Война с Ганнибалом - Ливий Тит (читаем книги .txt) 📗

Пунийцы смешались, не зная, как повернуть ряды, чтобы одновременно отразить и натиск с фронта, и удар Сципиона. В разгар замешательства подоспел Лелий. Карфагеняне метнулись назад, чтобы обезопасить тыл, и, мгновенно этим воспользовавшись, поднялись на вершину те, кто атаковал, в лоб: пока противник держал строй, они были бессильны одолеть кручу, тем более что по краю ее, перед знаменами, стояли слоны. Теперь пунийцы уже не сопротивлялись, и битва превратилась в побоище. Погибших было не меньше восьми тысяч.

Гасдрубал еще до начала сражения вынес из лагеря казну и увел часть слонов. Собравши всех, кто спасся бегством, он отступил к реке Тагу, прошел какое-то расстояние вдоль нее, потом повернул к Пиренеям.

Вражеский лагерь Сципион отдал на разграбление солдатам. В плен попали десять тысяч пехотинцев и две тысячи конников. Испанцев Сципион отпустил по домам без выкупа, африканцев велел продать в рабство. Толпа испанцев окружила римского командующего и единодушно провозгласила его царем. Сципион через глашатая потребовал тишины и, когда все умолкли, сказал:

– Самое дорогое для меня звание – это звание императора, которое дали мне мои воины. Царский же титул, в иных краях почетный, римлянам непереносим и ненавистен. Если вы находите во мне царственный дух и если это достоинство считаете в человеке первым и наивысшим, то оставайтесь при своем суждении, но только – молча: вслух слово «царь» не произносите.

И даже варвары сумели понять величие этого человека.

Потом Сципион раздал подарки испанским вождям. Индибилиса он просил взять из добычи три сотни лошадей по собственному выбору.

Среди пленных африканцев, которых квестор, исполняя приказание главнокомандующего, продавал в рабство, был подросток необычайно красивой наружности. Он сказал квестору, что происходит из царского рода, и его отвели к Сципиону. Сципион осведомился, кто он, откуда и как очутился в воинском лагере. Мальчик объяснил, что он нумидиец и что имя его – Массива. Он сирота и воспитывался у деда, нумидийского царя Галы. В Испанию он попал вместе с дядею, Масиниссой, который привел на помощь карфагенянам нумидийских конников. Дядя строго настрого запретил ему выходить из палатки во время битвы, и он никогда в бою не был. В день сражения на холме он тайно, без ведома Масиниссы, раздобыл оружие, коня и поскакал навстречу неприятелю вместе с другими всадниками. Но конь с поткнулся, сбросил его, и он попал в плен.

Сципион распорядился тщательно оберегать молодого нумидийца и продолжал заниматься делами. Когда же с делами было покончено, он позвал Массиву к себе в палатку и спросил, хочет ли он вернуться к Масиниссе. Мальчик заплакал от счастья и сказал, что очень хочет. Сципион дал ему золотое кольцо, тунику с широкою пурпурною полосой [82], испанский плащ, золотую застежку и коня в богатом уборе и приказал десятку конников провожать подростка до тех пор, покуда он сам их не отпустит.

Преследовать Гасдрубала Сципион не стал, предполагая, что тот может соединиться с Магоном и другим Гасдруба-лом. Так оно и случилось. Карфагенские командующие держали совет, как продолжать войну. Все признали, что Сципиону удалось привлечь на свою сторону Испанию и что единственный способ прекратить измены среди испанских солдат – это увести их либо в самые отдаленные от римлян области полуострова, либо, еще лучше, за Пиренеи. А стало быть, Гасдрубал Барка должен идти в Италию, на подмогу к Ганнибалу, не только потому, что центр всей войны там, и не потому только, что такова воля сената в Карфагене, но и потому, что иначе его армия распадется и развалится сама собой. Решено было также, что Магон передаст свое войско Гасдрубалу, сыну Гисгона, и с большою суммою денег переправится на Балеарские острова вербовать наемников, а. Гасдрубал, сын Гисгона, уйдет в глубь Лузитании, чтобы избегнуть всякого соприкосновения с римлянами. Маси ниссе с тремя тысячами отборной конницы поручили оказывать помощь союзникам и разорять города и земли тех народов, что поддерживают римлян.

Марцелл оправдывается перед народом.

В Риме слава Сципиона затмила успехи всех прочих полководцев, даже Фабия Максима, отнявшего у Ганнибала Тарент. Что же касается Марцелла, то о нем молва была и вовсе дурная. После второго удачного сражения с Ганнибалом он расположился с войском в Венусии, на краю Апулии, и провел там все лето. Народный трибун Гай Публиций Бйбул, давний и непримиримый враг Марцелла, при всяком удобном случае восстанавливал против него народ, обвиняя Марцелла в преступном, умышленном бездействии и требуя отрешить его от командования. Марцелл приехал в Рим, чтобы ответить на обвинения Бибула. Одновременно прибыл в столицу консул Квинт Фульвий, потому что уже настал срок консульских выборов.

На разбирательство дела собралось несметное множество людей из всех сословий. Гай Бибул нападал не только на Марцелла, но вообще на знать. По вине знатных, восклицал он, из-за их коварства и медлительности Ганнибал уже десятый год в Италии. Власть Марцеллу всякий раз продлевают и продлевают – и вот результат: войско его было разгромлено дважды и все лето просидело в Венусии, под крышей! Марцелл возражал немногословно – он просто перечислил свои подвиги, – но речь его произвела такое впечатление, что Бибул остался в полном одиночестве. А на другой день были консульские выборы, и римляне избрали Марцелла консулом – в пятый раз. Товарищем его по должности сделался Тит Квинтий Криспин.

Одиннадцатый год войны-от основания Рима 546 (208 до н. э.)

Еще в конце минувшего года явились послы из Тарента просить мира и разрешения вновь жить свободно, по собственным законам. Сенат ответил им, что их просьба будет рассмотрена позже, в присутствии Квинта Фабия Максима, покорителя Тарента. Вернувшись в Рим, Фабий выступил самым горячим защитником тех самых недавних врагов, которых вернул к покорности силою оружия. Но многие сенаторы были настроены непреклонно и говорили, что вина тарентинцев нисколько не меньше, чем жителей Капуи, а значит, и наказания они заслуживают одинакового. Решение было принято такое: поставить в Таренте караульный отряд, из города никого не выпускать и все дело рассмотреть еще раз – впоследствии, когда в Италии будет более спокойно.

Одновременно обсуждался образ действий Марка Ливия, начальника тарентской крепости. Одни настаивали на том, что Тарент был предан пунийцам из-за его беспечности и малодушия, другие – на том, что лишь благодаря Ливию удалось римлянам вернуть Тарент, ибо пять лет он без устали оборонял крепость. Однако большинство сенаторов считало, что подобными вопросами заниматься должны цензоры, а не сенат. Присоединяясь к их мнению, Фабий Максим язвительно заметил:

– Впрочем, друзья Ливия правы: Тарент действительно возвращен его заслугами и трудами. Потому что, не потеряй Ливии Тарента, этот город вообще не пришлось бы возвращать.

Гибель Марка Клавдия Марцелла.

Консул Тит Квинтий Криспин уехал к войску в Луканию, а оттуда перешел в Бруттий и осадил город Локры. Марцел вернулся к своим воинам в Венусию и письмом просил тоже с ним соединиться. Криспин прервал осаду, направился в Апулию и расположился не более чем в пяти километрах от Марцелла. Неподалеку разбил лагерь и Ганнибал. Почти ежедневно консулы выводили войска в поле и выстраивали боевой порядок с очевидной надеждою вызвать пунийца на решительное сражение и разом закончить войну. Но Ганнибал не спешил с битвою, хорошо зная по опыту, какой опасный и неутомимый перед ним противник; к тому же бой с обоими консулами вместе был бы заведомо неравным. И он упорно выжидал случая для засады, а тем временем не столько тревожил, сколько развлекал неприятеля, мелкими стычками, и лето проходило впустую.

Между пунийским и римским лагерями возвышался поросший лесом холм, никем из противников поначалу не занятый, потому что римляне не успели разведать тот его склон, которым он глядел в сторону неприятеля, а Ганнибал умышленно приберегал это место для засады: он заслал туда ночью три турмы нумидийцев, которые и спрятались в самой гуще леса. Днем они не выходили и даже шевелиться старались поменьше, чтобы не выдать себя блеском оружия. У римлян часто бывали разговоры, что холм надо захватить, И поставить на нем караул: иначе это сделает Ганнибал, и тогда враг сядет им прямо на шею! В конце концов Марцелл забеспокоился и сказал Криспину: