Англо-Бурская война (1899—1902) - Дойл Артур Игнатиус Конан (книги бесплатно полные версии txt) 📗

В декабре 1880 года буры восстали. Каждая ферма выставила своих стрелков, место сбора находилось возле ближайшего британского форта. По всей стране фермеры взяли в осаду наши небольшие отряды. Стандертон, Претория, Почефстром, Лиденбург, Ваккерстроом, Рустенберг и Марабастад — все были окружены, и все продержались до конца войны. На открытой местности нам везло меньше. Под Бронхорст-Спруитом небольшой британский отряд захватили врасплох и расстреляли без потерь со стороны противника. Оперировавший хирург оставил запись, что в среднем количество ран составило пять на человека. Под Лаингс-Неком уступавшее в численности соединение британцев предприняло попытку взять штурмом высоту, удерживаемую бурскими стрелками. Половина наших солдат погибла и получила ранения. Исход столкновения под Ингого можно назвать неопределённым, хотя мы понесли более тяжёлые потери, чем враг. И наконец, поражение у Маджуба-Хилл, где на горе четыреста пехотинцев были разбиты и сброшены толпой снайперов, которые подошли, скрываясь за камнями. Все эти события являлись не более чем столкновениями, и если бы за ними последовала конечная британская победа, их теперь вряд ли бы кто-нибудь помнил. Однако факт в том, что эти столкновения достигли своей цели, что и придало им преувеличенное значение. В то же время они могут возвещать о наступлении новой военной эры, потому что сделали очевидным факт, — правда, слишком плохо нами усвоенный, — что солдата делает стрельба, а не строевая подготовка. Поражает, что, получив такой опыт, британские военные власти продолжали предоставлять для стрельб только триста патронов в год и поощрять механистическую стрельбу залпами, которая не подразумевает никакой конкретной цели. С опытом первой бурской войны, немногое было сделано (как в тактике, так и в стрелковом деле), чтобы подготовить солдата ко второй. Значение конного стрелка, меткая стрельба на разную дальность, искусство укрываться — на все одинаково не обратили никакого внимания.

За поражением у Маджуба-Хилл последовала полная капитуляция правительства Гладстона [9], поступок как самый малодушный, так и самый благородный в новейшей истории. Большому человеку трудно отпустить небольшого, пока не нанесён удар, но когда большого уже трижды сбили с ног — это ещё труднее. Превосходящие британские силы были на месте, и командующий объявил, что враг у него в руках. Эти фермеры уже нарушали наши военные расчёты, и, возможно, задача Вуда и Робертса оказалась бы труднее, чем они предполагали, но, по крайней мере на бумаге, все выглядело так, будто врага можно разбить без особых осложнений. Так считала общественность, но, тем не менее, она, как и политики, согласилась остановить поднятый меч, несомненно, по моральным и христианским соображениям. Народ считая, что аннексия Трансвааля была явной несправедливостью, что эти фермеры имели право на свободу, за которую сражались, что для великой нации недостойно продолжать несправедливую войну ради военного реванша. Это было проявлением высокого идеализма, но его результат не вдохновляет на повторение подобного.

5 марта 1881 года заключили перемирие, которое вылилось в мирный договор 23 числа того же месяца. Правительство, уступив силе (что оно неоднократно отрицало для создания благоприятного образа), превратило документ в неловкий компромисс. В политике идеализма и христианской морали нужно было идти до конца, если уж вообще встали на этот путь. Ясно, что, если аннексия была несправедливой, то Трансвааль следовало возвратить в состояние, в котором он находился до аннексии, в соответствии с Сэндриверской конвенцией. Однако правительство почему-то не желало заходить так далеко. Оно спорило по мелочам, играло словами и торговалось, пока новое государство не превратилось в странный гибрид, какого ещё никогда не видел мир, — в республику, являющуюся частью монархии, находящуюся в юрисдикции Министерства по делам колоний и фигурирующую в разделе новостей газеты «Таймс» [10] под заголовком «Колонии». Она была суверенной и, тем не менее, являлась субъектом какого-то нечёткого сюзеренитета с размытыми границами. В общем, своими положениями и упущениями заключённая в Претории конвенция доказывает, что в тот несчастливый 1881 год наши политические дела велись так же скверно, как и военные.

С самого начала не вызывало сомнений, что столь непоследовательное и спорное соглашение не может явиться окончательным, и в самом деле на нем ещё не высохли чернила, как началось активное движение за пересмотр. Буры полагали, и справедливо, что если их оставляют бесспорными победителями в войне, то они должны получить все плоды победы. С другой стороны, самой серьёзной проверке подверглась лояльность англоязычных колоний. Гордая англо-кельтская порода не привыкла сносить унижения, а акция правительства метрополии превратила их в побеждённых. Хорошо было жителю Лондона успокаивать свою задетую гордость мыслью, что он совершил благородный поступок, однако совсем иное чувствовал британский колонист в Дурбане или Кейптауне, оказавшийся униженным перед голландским соседом без собственного участия в деле, и когда даже не спросили его мнения по этому поводу. У него осталось неприятное чувство уязвлённого достоинства, которое, возможно, постепенно утихло бы, трактуй Трансвааль этот документ так, как предполагалось. Но это чувство становилось все более и более тяжёлым, так как в течение восемнадцати лет наши люди видели (или думали, что видели): уступки только ведут к новым требованиям, и голландские республики стремятся не просто к равенству, а к господству в Южной Африке. Профессор Брюс, доброжелательно настроенный критик, лично исследовав страну и изучив этот вопрос, оставил свидетельство, что в нашем поведении буры усматривают не великодушие, не гуманизм, а только страх. Прямой народ, они не скрывали своих чувств перед соседями. Можно ли удивляться тому, что с тех пор в Южной Африке постоянно существовала напряжённость, а британский африканер со страстью, неизвестной в Англии, мечтал о часе реванша?

После войны правительство Трансвааля осталось в руках триумвирата, а через год Крюгер стал президентом и занимал этот пост в течение восемнадцати лет. Его деятельность в качестве руководителя доказывает мудрость неписаного положения американской конституции, ограничивающей срок пребывания в этой должности. Продолжительное правление неизбежно превращает человека в диктатора. Сам старый президент говорил, в своей простодушной, но резкой манере, что, когда у вас есть хороший бык во главе упряжки, жалко его менять. Однако, если хорошему быку позволяют самому выбирать направление, он может завести повозку в трудное положение.

В течение трех лет небольшое государство выказывало знаки бурной активности. Принимая во внимание территорию равнявшуюся Франции, и население, едва превышавшее 50 тысяч жителей, то можно было надеяться, что им достаточно места, чтобы не мешать друг другу. Однако эти бюргеры во всех направлениях переходили свои границы. Президент публично заявлял, что его заперли в краале, и он продолжает искать из него выход. Наметили большое переселение на север, но, к счастью, оно не заладилось. На востоке они напали на Зулуленд и, несмотря на британскую колонизацию этой земли, оторвали от неё треть, присоединив её к Трансваалю. На западе, вопреки заключённому три года назад договору, они атаковали Бечуаналенд и создали две новые республики — Гошен и Стеллаленд. В ответ на эти вопиющие действия Великобритании в 1884 году пришлось снарядить новую экспедицию под командованием сэра Чарльза Уоррена, чтобы выдворить разбойников из страны. Можно спросить, почему этих людей следует называть разбойниками, когда основателей Родезии зовут пионерами? Ответ в том, что договором определялись границы Трансвааля, которые эти люди перешли, тогда как при расширении Британской державы на север не происходило никакого нарушения обязательств. Результат противоправных действий буров являл собой такой скандал, на фоне которого теряются все драмы Южной Африки. И снова из кармана несчастного налогоплательщика достали кошелёк и вынули около миллиона фунтов на оплату расходов полицейских сил, необходимых для удержания в рамках закона этих нарушителей соглашений. Давайте помнить об этом, когда будем определять величину морального и материального ущерба, нанесённого Трансваалю, тем плохо продуманным и безрассудным предприятием — «набегом» Джеймсона.