Неизвращенная история Украины-Руси. Том II - Дикий Андрей (книги хорошего качества txt) 📗
Описывая положение вооруженных сил Директории, И. Мазепа пишет: “В то время, как одна часть украинского войска отходила к большевикам, другая стремилась к российским белогвардейцам”, (стр. 76 “Украина в огне и буре революции”). О третьей части – которая бы подчинилась Директории и ее защищала – украинский премьер не пишет. (По той причине, что такой части тогда и не было.)
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ДИРЕКТОРИИ
Трудовой Конгресс
После свержения Гетмана, логично бы было, чтобы возобновила свою деятельность, разогнанная им, Центральная Рада, однако Директория ее не созывала. Хотя она, по словам Винниченко, была “Украинским Совдепом” и из 792 ее членов 772 были социалисты, Директория не считала ее “соответствующей духу времени” и решила созвать, так называемый “Трудовой Конгресс”, в соответствии с, провозглашенным ею, принципом (декларация 26 декабря), что – на Украине “власть должна принадлежать только классам работающим – рабочим и крестьянам” и, что “она передаст свои права и полномочия только трудовому народу Самостийной Украинской Народной Республики”. Об Украинском Учредительном Собрании, которое не могло быть выбрано год тому назад, никто и не вспомнил, считая, что всеобщее право голоса (что было предусмотрено при выборах в Укр. Учред. Собр.) “теперь устарело”.
Наскоро был составлен закон о выборах в Трудовой Конгресс, согласно которому были лишены права голоса почти все культурные силы. Так, например, врачи не считались “трудовым элементом”, а потому права голоса были лишены; фельдшера же могли голосовать. Только после длительных переговоров с законодателями киевские врачи добились для себя права голоса, да и то не все, а только те, кто “не имел нетрудового дохода”, например, от квартирной платы в собственном доме, если он сдавал хотя бы одну квартиру. Об этом рассказывает в своих воспоминаниях бывщий член Малой Рады, А. Гольденвейзер (в т. 6, “Архив Русской Революции”).
Выборы в Трудовой Конгресс не вызвали никакого интереса у населения и далеко не везде могли быть проведены в следствии анархии. Не мало было случаев, когда в населенных пунктах в несколько тысяч голосовало всего десяток-два “трудового элемента”. Тем не менее, Конгресс был “выбран” и день его созыва был назначен на 22-ое января.
Не ожидая созыва Конгресса, Директория 8-го января подтвердила национализацию земли и объяснила, что на Украине на землю права частной собственности не существует; землей можно только пользоваться, а не владеть.
Перед Конгрессом стояли огромные задачи по организации всей жизни на Украине, а кроме того вопрос о воссоединении с Галицией, вставший после провозглашения ее независимости (в ноябри 1918 года).
Вопрос Галиции
Еще 1– го декабря между Директорией и “Западно-Украинской Народной Республикой” был в Фастове подписан предварительный договор о будущем слиянии двух украинских республик. Этот договор 8-го января был утвержден Украинской Национальной Радой в Станиславове, однако с оговоркой, что ратификацию договора должно произвести Украинское Учредительное Собрание, созванное с территории всей Украины, а до этого ЗУНР (Западно-Украинская Народная Республика) остается со своим отдельным, как законодательным, так и административно-исполнительным органом власти. Эта оговорка имеет огромное значение, т. к. в дальнейшем благодаря ей существовало два правительства и две армии, пока на Украине (надднепровской) не установилась советская власть, а в ЗУНР – польская, и оба правительства бежали.
Как утверждают многие украинцы с Великой Украины, оговорка эта, формально, не дает права уроженцам ЗУНР-ки участвовать в общественно-политической жизни Украинцев-надднепровцев в эмиграции. С точки зрения формально-юридической, нельзя не признать, что они правы, хотя Трудовой Конгресс и декларировал слияние двух украинских республик – так называемую “Соборность Украины”.
Открытие Трудового Конгресса
Конгресс открылся в Киеве 23 января 1919 г., когда уже почти вся Украина была под властью украинского советского правительства (Харьковского), а украинские советские части, во главе с Таращанской и Богунской дивизиями, подходили к Киеву.
Директория это освоение Украины считала войной с Советской Россией и слала протесты в Москву, а Москва отвечала, что войну ведет не она, а Украинское Советское Правительство.
На обвинения Директорией Москвы в помощи Харьковскому правительству Москва ответила, что наличие помощи она не отрицает, но эта помощь численно неизмеримо меньше чем та помощь, которую несколько месяцев тому назад Центральная Рада в борьбе с Харьковским Правительством получила от Германии и Австрии. Директория этот ответ запретила печатать. О нем осведомили Киев, в своих летучках, киевские большевики.
О том, правы ли большевики, что Украина освоена украинскими же большевистскими силами, или говорят правду сепаратисты, утверждая, что Украина “завоевана москалями”, а все украинцы-антибольшевики, – можно судить по высказываниям такого, высоко компетентного лица, как социалистический премьер Самостийной Украины Исаак Мазепа. В его книге “Украина в огне и буре революции” на стр. 118 написано: “Большевики правы, когда писали, что Украину они освоили не столько вооруженной силой, как силою своей пропаганды”. На стр. 127 той же книги Мазепа пишет: “наши войска отступают почти без боя, главным образом потому, что им приходится бороться преимущественно со своими братьями-украинцами”. На той же странице: “Как известно, в это время против украинского фронта большевики бросили главным образом украинские формирования, как Богунскую, Таращанскую дивизию и др. Русские и другие части были сосредоточены, преимущественно, на, так называемом, южном фронте – против армии Деникина”.
Стр. 131: “красногвардейцы – преимущественно черниговские и харьковские” (т. е. украинцы).
Стр. 133: “на Украине большевики имеют всего около 25.000 войска. Из них – меньше половины русских, а из них 5.000 китайцев”. (Значит, великороссов всего 7.500).
Приводить еще выдержки нет смысла, ибо для всякого все понятно и из приведенных четырех.
Свидетельства украинского премьера заслуживают того, чтобы на них обратить особое внимание и сделать ряд, единственно возможных, логических выводов: – что Украина вовсе не была завоевана великороссами, а освоена пропагандой большевистских идей, за которыми пошла активная политическая часть населения Украины, которая и вынудила к бегству Директорию.
Второй вывод: социальные, общероссийские лозунги большевиков оказались сильнее национально-шовинистических лозунгов Ц. Рады и Директории. Третий вывод: – гражданская война на Украине вовсе не была борьбой за национальное освобождение украинского народи, а – социальной революцией, как и во всей России. Четвертый и последний вывод: – группа украинских сепаратистов-шовинистов, вовсе не отражала волю населения Украины в годы гражданской войны и не имеет никакого, ни формального, ни морального права выступать от имени Украины теперь.
Но в те бурные времена ни с формальным, ни с моральным правом никто не считался и Директория провозгласила Трудовой Конгресс “выразителем воли украинского народа”.
Две основные социалистические партии того времени: эсеры и эсдеки к моменту созыва Конгресса были в состоянии почкования, делясь на отдельные, непримиримые друг к другу, фракции. О делении эсдеков и отколе от них “независимых” эсдеков уже сказано выше. Эсеры поделились на целых три фракции: “правых”, “центр” и “левых”-”боротьбистов”. Каково было их настроение, видно из решения конференции эсеров “центра”, 28-го января. Оно гласит: “партия стоит на базе социалистической революции и принимает советскую форму власти на Украине” (Мазепа, стр. 95). Напомним, что к этому “центру” принадлежал Грушевский и виднейшие лидеры эсеров. “Боротьбисты” стояли еще левее и трудно было провести разницу между ними и большевиками.
