Жаркое лето 1953 года в Германии - Платошкин Николай Николаевич (книги онлайн полностью бесплатно TXT) 📗
Не удался Аденауэру и другой внешнеполитический маневр. 21 февраля 1953 года он обратился к западным Верховным комиссарам с просьбой о немедленном оснащении военных формирований ФРГ современным оружием, мотивируя это ростом военной мощи ГДР. К возмущению канцлера на сей раз «страшилка» не возымела никакого действия: канцлеру ответили жестким отказом. Такая же судьба постигла и повторные обращения Аденауэра по данному вопросу.
Но вернемся в ГДР, которая в начале 1953 года переживала пик обострения классовой борьбы. Шло наступление на частных торговцев, богатых крестьян и предпринимателей. В принципе, если бы эти меры не сопровождались вдруг объявленным с некоторым опозданием после II партконференции СЕПГ введением режима экономии (об этом подробнее ниже), то вполне возможно, что никакого взрыва народного гнева в июне 1953 года так бы и не произошло. Рабочие, мелкие и часть средних крестьян, а также интеллигенция в принципе не страдали от «обострения классовой борьбы». Правда, все больше давали знать о себе перебои со снабжением маслом, мясом и молоком в государственной коммерческой торговле. Зимой 1953 года участились отключения электроэнергии для населения. ЦК СЕПГ в феврале 1953 года провел детальный анализ положения в экономике ГДР и пришел к следующим выводам: надо было либо еще больше активизировать курс на строительство социализма (чтобы быстрее перепрыгнуть через болезненную фазу «обострения классовой борьбы»), либо срочно снижать темпы развития явно задыхавшейся от структурных диспропорций экономики. Руководство ГДР решило сделать ставку на первый вариант, но одновременно просить СССР об экономической помощи. И в тот момент, когда руководство ГДР размышляло о стратегии дальнейшего развития страны, весь мир потрясло известие о смерти в Москве 5 марта 1953 года лидера Советского Союза И. В. Сталина. Еще в декабре 1952 года день рождения советского лидера был ознаменован в ГДР началом первых телевизионных трансляций. Тем более страшным было мартовское известие о кончине вождя социалистического лагеря. В ГДР был объявлен государственный траур, а жилой массив металлургического комбината «Ост» переименовали в Сталинштадт. В Берлине, как, впрочем, и во всех столицах мира, государственные деятели замерли в ожидании сигналов от нового советского руководства.
Глава V
Кризис (март — июль 1953 года)
Смерть Сталина, естественно, явилась для руководства ГДР, как и для всего мира, своеобразным рубежом. В Берлине, так же как и в Вашингтоне, Бонне, Лондоне и Париже, сильные мира сего внимательно следили за тем, какие первые внешнеполитические шаги сделает новое советское руководство, так долго находившееся в тени «отца всех народов».
«Сильным человеком» послесталинского времени многие на Западе считали Г. М. Маленкова, который, заняв пост Председателя Совета Министров СССР, на самом деле был человеком, в отличие от Сталина полностью лишенным властной жестокости и железной воли. С самого начала Маленков находился в тесной связи с Л. П. Берия, ставшим заместителем премьера и курировавшим все силовые структуры СССР. В. М. Молотов после краткой опалы 1949–1953 годов вновь стал министром иностранных дел.
Уже на траурном митинге 9 марта 1953 года Маленков сделал заявление, которое многими наблюдателями на Западе было расценено как новое мирное наступление СССР. Основной задачей советской внешней политики был провозглашен курс на предотвращение войны и мирное сосуществование с капиталистическими странами. В таком же духе Маленков выступил и 15 марта на заседании Верховного Совета СССР.
Эйзенхауэр и Аденауэр отнеслись к смене власти в Москве настороженно. Американский президент заявил, что в Вашингтоне хотели бы видеть не слова, а дела. Западногерманский посол сообщал из Белграда, что по мнению руководства Югославии в ближайшее время в Москве следует ожидать открытой борьбы за власть между Маленковым и Берией, что ослабит позиции Советского Союза в Восточной Европе. Югославы, правда, предостерегали Запад от попыток использовать смену вех в СССР для дестабилизации положения в странах народной демократии. Но Аденауэр и американцы желали как раз именно этого. Пока же было решено выжидать.
Со своей стороны руководство ГДР опасалось, что наследники Сталина вновь поставят в повестку дня вопрос об объединении Германии. Так и произошло. По заданию В. М. Молотова МИД СССР разработал широкомасштабные предложения, призванные возобновить мирное наступление, начатое «нотой Сталина» 10 марта 1952 года. Предполагалось сначала провести переговоры с делегацией ГДР, а по их итогам ориентировочно в мае 1953 года предложить западным державам следующий план. Парламенты ГДР и ФРГ должны были образовать общегерманское правительство при сохранении существующих правительств обоих германских государств. Это новое правительство должно было подготовить «национальное воссоединение Германии на демократических и мирных началах путем подготовки и проведения свободных общегерманских выборов без иностранного вмешательства» [200]. До заключения мирного договора с Германией общегерманское правительство уже могло бы осуществлять некоторые функции государственного управления и представлять Германию в международных организациях.
Эти предложения МИД СССР были разработаны в конце апреля 1953 года. В Москве искренне полагали, что теперь-то Западу будет очень трудно отвергнуть советские инициативы как пропаганду. Однако, как и в 1952 году, в СССР не могли понять одного: ФРГ и западные державы ни за что не откажутся от включения Западной Германии в ЕОС или НАТО. Правда, события в Москве оказали свое благоприятное воздействие на Париж и, особенно, Лондон. Аденауэр боялся, что западные европейцы сдадут ФРГ в обмен на единую нейтральную Германию. 19 марта МИД Великобритании был вынужден выступить с опровержением сообщений западногерманской прессы о том, что Англия и Франция якобы готовы договориться с СССР по германскому вопросу.
Аденауэр решил немедленно форсировать ратификацию Парижского и Боннского договоров, которая и произошла практически через две недели после смерти Сталина 19 марта 1953 года. СДПГ и КПГ голосовали против, но на конечном результате это не сказалось. Таким образом, ответ на мирные инициативы Маленкова был крайне жестким.
Еще хуже для Москвы была победа на выборах 1952 года в США кандидата республиканской партии Д. Эйзенхауэра. Бывший главком западных союзных войск в Европе в годы Второй мировой войны шел на выборы под «ястребиными» лозунгами. Политика Трумэна («сдерживание коммунизма») казалась ему устаревшей и мягкотелой. Он, Эйзенхауэр, отбросит коммунистов назад во всем мире («Rollback») и освободит Восточную Европу от советского господства. Новый воинственный тон администрации США был вызван еще и тем обстоятельством, что американцы провели 1 ноября 1952 года успешное испытание первой водородной бомбы, превосходившей по мощности в 700 раз заряд, испепеливший Хиросиму. Казалось, что вновь как и в 1945 году США стали монополистом в сфере производства оружия массового уничтожения.
Когда в январе 1953 года Эйзенхауэр вступил на пост президента, он представил миру самый антикоммунистический кабинет в истории США. Эйзенхауэру ассистировал вице-президент Р. Никсон, имевший в СССР такую репутацию, что когда его избрали президентом даже 15 лет спустя, это породило в Москве самые тревожные предчувствия. Новый госсекретарь Дж. Ф. Даллес был одним из наиболее ярых сторонников «отбрасывания» коммунизма, а его брат Аллен — главным разработчиком уже упоминавшейся выше операции «Раскол» (он стал директором ЦРУ).
Конечно, в политической риторике команды Эйзенхауэра было много предвыборных лозунгов, и воевать всерьез с СССР он не собирался. Но планы атомных бомбардировок советских городов обновлялись в США каждый год: предполагалось, что после разгрома СССР будет оккупирован 215 дивизиями НАТО. Эйзенхауэр был настолько искренен и неподражаем в антикоммунистической истерии, что даже отодвинул на вторые роли главного обличителя «красных» сенатора Маккарти, который вскоре спился из-за невнимания истеблишмента к собственной персоне. В серьезность намерений нового президента США поверили многие в Европе, а эмигрантские организации выходцев из стран социализма уже предчувствовали свое триумфальное возвращение на родину.
