Все о внешней разведке - Колпакиди Александр Иванович (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗

В результате было решено, что связь с Леманом ста­нет поддерживать через Кура нелегальный резидент внешней разведки в Германии Эрих Такке (Бом). Но, как выяснилось, такая организация связи оказалась нена­дежной. Дело в том, что Кур имел склонность сорить деньгами, увлекался женщинами и вином, иногда бывал излишне болтлив. Кроме того, Леману стало известно, что полиция начала проявлять интерес к Куру в связи с тем, что его вторая жена распространяла журнал МОПР (Международная организация помощи борцам револю­ции). Поэтому было решено вывести Кура из цепочки связи. В 1932 году по указанию начальника ИНО Артура Артузова он был передан на связь нелегалу Карлу Гурскому (Монгол), а также сменил прикрытие, став при помощи советской разведки совладельцем небольшого кафе. Что же касается Лемана, то связь с ним после отъезда Такке из Германии поддерживал сотрудник ле­гальной берлинской резидентуры Израилович (Генрих).

1902 — ?

Родился в Брауншвейге (Германия). После окончания школы приехал в Китай к брату-коммерсанту. В Харбине был завербован С. М. Шпигельглазом. До 1937 г. работал в нелегальной резидентуре в Берлине. Отозван в Москву. На­гражден именным оружием.

Разведывательные возможности Лемана были огром­ны. В 1930 году ему была поручена «разработка» советско­го посольства в Берлине, а в конце 1932 года переданы все дела по польскому шпионажу в Германии, которые представляли большой интерес для советской разведки. Сведения, передаваемые им, трудно переоценить. На­пример, в марте 1933 года он по заданию Москвы сумел посетить берлинскую тюрьму Моабит и подтвердить, что лидер немецких коммунистов Эрнст Тельман находится именно там. А в справке о работе Лемана, составленной в 1940 году начальником немецкого отделения Павлом Журавлевым, говорилось: «За время сотрудничества с нами с 1929 г. без перерыва до весны 1939 г. Брайтенбах передал нам чрезвычайно обильное количество подлин­ных документов и личных сообщений, освещавших структуру, кадры и деятельность политической полиции (впоследствии гестапо), а также военной разведки Гер­мании. Брайтенбах предупреждал о готовящихся арестах и провокациях в отношении нелегальных и «легальных» работников резидентуры в Берлине... Сообщал сведения о лицах, «разрабатываемых» гестапо, наводил также справки по следственным делам в гестапо, которые нас интересовали...» ^[72].

26 апреля 1933 года, после прихода нацистов к влас­ти, Геринг учредил государственную тайную полицию (гестапо), в которую вошел и отдел Лемана. Через год в день рождения фюрера Леман был принят в СС, где получил звание гауптштурмфюрера и повышен в долж­ности до криминалькомиссара. О доверии, которым Ле­ман пользовался у нацистов, говорит тот факт, что Ге­ринг включил его в свою свиту во время «ночи длинных ножей» 30 июня 1934 года, когда по приказу Гитлера было ликвидировано руководство штурмовых отрядов (СА) во главе с Ремом. А в канун 1936 года Леман в числе четырех сотрудников гестапо был награжден порт­ретом фюрера с его автографом.

В 1934 году оператором Лемана стал прибывший в Германию разведчик-нелегал Василий Зарубин. Следуя указаниям Центра, он ориентировал Лемана прежде всего на работу по освещению деятельности СД, гес­тапо и абвера. И уже через некоторое время в Москву был направлен годовой отчет гестапо. Кроме того, от Лемана поступала важная информация о техническом оснащении и вооружении вермахта. Так, от него были получены описания новых типов артиллерийских ору­дий, в том числе дальнобойных, минометов, броне­техники, бронебойных пуль, специальных гранат и твердотопливных ракет для газовых атак. В 1936 году он сообщил о создании фирмой «Хейнкель» нового цель­нометаллического бомбардировщика, о новом цельно­металлическом истребителе, специальной броне для самолетов, огнеметном танке, строительстве на 18 су­доверфях Германии подводных лодок, предназначен­ных для операций в Северном и Балтийском морях. Не менее важной была переданная Леманом информация о том, что под личным контролем Геринга на заводах фирмы «Браваг» в Силезии в обстановке строжайшей секретности проводятся опыты по получению бензина из бурого угля.

Огромное значение имели поступившие от Лемана в конце 1935 года сведения о начале работ по созданию ракет на жидком топливе под руководством Вернера фон Брауна. В докладе объемом 6 страниц Леман, в частно­сти, писал: «В лесу, в отдаленном месте стрельбища, устроены постоянные стенды для испытания ракет, дей­ствующих при помощи жидкости. От этих новшеств име­ется немало жертв. На днях погибли трое». Доклад Лема­на в декабре 1935 года был направлен Сталину и нарко­му Ворошилову, а в январе 1936 года — начальнику во­оружения РККА Михаилу Тухачевскому. Начальник Разведупра РККА Семен Урицкий, которого также ознако­мили с докладом, возвратив его, приложил к нему воп­росник. В первом, пункте вопросника говорилось:

«Ракеты и реактивные снаряды.

1. Где работает инженер Браун? Над чем он работает? Нет ли возможности проникнуть к нему в лабораторию?

2. Нет ли возможности связаться с другими работни­ками в этой области?» ^[73].

Эти вопросы были переданы Леману, и уже в мае 1936 года он сообщил дислокацию 5 секретных полиго­нов для испытания нового вида оружия, в том числе особо охраняемого лагеря Дебериц около Берлина.

Тогда же Леман внезапно оказался на грани провала. Арестованная гестапо некая Дильтей на допросах заяви­ла, что советская разведка имеет в политической поли­ции своего агента по фамилий Леман. За Леманом было установлено наблюдение, но вскоре выяснилось, что Дильтей оговорила своего бывшего любовника, тоже Лемана, который также работал в гестапо.

В марте 1937 года Зарубин вернулся в СССР, и кон­такты с Леманом стала поддерживать Цария Вильковысская (Маруся), жена сотрудника легальной резиден­туры в Берлине Александра Короткова. Связь осуществ­лялась через хозяйку конспиративной квартиры Клеменс. Она была иностранкой, практически не владела немецким языком и поэтому использовалась только в качестве «почтового ящика». Леман оставлял у нее мате­риалы в запечатанном пакете, который потом забирала Вильковысская. Так продолжалось до октября 1937 года, когда Вильковысскую и Короткова отозвали в Москву. Ее сменил оставшийся единственным оперативным ра­ботником берлинской легальной резидентуры Алек­сандр Агаянц (Рубен). Но и он в ноябре 1938 года поки­нул Берлин в связи с резко ухудшившимся состоянием здоровья.

1900- 12.1938.

Старший брат И.И.Агаянца. Родился в Елизаветпольской губернии (ныне г. Гянджа, Азербайджан) в семье сче­товода (позднее отец стал сельским учителем и священни­ком, в 1924 г. отрекся от духовного сана). В 1918 г. окончил 8-классную Елизаветпольскую гимназию.

Член РКП(б) с 1919 г. Во время Гражданской войны работал в подполье в Азербайджане. Член Елизаветпольского окружного комитета РКП(б). После установления советс­кой власти с мая 1920 г. — секретарь отдела по работе в деревне при уездном комитете партии.

В 1920—1922 гг. — в органах ЧК, затем на партийной работе в Азербайджане. Окончил два курса Московского института народного хозяйства им. Г. В. Плеханова.

С 1926 г. вновь в органах ОГПУ. Уполномоченный, на­чальник 7-го отделения ИНФО и ПК ОГПУ (1929—1931), начальник отделения 00 полпредства ОГПУ по Восточно-Сибирскому краю (Иркутск, 1932—1934). В 1934—1937 гг. ра­ботал в Париже. В мае 1937 г. возглавил берлинскую легаль­ную резидентуру. Восстановил связь с агентом в гестапо Брайтенбахом (Вилли Леман) и агентом в МИДе Винтерфельдом.

Леман, крайне обеспокоенный создавшейся ситуаци­ей, в одном из последних сообщений, переданных через Клеменс, писал: «Как раз когда я мог бы заключать хорошие сделки, тамошняя фирма совершенно непонят­ным для меня образом перестала интересоваться деловой связью со мной». Эти слова можно назвать пророческими. В декабре 1938 года Агаянц умер во время операций — и связь с Леманом прервалась на долгие два года.