетах, по жизни было куда как печальнее. Сборы были сущим наказанием для всех — предприятия и организации на недели, а то и месяцы лишались своих сотрудников, которым, тем не менее, сохранялась средняя заработная плата. Сами «партизаны» от жены и детей попадали в ненавистные еще со времен службы казармы или палаточные городки, лишаясь привычного образа жизни. Командирам и офицерам частей, куда они попадали, это тоже не доставляло особого удовольствия. У них и своих забот был полон рот, а тут еще надо было пережить нашествие неорганизованной и недисциплинированной орды.
Как почти все в Советском Союзе, организация переподготовки солдат была насквозь формальной. Если, скажем, в одной из лучших армий мира — израильской, резервисты ежегодно проходили сборы в одной и той же части, к которой их постоянно приписывали, совершенствовались в одной и той же специальности с одними и теми же однополчанами, о которых они знали все и могли на них положиться в бою, то у нас все было наоборот.
Призванный на сборы солдат запаса мог попасть куда угодно, вне зависимости от его прежней воинской специальности. Для военкомата главное было — выполнить план по отправке нужного количества людей в часть. В результате получалась абсурдная картина, свидетелем которой автору довелось побывать.
Отслужив в армии начальником радиостанции, через два года я был призван на учебные сборы в часть радиоэлектронной борьбы. Для меня, в общем-то, это было по профилю, но большинство моих новых сослуживцев на фоне радиоаппаратуры смотрелись странно. Среди новоявленных специалистов РЭБ были бывшие мотострелки, танкисты, десантники, автомобилисты и даже по одному морскому пехотинцу и военному топографу. Компания была еще та.
Но, как ни странно, роли это никакой ни играло. Основным видом боевой подготовки был поиск способов убить время. Батальон готовился к итоговой проверке и у командиров руки до пополнения не доходили. Несколько десятков мужиков слонялись по казарме, днями валялись на койках, выбираясь только в столовую. И так прошло шесть недель, после чего, получив в военный билет запись о приобретении новой воинской специальности, «партизаны» разъехались по домам. Смысл этой акции так и остался нам непонятным.
Не прошло и года, как мне вручили новую повестку о призыве на учебные сборы. В этот раз я попал в радиотехнический полк войск противовоздушной обороны, в расчет радиолокационной станции обнаружения, которой никогда прежде близко не видел.
На берегу реки был построен целый палаточный городок, в который из нескольких областей Сибири собрали сотни воинов запаса, причем большинство из них, так же как и я, прежде никогда не имели отношения к войскам ПВО. Да это и не требовалось, поскольку переподготовка свелась к купаниям в реке и отдыху на природе. Многие «партизаны» появлялись в расположении части два раза в день — на утреннюю и вечернюю поверку, благо до города было километров десять. Радиолокационную станцию вблизи я увидел в последний день — нашему боевому расчету поставили задачу разобрать ее для транспортировки в пункт постоянной дислокации. С поставленной боевой задачей мы успешно справились, после чего отправились по домам с новой записью в военном билете — оператор РЛС.
Какая польза была бы в случае нашего появления в войсках при мобилизации, ясно — нулевая. Учить пришлось бы с азов, а времени на это противник, естественно, не дал бы.
Отдельный разговор — сколько все это стоило. Ежегодно сотни тысяч человек неделями и месяцами отсутствовали на работе, продолжая получать зарплату. Их перевозили за сотни километров от родного дома, одевали, кормили, поили, тратили горючее и боеприпасы на проведение занятий. Только очень богатая страна могла позволить себе такое. Но однажды это богатство закончилось.
