Оружие Победы - Федоров Вячеслав Васильевич (читать книги полностью .txt) 📗
14 мая он беседует с Акимом Николаевым и Степаном Ботиным. Совместно они намечают план работ и примерные сроки их выполнения.
В те дни Ленину часто приходилось беседовать с молодыми изобретателями. Записки, посланные в соответствующие ведомства, говорят о том, что его интересовали и электрические лампочки, и тормоза паровозов, и получение сахара из опилок, и искусственные подметки, и сливки из подсолнухов, и радиоустановки.
Изобретение Ботина стояло в ряду важнейших. В те дни шли бои на юге, врангелевские войска упорно сопротивлялись, и как бы пригодилось в деле ликвидации группировки изобретение молодого электротехника.
Ленин пристально следит за ходом опытов. Вот хроника лишь одного дня — 4 июня 1920 года. Идет заседание Совета труда и обороны. Оно началось утром. Обсуждается много вопросов. Ленин пишет записку Ботину.
«…Вы сказали… что опыты могут быть в пятницу (т. е. сегодня). Случилось одно особое военно-политическое обстоятельство такого рода, что мы можем лишних много тысяч потерять красноармейцев на этих днях. Поэтому мой абсолютный долг просить Вас настойчиво ускорить опыт и произвести сегодня обязательно, если есть хоть малая возможность (всю черновую работу, вроде регулировки мотора, Вы должны сдать другим, не занимаясь сами пустяками).
Очень прошу ответить мне тотчас с посланием и как можно точнее, подробнее: я бы не стал Вас торопить, если бы не требовалось немедленное политико-стратегическое решение архиважное»…
То архиважное дело, о котором упоминает Ленин — бросок войск через Сиваш и внезапный удар с тыла.
В 18 часов вечера продолжилось заседание Совета труда и обороны. Ленину сообщили, что прибыл Ботин. Он тут же покидает президиум и идет встречаться с изобретателем. Двухминутной беседы было достаточно, чтобы понять: опыт не удался, и Ботин испытывает недоверие к прикрепленному «спецу».
В полночь Ленин пишет записку Ботину: «…Теперь я имею свободные четверть часа и потому могу (и должен сказать Вам подробнее и яснее, что были явно допущены ошибки и что надо прямо, честно, решительно от этих ошибок отказаться. Иначе серьезнейшее дело будет испорчено». Самой первой ошибкой Ленин признает недоверие к «спецу»…
Как мы уже знаем, «спецом» к Ботину был прикреплен Аким Максимович Николаев. В 1934 году были изданы его воспоминания о Ленине. Опыты по взрывам на расстоянии были государственной тайной и тщетно искать в воспоминаниях подробности интересующих нас событий. И все же…
Аким Максимович пробовал тактично выяснить уровень технической подготовки изобретателя. «Спец» так и не смог толком понять, как тот собирается взрывать на расстоянии.
«…Лаборатория вместе с охраной и я поселились на даче под Москвой, достали маленькую электрическую станцию, установили, провели провода, осветили электричеством дачу… и вдруг изобретатель передумал делать установку на даче, а попросил вагон из особого поезда с электрической станцией. Вагон дали, только без станции. Мы сами подвели ток и подготовили все для опыта.
В назначенный для опыта день оказывается, что изобретателю снова чего-то не хватает, опять отсрочка, опять нужна поездка на Северный Кавказ за какими-то недостающими деталями аппарата.
Я еду в Москву жаловаться Владимиру Ильичу. Владимир Ильич предлагает терпеливо ждать: „Пусть поедет, может быть, в самом деле у него припрятано настоящее оборудование там, на Кавказе“.
Изобретатель опять ездил на Кавказ, привез какой-то тяжелый ящик, закрыл его в секретную комнату, наложил печать, потом заявил, что вот, как только чертежник выполнит чертежи, через два дня начнем монтаж и опыты. Мои попытки узнать, что задерживает опыты, какие чертежи используются, для чего они нужны, что за схема установки — не привели ни к чему».
Между тем Ленин терпеливо учит Ботина работать со «спецом». Он говорит, что в изобретениях большого масштаба немыслим труд одиночек. Нужен «коллективный Эдисон».
«В этой связи, — пишет Николаев, — поражает терпение и настойчивость Владимира Ильича, его выдержка. Идея, выдвинутая изобретателем, была очень ценной и нельзя сказать, что она вообще неосуществима. Для нас в то время (1920 год) очень важно было иметь такое открытие, и Владимир Ильич вел дело так, чтобы исчерпать все возможности и прийти к любому концу: или изобретатель сам признается, что он не в состоянии произвести этого опыта, или хоть что-нибудь да удастся.
Ленин особо отмечал: „Надо сделать так, чтобы он (изобретатель) не обвинил нас в том, что мы ему помешали в чем-то“. Ленин невольно становится „соавтором“ опытов. Он внимательно читает все протоколы и подсказывает, как надо вести работу.
„Тов. Николаев! Надо окончательно воспользоваться этим протоколом и привлечением Вас (наконец-то и наш капризник начинает понимать, что без спеца нельзя!), чтобы решительно переделать организацию всего дела“.
„Т. Николаев! Получил Ваше письмо… Очень рад, что начали теперь правильно.
Советую (1) поофициальнее и настойчивее потребовать открытия Вам тотчас всех секретов.
(2) Установку делать, если можно, на особых деревянных подставках, чтобы можно было моментально снять с вагона (лучше, может быть, не вагон взять, а платформу) и поставить на грузовик, на землю и пр. (ибо изобретатель делал удачный, по его словам, опыт не в вагоне).
(3) Если найдете, что „овчинка стоит выделки“, то не жалейте денег и людей для ускорения работ.
Привет! Ленин“».
Вновь обратимся к воспоминаниям Акима Николаева:
«Все же с опытами шло туго. Я не верил в удачу, изобретатель так и не мог сказать толком о сути своего изобретения. Прошло еще некоторое время с такими же „успехами“. На одном заседании я стал просить Владимира Ильича освободить меня от наблюдения за опытом. Владимир Ильич погрозил мне пальцем и написал записку: „Отставки Вашей не принимаю — доведите дело до конца“ (передаю по памяти, — А. Н.). Через некоторое время, посоветовавшись с Владимиром Ильичем, мы решили изобретателя отправить в Нижний Новгород, в радиолабораторию, где ему была бы предложена свобода действий и все возможности для успешного производства опытов. Так же ему была обеспечена консультация лучших технических сил — работников радиолаборатории».
Ленин пишет в Нижний Новгород:
«…Предгубисполкому.
Копия радиолаборатория.
Немедленно по получении сего примите все зависящие меры для полного содействия Ботину, командированному в Нижний Новгород в целях выполнения военно-государственных работ, также и для квартирного и продовольственного снабжения команды военной радиостанции № 605, находящейся в распоряжении Ботина. Предоставить Ботину необходимые средства передвижения, красноармейский фронтовой паек и квартиру ему, жене и дочери.
Предсовобороны Ленин 24.VIII. 1920 год».
Степан Ботин переезжает в Нижний.
В Нижний Новгород в то время отовсюду стекались специалисты радиодела. Здесь начинает работать первая радиолаборатория, которой руководит М. А. Бонч-Бруевич. В ее стенах реализовывались самые смелые эксперименты и находили жизненную дорогу изобретения, казавшиеся фантастическими. И Степан Ботин со своими опытами вполне вписывался в ряды энтузиастов.
Вместо уехавшего в заграничную командировку Акима Максимовича Николаева к изобретателю прикрепили нового «спеца» инженера-электрика Глеба Максимилиановича Кржижановского.
К нему обращается Ленин:
«…Завтра должен приехать Ботин, и я его направляю к Вам.
Необходимо, ввиду сомнений и подозрений Николаева, поставить дело с Ботиным на точную и формальную почву: т. е. либо Вы говорите: „не стоит пробовать“. Тогда ликвидируем все. Либо говорите: „стоит еще попробовать“. Тогда Ботин делегируется к Вам и Вы даете ему точное задание, точные условия работы, точный контроль…»
Тут же письмо Ботину:
«…Прошу Вас вести протокольную запись всех опытов: 1) сила тока или электрической энергии, 2) где (на сколько сажен) и по плану расположены патроны, перед заграждением и позади него, 3) на земле, вверху, внизу, под землей (глубина), 4) когда и какие взорвались…
