Похищение палача - Харэль Исер (книга бесплатный формат .txt) 📗
Для пассажиров полет проходил спокойно. Но для экипажа он был не так уж прост. Был момент, когда расчеты показали критическое положение с горючим. Пилоты предложили в крайнем случае запросить разрешения на посадку во Фритауне, в Сьерра-Леоне, вместо Дакара. Меня это совсем не устраивало. С точки зрения безопасности Сенегал был куда предпочтительнее Сьерра-Леоне, тем более, что по пути из Фритауна в Лод пришлось бы сделать еще несколько промежуточных посадок. Решили тянуть до Дакара. Мы прибыли туда с минимальным запасом горючего после тринадцати часов и шести минут полета.
При заходе на посадку мы все беспокоились, как нас примут в Буэнос-Айресе, не возникли ли там какие-то подозрения? Может быть, аргентинцы дали телеграмму с просьбой проверить нас в Дакаре как следует? Нам вовсе не улыбалась перспектива нового испытания.
Но в аэропорту опасения развеялись. Самолет приняли как обычно. Нам шли навстречу во всем, разрешили оставить пассажиров и команду в самолете во время заправки.
Цви Гутман был в числе тех, кто сошел на бетон, чтобы следить за заправкой. Лео Баркаи отправился покупать продовольствие и другие товары, необходимые для полета. Он постарался завершить дело как можно скорее, чтобы не задерживать взлет. Пилоты ушли оформлять бумаги.
Остальные оставались в самолете. Пассажиры малого салона снова получили приказ «заснуть». Я расположился рядом с ними, чтобы присутствовать в случае проверки.
Эйхмана не усыпляли, но он вел себя безупречно. Он не проронил ни слова и в тот момент, когда в салон вошли два француза и заглянули в туалет. Они были представителями санитарного контроля аэропорта и единственными представителями властей, которые поднялись на борт нашей «Британии».
Примерно через час мы взлетели.
35. «Я привез Адольфа Эйхмана»
Наши пилоты решили совершить невероятное: из Дакара без посадки прилететь в Лод. Это было возможно при двух условиях: максимальная высота полета и попутный ветер.
Погода благоприятствовала: небо было чистое, ожидался ветер с «кормы». На этом участке пути Мегед отдыхал, самолет вел Нешри.
Я большую часть пути проспал, а когда проснулся, уже светало. Мы летели над Средиземным морем, быстро приближаясь к берегам Израиля. Помогал попутный ветер. Спутники Эйхмана доложили, что ночь прошла спокойно. Пленник много спал и вел себя прекрасно. Я помылся, побрился, сменил одежду и стал таким бодрым, каким уже давно не был. Оставалось дать указания относительно последнего этапа пути: когда самолет приземлится, Эхмана сразу передаем оперативной службе, а она – компетентным юридическим инстанциям. Наша роль на этом закончится. Поэтому я воспользовался свободным временем и поблагодарил всех участников операции.
Вскоре показались наши берега. Через одиннадцать с половиной часов после взлета в Дакаре колеса самолета коснулись бетона. Я вошел в кабину пилотов, пожал им руки и искренне, от всей души поблагодарил их за преданность, за отличную работу и солидарность, проявленные по отношению ко мне и нашей группе.
Прежде чем сойти на землю, я заглянул в носовой салон. Мне показалось, что Эйхман побледнел. Он чувствовал суету вокруг и весь дрожал. Я попрощался с охраной и врачом, приказал им передать Эйхмана Гилелю Анкору, которого уже разглядел в иллюминатор.
Было 22 мая 1960 года. Я отсутствовал двадцать три дня.
Гилель Анкор приехал в аэропорт с помощниками и специальной закрытой машиной. Я приказал ему взять пленника под опеку, позаботясь о полной секретности, и обеспечить охрану немца – исключить всякую возможность покушения на Эйхмана и попыток самоубийства. Он должен содержать Эйхмана в надежном месте, пока я не извещу, что настала пора передать его начальнику израильской полиции.
Я позвонил домой и сказал жене, что вернулся и буду дома после обеда. Она не удивилась и ни о нем меня не спросила. В 9:15, отдав последние распоряжения, я отправился в Иерусалим к главе правительства. Мне нужно было попасть в его кабинет до десяти утра, когда правительство собирается на еженедельное заседание. Если заседание начнется, то уже нельзя будет вызвать Бен-Гуриона, не привлекая внимания всех присутствующих.
Я подгонял бедного водителя всю дорогу, и он доставил меня в канцелярию Бен-Гуриона в 9:50. Политический секретарь Ицхак Навон не нуждался в разъяснениях: он понял, что я не стал бы беспокоить главу правительства за считанные минуты до заседания без крайне важной причины. Спустя минуту я уже входил в кабинет. Бен-Гурион удивился, увидев меня, и спросил, когда я вернулся. Я ответил, что прибыл два часа назад и у меня для него сюрприз. Старик посмотрел на меня с еще большим удивлением: мы никогда не пользовались в беседах столь возвышенным языком. Я рассмеялся:
– Я привез с собой Адольфа Эйхмана. Вот уже два часа он находится на земле Израиля, и, если вы одобрите, мы передадим его полиции.
Бен-Гурион ответил не сразу. Хотя ему и было известно, что мы напали на след преступника, он, видимо, не верил в удачу.
– Вы убеждены, что это – он? – спросил Бен-Гурион.
Я рассказал, что мы неоспоримо опознали Эйхмана, да он и сам признался. Опознаны члены его семьи. Его сыновья носят фамилию Эйхман. Бен-Гурион покачал головой и попросил, чтобы мы не предпринимали официальных шагов, пока кто-либо из знавших Эйхмана не удостоверит его личность. Глава правительства уполномочил меня передать пленника полиции и обратиться в суд за получением ордера на его арест, как только он будет опознан свидетелями.
От Бен-Гуриона я поехал к моей дочери, учившейся и работавшей в Иерусалиме. Мы обнялись, и дочь спросила:
– Где ты был?
– Далеко...
Она махнула рукой и прекратила расспросы. По дороге в Тель-Авив водитель не умолкал и засыпал меня вопросами. Он хотел знать, что будет, когда наша тайна станет достоянием общественности.
Я поехал на работу. Вскоре пришел Анкор и доложил, что Эйхман в надежном месте. Врач был с ним, пока немца не посадили в камеру. Анкор проверил охрану, предусмотрены ли необходимые меры предосторожности на месте – все было в порядке!
Я отправил Анкора к начальнику полиции Иосефу Нахмиасу с сообщением о том, что Эйхман у нас в руках и согласно указаниям главы правительства будет передан полиции, а затем предан суду. Нахмиас был поражен. Он вызвал начальника отдела главного управления полиции и попросил Анкора повторить сообщение в его присутствии. Они договорились, что Анкор приедет в управление завтра утром и отвезет обоих инспекторов туда, где содержится Эйхман. Они пригласят с собою судью и на месте получат ордер на арест – так проще сохранить дело в тайне.
В то утро Хаги находился в Хайфе. Он вернулся в Тель-Авив после обеда и тут же явился ко мне. Мы обсуждали с ним две проблемы. Текст сообщения, которое глава правительства сделает в кнессете. Бен-Гурион хочет оповестить парламентариев о доставке Эйхмана в Израиль в тот момент, когда свидетели опознают арестованного. А потом мы стали гадать, кто бы мог быть этим свидетелем.
Хаги вспомнил о Моше Агми из Кфар-Гилади, который встречался с Эйхманом в Вене в 1938 году как уполномоченный еврейского агентства «Сохнут». Вспомнили мы и Бено Коэна – бывшего сопредседателя сионистской организации Германии в тридцатые годы.
Решили воспользоваться услугами обоих и начать с Агми. Действовать надо срочно, так как наша тайна известна немалому числу людей, не имеющих навыка хранить секреты разведки.
Хаги собрался было в Кфар-Гилади, но оказалось, что в тот день Агми находился в Тель-Авиве. Хаги созвонился с ним и пригласил на срочную встречу в кафе «Лидия» на площади Масарика. Там он рассказал Моше о нашей миссии и о том, что надо опознать Эйхмана. Агми, конечно, разволновался.
Они встречались дважды в октябре 1938 года в Вене. Он попросил приема у Эйхмана в связи с делами школ, готовивших еврейскую молодежь к репатриации. Канцелярия Эйхмана находилась в замке Ротшильда. Эйхман в форме СС принял сохнутовца с нескрываемым презрением. Он приказал Агми стоять по стойке «смирно» и не приближаться, сохраняя дистанцию минимум в четыре метра. Он спросил, кто Агми такой, и потребовал представить ему планы подготовки молодежи в течение сорока восьми часов. Аудиенция длилась не больше десяти минут. Два дня спустя Агми привез планы, а Эйхман предостерег его: он должен заниматься только подготовкой к репатриации и ничем иным. В конце беседы Эйхман сказал, что связь с Агми поручена офицеру по фамилии Гюнтер.
