Записки из скорой помощи - Шляхов Андрей Левонович (библиотека книг бесплатно без регистрации txt, fb2) 📗
– Здравствуйте, доктор, – пролепетал больной. – Помогите…
– Сейчас поможем, – пообещал Данилов. – На что жалуетесь?
– Хреново мне, совсем…
– Ясно. Аллергия на медикаменты?
– На спирт, – попытался пошутить пациент, – со вчерашнего дня.
– Хронические заболевания есть?
– Панкреатит, – попытался улыбнуться больной. – Профессиональное заболевание, можно сказать…
Данилов хотел было осведомиться о профессии пациента, как вдруг, исключительно по улыбке, узнал одного из своих любимых артистов, преимущественно игравшего простых, надежных мужиков, которым по плечу любое дело. Дома у Данилова лежал в ожидании просмотра диск с новым фильмом о Гражданской войне, в котором артист сыграл главную роль.
На экране он был крепким, широкоплечим, пышущим мощью, а в жизни оказался совершенно другим, потому-то Данилов и не узнал его сразу.
– Сто шестьдесят на сто, – сказал Данилов, измерив давление артиста. – Это для вас повышенное?
– Наверное, впрочем, не знаю…
Сердце пациента бухало, как кузнечный молот, а в легких было полным-полно хрипов. Печень выступала из-под ребер на три пальца и была болезненной при пальпации. Пахло от артиста нехорошо – перегаром и кислым потом.
На всякий случай Данилов при помощи Веры наложил на артиста электроды и снял кардиограмму. Кардиограмма оказалась в порядке, если не считать единичных экстрасистол – внеочередных сокращений сердца.
– Вам бы в больницу… – предложил Данилов, заранее зная, что пациент наотрез откажется.
– Что – так плохо? – спросил мужчина, встречавший бригаду.
– В совокупности, – туманно ответил Данилов. – Надо бы обследоваться, подлечиться.
– Не могу, – покачал головой артист и перевел полный тоски и страдания взгляд на мужчину. – Миша, объясни…
– У него завтра, то есть уже сегодня самолет, – сказал мужчина, которого звали Мишей. – Надо лететь в Прагу, на съемки. Нельзя ли подлечить его на дому? Наша благодарность…
– Не надо благодарности, – остановил его Данилов, подходя к ящику, стоявшему на стуле. – Вера, ставь пока капельницу с физраствором…
Пока Вера налаживала капельницу, остроумно приспособив для подвешивания раствора один из крюков для самурайского меча, Данилов набрал в два двадцатиграммовых шприца «коктейли» из витаминов, гепатопротекторов, стабилизаторов и детоксикантов, а в пятиграммовый шприц – две ампулы мочегонного.
После того как все было отправлено по вене в страждущий организм, Данилов снова измерил давление и сказал Вере:
– Магнезию внутривенно.
«Медленно» можно было не добавлять, не с новичком имел дело.
С четверть часа Данилов провел у постели артиста, только уже не на коленях, а сидя на еще одном, принесенном Мишей стуле. Болтал с пациентом о всякой всячине, одновременно внимательно наблюдая за его состоянием. Разговор – один из лучших способов мониторинга, по тому как внятно, осознанно и быстро человек ведет беседу, можно оценивать даже незначительные изменения его состояния.
В конце лечения артист прямо-таки ожил и стал похож на себя, экранного. Давление снизилось до классических ста двадцати на восемьдесят, сердце стучало ровно и без надрыва. Исчезла бледность, кожные покровы стали сухими.
– Пейте сегодня больше чая, – посоветовал Данилов. – Непременно – сладкого, лучше – с вареньем. И лимон неплохо добавить. В ближайшие три часа в туалет по маленькому бегать придется часто…
– Я знаю, не впервой…
– Вот и хорошо.
На прощанье артист пожал Данилову руку и проникновенно поблагодарил:
– Спасибо вам, спасли вы меня.
– Пожалуйста, – вежливо ответил Данилов.
У входной двери Миша попытался вручить Данилову стодолларовую банкноту.
– Мы мзды не берем, – блеснул знанием искусства Данилов, перехватывая его руку. – Нам за державу обидно.
– Как знаете, – не стал настаивать Миша.
– Не захотели брать денег с любимого артиста? – спросила Вера, когда лифт поехал вниз.
– Был у меня наставник, доктор Грунин, – вспомнил Данилов. – Так он учил меня никогда не брать денег у юристов, артистов и педерастов. Чревато плохими последствиями. И всю свою «скоропомощную» жизнь я следую этому завету.
Данилов пожалел, что не посмотрел раньше последний фильм с участием артиста. Он чувствовал, что теперь, после встречи с артистом на вызове, просмотр не доставит ему ожидаемого удовольствия.
Следующий вызов был к «соседям». В женском следственном изоляторе врач диагностировала острое нарушение мозгового кровообращения у одной из своих подопечных и вызвала «скорую» для транспортировки больной в стационар.
– Это – финиш! – кратко высказался Петрович, подразумевая, что вызов, полученный в половине пятого утра, будет последним в эту смену.
Из следственного изолятора больную могли принять лишь в одной из городских больниц – в сто двадцатой, где наличествовало специальное отделение с милицейской охраной.
– Как знать, – Данилов не любил загадывать, – можем и на обратном пути словить чего-нибудь.
– По пути или по твоей пищалке? – уточнил Петрович.
– И так, и так, – ответил Данилов.
– А я никогда не была в следственном изоляторе! – Вера высунула голову в водительский отсек.
– Твое счастье, – порадовался за нее Данилов, а Петрович тут же изрек народную мудрость:
– Кто не был – тот побудет, кто был – тот не забудет.
Данилов дважды был в этом следственном изоляторе. Оба раза вывозил больных. Ничего особенного. По изобилию железных дверей, решеток на окнах и людей в форме изолятор смахивал на военную часть, в которые Данилова иногда заносило во время дежурств.
Доктор (а может быть, и фельдшер) в медпункте следственного изолятора оказалась неожиданно молодой и даже красивой. Зеленоглазая блондинка, похожая на русалку из сказки. Данилову она понравилась, ему вообще нравились красивые и неглупые женщины. Красивых и глупых он старался игнорировать.
Осмотр пациентки, у которой среди ночи заболела голова, а вскоре отнялась речь и перестала двигаться левая рука, занял пять минут.
– Сопровождение ждет у машины, – сказала «русалка».
Данилову с Верой даже не пришлось нести носилки – загрузку больной в машину осуществили два прапорщика.
– А я думала, что здесь только женщины работают, – удивилась Вера.
– Смотря где, – обернулся один из прапорщиков.
– На въезде нас тоже встречали мужчины, – сказал Данилов.
– А я не обратила внимания.
Сопровождающей оказалась невысокая коренастая, лет сорока, женщина в форме с погонами прапорщика.
– Юля, – представилась она.
– Вера, – сказала Вера.
– Данилов, – отрекомендовался Данилов.
Петрович в церемонии знакомства участия не принял.
Юля оказалась коммуникабельной и без комплексов. Всю дорогу она развлекала Веру и Данилова байками из тюремной жизни.
На подстанцию одиннадцатая бригада вернулась в половине восьмого.
– Если нас попробуют услать куда-нибудь – я просто не заведусь! – заявил Петрович.
– Валяй. Тебе помочь? – Данилов знал, что Петрович шутит.
– Сам справлюсь!
Проходя по коридору, Данилов ткнулся в дверь кабинета заведующей, но она была заперта – Елена еще не пришла.
Данилову не терпелось узнать, что она предприняла или собирается предпринять в связи с его, теперь уже вчерашним сообщением. Ждать Елену у дверей кабинета было глупо, поэтому он проследовал на кухню, надеясь завершить дежурство чашкой кофе.
Заведующая появилась на подстанции без пяти минут восемь, а еще через десять минут приехал директор региона.
– Опять будет мозги полоскать, – негромко высказался Бондарь, увидев Прыгунова. – Послушаем, какие там у нас приказы вышли.
Его ожидания не оправдались – утренняя конференция продлилась не больше десяти минут.
Данилов, улучив момент, поймал Елену на выходе из диспетчерской и спросил:
– Я тебе нужен?
– Сейчас – нет, – ответила она. – Иди отдыхай.
– Тогда – ни пуха тебе, ни пера!
