Служба внешней разведки - Млечин Леонид Михайлович (читать хорошую книгу .txt) 📗
Три критерия определяют качество разведывательной информации — секретность, достоверность и актуальность.
Шифротелеграмма, отправленная в центр, идет в два адреса: в территориальный отдел и в информационное управление, где ее анализируют в контексте информации, которая собирается со всего мира.
Угодить информационно-аналитическому управлению трудно. Сидящие там бывшие оперативники критически оценивают работу своих коллег: мало секретной информации, сведения отрывочны, фрагментарны, плохо раскрыта проблема. Такую информацию начальству не докладывают. Резидент получает замечание.
Резидент в маленькой стране может давать высшего класса информацию — по профессиональным критериям. Но кого интересуют секреты Непала или Зимбабве? А резидент из Франции или Германии добывает очень мало секретной информации, но она вся докладывается, потому что от этих стран многое зависит в мировой политике.
Когда в Москву приезжает резидент из Соединенных Штатов или Китая, начальник разведки очень хочет с ним поговорить, потому что его самого спрашивают наверху о событиях в этих государствах, а резиденты в маленьких странах не могут рассчитывать на внимание руководства. Им трудно обратить на себя внимание.
Исламская революция в Иране привлекла внимание всего мира. Телеграммы, отправляемые Шебаршиным из Тегерана, приобрели особое значение.
Отношения с Ираном никогда не были простыми.
Нарком по иностранным делам Георгий Васильевич Чичерин 26 февраля 1921 года установил дипломатические отношения с Ираном. Советская Россия отказалась от кабальных договоров, которые царское правительство навязало более слабому Ирану.
Но в договоре 1921 года была шестая статья, которая позволяла Советской России вводить свои войска в Иран в том случае, «если со стороны третьих стран будут иметь место попытки путем вооруженного вмешательства осуществлять на территории Персии захватническую политику или превращать территорию Персии в базу для военных выступлений против России».
Чичерин понимал важность отношений с соседом и сам следил за тем, чтобы Ирану оказывалось должное уважение, требуемое на Востоке.
Однажды Чичерин обнаружил, что на конверте, адресованном иранскому послу Мошавер-оль-Мемалеку, написано: «товарищу Мошаверолю»… Нарком был вне себя, понимая, что, получив такое послание, старый вельможа бы просто уехал в Тегеран.
Но советская разведка с двадцатых годов была очень активна в Иране, вербуя агентов с помощью презренного металла. К моменту немецкого нападения на Советский Союз резидентура внешней разведки располагала достаточной агентурной сетью на территории страны и смогла доложить в Москву:
«Все факты говорят о том, что Иран будет держать политику нейтралитета в зависимости от успехов военных действий Советского Союза».
26 июня иранское посольство в Москве вербальной нотой сообщило, что «при наличии положения, созданного войной между Германией и Союзом Советских Социалистических Республик, Правительство Ирана будет соблюдать полный нейтралитет».
Но этого Сталину было недостаточно. Иранское правительство получило составленную в решительных выражениях ноту наркоминдела с требованием выдворить из страны германских граждан, которые занимаются деятельностью, несовместимой с иранским нейтралитетом.
Иранское правительство ответило, что все находящиеся в стране немцы находятся под контролем и не представляют опасности для соседних стран.
19 июля и 16 августа иранскому правительству представили новые ноты, составленные в еще более жестких выражениях. 23 августа иранское правительство приняло решение выслать из страны шестнадцать немцев. Но это не имело значения. Москве нужна была не высылка немцев, а предлог для ввода войск на территорию Ирана — вместе с англичанами.
25 августа в четыре часа утра послы СССР и Англии вручили премьер-министру Ирана ноты своих правительств.
В советской ноте говорилось:
«Иранское правительство отказалось… принять меры, которые положили бы конец затеваемым германскими агентами на территории Ирана смуте и беспорядкам, тем самым поощряя этих агентов Германии в их преступной работе». Советское правительство вынуждено «принять необходимые меры и немедленно же осуществить принадлежащее Советскому Союзу в силу статьи 6-й договора 1921 года право — ввести временно в целях самообороны на территорию Ирана свои войска».
Британские и советские части с двух сторон вошли в Иран, чтобы покончить здесь с немецким влиянием, контролировать нефтепромыслы и обезопасить военные поставки Советскому Союзу.
Две армии Закавказского фронта — 47-я и 44-я, состоявшие из горнострелковых, танковых и кавалерийских дивизий, легко прорвали слабую оборону иранской армии, которая не успела подготовиться к военным действиям. Иранцы сдавались в плен, и лишь немногие части пытались оказать сопротивление.
27 августа на территорию Ирана из Туркмении вступила еще и 53-я отдельная армия, сформированная летом 1941 года в Среднеазиатском военном округе.
В тот же день, 27 августа, правительство Ирана ушло в отставку. Новый кабинет отдал распоряжение прекратить сопротивление. Но Тегеран все-таки подвергли бомбардировке — вероятно, в психологических целях. Начались переговоры, которые 8 сентября окончились подписанием соглашения о дислокации войск союзников на территории Ирана. Тем не менее Москва и Лондон решили занять Тегеран, что и было сделано 15 сентября. Реза-шах подписал акт об отречении от престола и передал его старшему сыну — Мохаммеду Реза Пехлеви.
Реза-шах отправился сначала на Маврикий, а оттуда в Иоганнесбург, где умер в 1944 году.
Дипломатические миссии Германии, Италии, Румынии были высланы из страны. 20 января 1942 года правительство Ирана вынуждено было подписать договор о союзе с СССР и Великобританией. 9 сентября 1943 года Ирану пришлось объявить войну Германии, несмотря на традиционно близкие отношения между Тегераном и Берлином.
В результате симпатии немалого числа иранцев оказались на стороне Германии. Потому что ввод советских и британских войск унизил иранцев, особенно иранское офицерство.
Британская и советская разведки должны были взаимодействовать в Иране. Представители двух ведомств регулярно встречались в одном из особняков в Тегеране. Но сотрудничество не очень получалось. Советская резидентура в Тегеране, которая составляла больше ста оперативных работников, занималась не только германской агентурой, но и по приказу наркома госбезопасности Меркулова следила за англичанами. Резидентом в Иране с августа 1941 года был знаменитый (среди профессионалов) Иван Иванович Агаянц. Многие ветераны считают его лучшим советским разведчиком.
Накануне войны в Иране обосновалось большое количество немцев. Несколько немецких парашютистов сбросили в Иране, но далеко от Тегерана: они должны были организовать диверсии на нефтепроводах. Но уже осенью 1941 года немецкую колонию изгнали из Ирана и арестовали практически всех, кто сотрудничал с немецкой разведкой.
Англичане выловили и посадили практически всех прогермански настроенных иранцев. Москва, кстати говоря, не торопилась давать согласие на эти аресты. Резидентура советской разведки в Тегеране пришла к выводу: англичане «хотят обеспечить наше участие в ликвидации антианглийски настроенной политической и военной верхушки».
Когда в 1943 году в Тегеране встретились Сталин, Рузвельт и Черчилль, никто из немецких агентов даже не подал признаков жизни, пишет доктор исторических наук Юрий Львович Кузнец, автор интересной книги «Длинный прыжок в никуда. Как был сорван заговор против „Большой тройки“ в Тегеране».
В радиообмене между Германией и ее иранской агентурой не было выявлено ни одной шифротелеграммы, которая бы нацеливала агентов на работу в Тегеране в связи с приездом «Большой тройки».
«Некому было принять и прикрыть группы десантников, — пишет Юрий Кузнец, — даже если бы им удалось благополучно и незаметно приземлиться. Некому было организовать их взаимодействие с прогерманским подпольем, поскольку оно было фактически разгромлено. И тем более некому было осуществить террористический акт против Рузвельта, Черчилля и Сталина».
